Колодец душ (ЛП) - Лоухед Стивен Рэй. Страница 28

Во время одного из первых визитов они решили, что для проверки теории брата Лазаря о способе калибровки времени между разными измерениями Вильгельмина должна вернуться в Лондон, чтобы найти Кита и, как она выразилась, уладить кое-какие дела. Она собиралась объяснить Киту, что с ней произошло во время того первого необдуманного прыжка, хотела успокоить, сказать, чтобы он не беспокоился о ней, что она нашла свое счастье в кофейне в Праге, и в семнадцатом веке строит себе жизнь лучшую, чем та, которая была у нее в веке двадцать первом, и, между прочим, объяснить, что любая романтическая связь между ними теперь уж точно завершилась. Шло время, происходили разные события, каждый из них стал другим человеком. Так что она милостиво освобождала его от всяких проблем, действительных или воображаемых, которые он себе напридумывал. В этой последней части будущего разговора она пробовала разные сценарии, и все они заканчивались слезливыми сожалениями Кита, прощающегося с ней, особенно когда она уходила, гордо расправив плечи и высоко подняв голову — уходила навсегда из его жизни.

В их разрыве не было ни мстительности, ни обиды; она не питала к нему злобы, скорее, наоборот. Она была очень благодарна ему за то, что он познакомил ее с чудесами путешествий по силовым линиям, пусть случайно, но негодование или горечь, которые она поначалу чувствовала (а этого хватало в те первые дни), давно растаяли в перспективах светлого будущего, куда более светлого, чем она могла себе когда-то нафантазировать, а тем более спроектировать самостоятельно. А что до того, что «будущее» на самом деле лежит в прошлом, в средневековой Праге, так это даже лучше. «Наверное, в душе я просто старомодная девчонка», — думала она.

Теперь, когда она освоила лей-переходы в самом общем смысле, Вильгельмина стремилась освоить особенности этого типа перемещений. Так что она с радостью предоставила себя для экспериментов брата Лазаря.

Важнейший вопрос, сказал он во время одного из разговоров, это настройка временного интервала. Без этого ты с твоим приятелем увидеться не сможешь.

— Это вообще важно для любой другой цели, — согласилась Мина.

— Тут нужно быть уверенным в результате, — монах хлопнул ладонью по столу. — Ну что, хочешь попробовать?

— Хочу. А что мы теряем? — Она пожала плечами. — Я же знаю, как сюда вернуться. Если что-то пойдет не так, я вернусь. А даже если что и случится, надо же знать, как оно бывает.

— Да, без практической проверки мы вперед не продвинемся, — монах подался вперед, опершись руками на стол, в позе лектора, наставляющего ученика. — Если мы с этим справимся, опыта у нас существенно прибавится. Ладно. Слушай внимательно. Томас Юнг жил в Лондоне между 1799 и 1829 годами. Он был президентом и членом Королевского общества, поэтому ты сможешь связаться с ним через секретаря общества — при условии, если ты, конечно, вообще попадешь в Лондон. Лей-линия, которая привела тебя в Прагу, по идее должна привести и обратно в Лондон, хотя сомнения у меня все-таки остаются.

Мина покивала, но заметила:

— Мне просто хотелось бы поточнее откалибровать временные интервалы.

— Вот! Этим мы и займемся, — сказал он с улыбкой. — Если моя теория верна, каждая физическая точка на любой конкретной линии соответствует определенной временной привязке. Если это так… — Он опять улыбнулся и покачал головой. — Тебе просто нужно прыгнуть пару раз и посмотреть, в каком времени ты окажешься. Получив две точки на временной оси, мы сможем интерполировать результаты. Но это если ты сумеешь попасть в Лондон.

— У меня же есть лей-лампа.

— Да, очень необычный инструмент, — брата Лазаря работа пражских алхимиков неизменно приводила в восторг. — Я бы многое отдал, что узнать, как она работает. — Он посмотрел на нее через стол. — Так ты уверена, что хочешь попробовать? Знаешь, возвращение домой может оказаться не самым приятным.

