Его искали, а он нашелся (СИ) - Kadavra Avada. Страница 410

Приносящий Весть, являлся главным оружием домена, его клинком и ударной булавой, будучи даже опаснее Господина в прямой схватке. Не столь многогранен, лишенный артистизма и столь явной способности подстраивать и перестраивать себя под конкретного врага, но именно в бою очень опасен. Для создания Приносящего не использовались множественные великие души, не вкладывали в него неисчислимые ценности, что было намеренным ходом. Пищей и топливом этой машины донесения точки зрения Господина всему мирозданию являлись души обычные и серые, практически ничем не выделяющиеся, никого так и не привлекшие по-настоящему. Они и были только топливом, а не ядром, вокруг которого зародился из флера источник разума, новорожденная тварь, которая живет и поет под мелодию имеющихся у нее душ.

Голем он и есть голем, неважно насколько сложный и созданный ли тварями или людьми, а Приносящий был големом. Основу его мышления, если чрезвычайно гибкий и постоянно обучающийся набор алгоритмов вообще можно называть мышлением, составляли его доспехи, которые и были Приносящим. Сидящие внутри тысячи тысяч душ, дающие этим доспехам подобие жизни, как раз и были Вестью - идеальный тандем, примитивный до крайности, пустой до непристойности, неизящный до истерики, пресный до ненависти - древнее творение использовалось первоочередно против других извергов, против которых оно являлось абсолютным оружием. Дичайшая накачка флера просто смывала любые воздействия, идущие снаружи, а не изнутри, броня держала удары даже безусловно божественной мощи, а если уж противник оказывался достаточно сильным, чтобы грубая мощь с ним не совладала... Приносящий был куда сложнее и хитрее, чем могло бы показаться, смертельно опасным и тоже адаптируемым, пусть в несравнимо меньшей мере, чем Господин.

Будь противником ему божественный Вестник или даже Аватара, тот бы нашел чем ответить и, скорее всего либо одолел врага, либо вынудил бы того отступить, чтобы призвать уже полноценного Бога, против которого тоже сумел бы продержаться несколько циклов обменов ударами, прежде чем пасть навсегда. Но именно Змей, со всей его странной природой и непонятными техниками, стал для Приносящего неудобным противником, которого было крайне трудно загнать в рамки готовых алгоритмов. Змей не шел в прямой бой, действовал осторожно, скользил вокруг, скаля несомненно ядовитые клыки, воздействуя опосредственно, на сами концепции цены и платы стремясь нарушить баланс внутренних процессов голема, вызвать перерасход сил и разрушение заключенных в исполинском творении душ.

Получалось не очень - Приносящий создавался именно таким, максимально неудобным для кого угодно вообще, не имеющим очевидных или неочевидных слабостей. Воздействия гасились доспехом, не проходили дальше обернувшейся Пеклом стали, столь же крепкой, как само основание иного плана, как его манифестация. Приносящий принял решение, невесомо, за счет обнуления веса, лавируя между порушенными их битвой каркасами зданий зажиточных кварталов, то приближаясь ко дворцу, то удаляясь опять. Обе сущности не торопились разрушать город, обе просто ждали чего-то. Приносящий видел, воспринимал в своем видении мира достаточно много, чтобы не сомневаться - каждое движение Змея забирает у того часть не бесконечного запаса сил, не ослабляя, но укорачивая срок его пребывания в текущем положении. Змей ждал то ли помощи от дворца, то ли момента, когда падет купол, то ли той секунды, когда найдет способ проникнуть сквозь концептуальную защиту голема, заставить его замедлиться хоть на миг и влить в него свой яд, природу которого пока что выяснить не удалось.

Битва не прошла зря - на боках и капюшоне Змея зияли оплавленные дыры, оставленные кулаками и магией Приносящего, а новосозданные золотые цепочки разной толщины неторопливо латали эти раны. Сам Приносящий ран не получил, но некоторые участки доспеха потускнели, будто бы потеряв часть вложенной силы, а одна из рук застыла в не до конца сформированной боевой формации, заклинив ее и превратив в обыкновенный молот, тоже опасный, но не настолько, как работающая на флере арканическая пушка. Запас сил у Приносящего закончиться не мог физически, он слишком связан с Пеклом, являясь его частью, но потеряв достаточно много душ, он снизит качество работы алгоритмов, станет медленнее и тупее, не столь опасным.