— Я родилась и выросла в Лондоне. Со мной все будет в порядке.

— Ладно. Когда ты будешь готова?

— Да прямо сейчас, — ответила Мина. — Самое лучшее время — это настоящее.

Дело происходило на закате. Брат Лазарь вышел проводить ее.

— Vaya con Dios!

Для этой попытки она решила использовать лей-линию, которую назвала для себя Богемской. Она уже пользовалась ей для первого неудачного прыжка. Синие огоньки на лампе подтверждали наличие активной лей-линии, но первый прыжок получился не лучшим. Она оказалась неподалеку от города где-то в Средней Англии. На первый взгляд пейзаж показался знакомым; но когда она постояла на утесе с видом на широкую долину с несколькими домиками под соломенными крышами, прежде всего заметила отсутствие хороших дорог. Даже если Лондон был недалеко, век двигателей внутреннего сгорания здесь еще не наступил. Не желая дожидаться рассвета, она немедленно вернулась, иначе лей-линия закрылась бы.

Потребовались два дня и не менее семи прыжков, прежде чем она поняла, что каждый метр, пройденный вдоль лей-линии, соответствует примерно четыремстам годам. Она выяснила, что если тщательно высчитывать шаги, можно довольно точно попасть в столицу Англии в определенное время. Седьмой прыжок привел ее в нужное место-время.

Едва стихло завывание ветра, сопровождающее переход, на смену ему пришла сирена скорой помощи, ее звук отразился от кирпичных стен Стейн-Уэй. Она узнала переулок и воодушевилась. Оставалось неизвестным, в каком она времени, но и эту загадку удалось решить, как только она вышла на Графтон-стрит. Мимо прошел автобус с рекламой телефонов Virgin Mobile, за ним быстро последовал фургон British Telecom, рекламирующий скоростной интернет за 16 фунтов в месяц.

— Есть! Получилось! — воскликнула Вильгельмина. А потом на нее напал страх перед возвращением к прежней жизни. Она постояла и направилась по Графтон-стрит. Вскоре успех перемещения поблек под воздействием окружающего. Город был все таким же ярким, резкие звуки пугали, она успела отвыкнуть. Все вокруг ревело, кричало, пыталось обратить на себя внимание. После относительного спокойствия старой Праги или тишины аббатства темп современного мира оказался неожиданно быстрым, громким и грубым. У нее возникло ощущение, что она бежит через полосу препятствий, наполненную совершенно лишними заботами.

Куда бы она ни посмотрела, отовсюду грозили неожиданности. Мимо проехала низкая черная машина с тонированными стеклами, внутри орала магнитола, издавая тревожные басовые звуки. В противоположном направлении промчался мотоцикл, жужжа, как огромный шершень; тротуар заполняли студенты с одинаковыми оранжевыми рюкзаками, болтавшие между собой по-французски. Толпы людей перемещались, словно многоголовые амебы; многоэтажка, находившаяся на реконструкции, вносила свою лепту в общую какофонию грохотом отбойных молотков и дизельных генераторов. Воздух был откровенно грязным; вывески в витринах кричали неоновыми фразами: «Распродажа! Мега-скидки! Покупайте сейчас!»

Тем не менее, улицы, забитые транспортом, ощетинившиеся рекламой и заполненные равнодушными пешеходами, глубоко погруженными в собственные проблемы, были точно такими же, какими она их помнила. Мрачные громады многоквартирных домов, унылое небо, испещренное следами реактивных лайнеров, мусор в сточных канавах, шум и толчея оживленной столичной улицы — все это было точно таким же, как и всегда. Забавно, она никогда раньше не замечала в этом особой грубости. Теперь заметила, и это ей не понравилось.

Удар по всем чувствам несколько ошеломил ее. Мину слегка подташнивало. При первой же возможности она свернула в переулок и села на ступеньку таунхауса, чтобы собраться с мыслями. «Ты здесь больше не живешь, Мина, — сказала она себе. — Просто позволь этому быть». Через несколько минут она достаточно пришла в себя, чтобы продолжить путь к бывшему дому.