Впрочем, пока что Господин вмешаться не может, заканчивая нисхождение, которому никто не мешает больше, совращает самые ценные души из всех, за которыми они только пришли, готовится ко второму приглашению, стремясь взять уже и так почти взятую девочку, какой глупый отец передал свои права перед принятием объятий Пекла и Похоти. Пожалуй, если выйдет, то он не станет забирать ее душу из тела, да и отцу ее создаст новое, чтобы их странные отношения перешли на качественно новый уровень семейного понимания. Или поступить проще, банально создав для обоих общую мелодию Хора, чтобы они сами все нужное придумали и воплотили в неотличимой от реальности фантазии?

Решения, решения.

Вмешиваться в сражение двух исполинов пока что необходимости нет - оба они далеки от победы, но скорее уж Приносящий Весть вымотает Змея и вынудит того уйти туда, откуда пришел. И ведь пришел же как-то, прямо под купол, несмотря на все преграды! Вроде бы удалось захватить тела и души нескольких Эзлесс, так что стоит как расспросить их подробнее о семейных чарах, так и распотрошить в поисках ответов, что спрятаны в глубине их сути.

Не так уж далеко от места сражения гигантов происходит еще одно, в которое вмешаться придется первым, потому что именно здесь Похоть может и проиграть. Как-то разочаровал его чаяния мастер поводков, мелодия его зафальшивила, ноты пропущены, так еще и одна из скрипок оказалась перевербована в чужой ансамбль! Действительно смешно и Господин улыбается сладкой улыбкой, подавляя раздражение, ведь так нечасто такие трюки применяют смертные против дьяволов, а не наоборот.

Очень хочется надеяться, что милый тишина не нырнул в глубины Тени, решив, как Герой настоящий, продолжить безнадежное сражение - сломать его охота до безумия, желание разбить тишину мелодией невыносимо, а уж кольцо на пальце мальчика манит своей природой не хуже самой идеальной приманки. Он не успел до конца понять природу артефакта, разглядеть каждую ступень его даров, но даже увиденного хватило, чтобы поставить невзрачное кольцо выше почти любого иного артефакта из встреченных сегодня.

Впрочем, речь идет о судьбе подведшей его игрушки. Хозяин поводков, мастер Клейма, которому он в милости своей доверил клейменых, подвел Господина, подвел глупо, подвел безответственно, а теперь еще и смеет просить о помощи. Поражение его очевидно, вдвоем Иерем и та, которая должна была священника Воздаяния забрать, но стала Тварью Небесной дурной силищи, медленно и неотвратимо зажимали клеймящего, выбивая как его зверушек, так и свиту извергов, вынуждая сражаться там, где он слабее всего, в тех правилах, где не развернуть всю мощь своей природы.

Небесная дева парит, давит синевой, вычитывает будущее в прямую линию от победы к поражению, а кружащий вокруг первосвященник Равновесия точечными ударами сбивает любые попытки выйти из обороны. Потерявшийся в фантазиях речной скиталец прижат почти к самой земле скоординированными ударами магов и священников, безрассудно тратящими остатки алтарных запасов благости, тогда как однажды обманутый в лучших чувствах гигант-защитник едва успевает забирать себе все растущее количество пропущенных ударов. Иерем же стремится то перехватить контроль над речными водами у фантазера, то разобщить связь передачи ран у обманутого, то стереть в ничто очередного клейменного, которых остается все меньше и меньше.

Нет, это решительно никуда не годится.

У поводков будет-станет новый мастер, более компетентный и не допускающий таких досадных промахов.

Имелись и другие точки, где пригодилась бы помощь Господина, парочка выверенных толчков, рушащих формацию смертных, прерывающих их мелодии и дающих волю мелодиям его подопечных игрушек. Но это все было куда менее опасно, практически не представляя угрозы, не требуя немедленного исправления, стремительного вмешательства в чужую пьесу. Время теперь играло на извергов, последние капли сил покидали защитников города, а сам город все сильнее пропитывался Пеклом, обращаясь в продолжение тела Господина. Лепестки не просто сопрягали два куска пространства, они прорастали множеством незримых корней, оплетая весь обреченный град и связывали его с куполом еще прочнее. Пока две реальности не станут неотделимы друг от друга, пока не свершится начатое века и века тому назад, в тот же день, когда до извергов дошла информация о природе кровной связи Вечных, об их смертельной уязвимости.