Юсупов (СИ) - "Гоблин - MeXXanik". Страница 15

— И что-то подсказывает, я могу пожалеть о своей доброте, — ответил Петр, покосившись на меня.

— Ваш племянник вошел в возраст, когда уже надо решать свою судьбу самостоятельно.

— Не начинай, Виктор, — отмахнулся дядька. — Мальчишка лишь вчера закончил учебу…

— Мы почти одного возраста, — неожиданно подал голос Голицын.

— Напомните, княжич, не вы ли пришли к порогу нашего дома со сломанными ребрами? — язвительно протянул Петр. — Так может, вам стоило вступить в ряды Братства немного позже? После того как вы достаточно возмужаете?

Парень побледнел и набрал в грудь воздуха. Но сурово посмотрел на княжича, и тот не проронил ни слова. Лишь сжал кулаки и опустил голову.

— Не надо меня учить, когда стоит отправить племянника на виселицу, — проворчал Петр хмурясь. — Парень еще не пожил толком.

— Будет лучше, если он будет готов, — мягко заговорил Иванушка. — Нельзя оставлять мальца в неведении. Судьба его все равно нагонит. К тому же Братство — это не только служба в поле. Есть еще оперативная работа по поиску предателей. Лекарское дело.

— Много ты ведаешь, — фыркнул дядька, но как-то беззлобно. — У самого-то семьи и детей нет. Откуда тебе знать, какого это терять…

Гость вздрогнул, и из его рук выпала чашка. Он попытался ее подхватить, но та упала на паркет и разлетелась на осколки.

— Простите, Петр Феликсович, — парень тут же опустился на колени и принялся собирать фарфоровое крошево.

— Брось, — дядька болезненно поморщился и попытался встать на ноги. — Поранишься только.

— Простите, — сипло повторил Иванушка.

— Да это старье давно нужно было выбросить. Да и в народе говорят, что посуду бить к добру, — родич встал, даже не опираясь на трость, и тронул гостя за плечо. — Ты прости меня, дурака старого. Ляпнул глупость.

— Все хорошо, — жандарм все же умудрился пораниться и зашипел, тряхнув ладонью. — Ваша правда, Петр Феликсович. Семья всегда превыше…

— Ты тоже моя семья. И я, кажется, стал об этом забывать.

Иванушка поднялся на ноги и виновато улыбнулся.

— И вы мне как родной, Петр Феликсович.

Дядька неожиданно обнял парня и похлопал по спине. А потом отстранился и подозрительно сощурился.

— Ты никак подрос? Или это я сгорбился?

— Подрос, — вступил в беседу Круглов, до того просто наблюдавший за происходящим. — Ест как не в себя. Такие большие порции пирогов сделают его однажды колобком. И покатится наш богатырь по горам и долам.

— Неправда, — насупился парень. — Я сжигаю все на тренировках. И в боях.

При этих словах он вдруг посмотрел на меня. А я решил, что белокурый гость куда хитрее, чем хочет казаться.

— Давайте помогу вам с раной, — предложил я.

Как выяснилось, царапина на пальце была довольно глубокая. Но я без труда ее заживил простым плетением. Затем взглянул на разбитую чашку и подумал, что если бы ее расколотил я, то получил бы знатный нагоняй. Дядька любил эту посуду, но сейчас словно и не заметил потери. Даже толкнул носком туфли большой осколок с изогнутой ручкой:

— Подай-ка, мне трость, Василий.

Я выполнил просьбу. Дядька благодарно кивнул, оперся на трость и произнес, обращаясь к гостям:

— Мне кажется, вам пора, господа. У вас есть справные выездные бумаги, так что остров покинете без проблем.

Круглов кивнул:

— К утру посты сменятся и контроль усилится. А сейчас самое время.

Бойцы направились на выход. Голицын по пути снял куртку, выворачивая ее наизнанку. И я заметил, что обратная сторона цветастая, с множеством логотипов. Такие в моде у подростков Империи.

Я проводил гостей до дверей:

— До свидания, Петр Феликсович, — произнёс на прощание Круглов и коснулся кончиками пальцев полей шляпы. А потом обратился ко мне, — здравы будьте, княжич Юсупов.

— До свидания, — ответил я и запер за гостями дверь. Выглянул в окно, наблюдая, как пришлые удаляются по тропинке к воротам.

— Не вовремя это все случилось, — послышался за спиной голос Петра. Я опустил край шторы и обернулся. Уточнил:

— Почему?

— Потому что теперь они тобой заинтересовались, — хмуро ответил родич.

— Не понимаю, чем я смогу быть полезен тайному обществу убийц, — возразил я. — Я светлый, и боевых способностей у меня мало. Нас учат лечить, а не калечить.

— Так-то оно так, — согласился дядька. — Да есть один нюанс. Светлые могут освоить способности иллюзий. Навроде этого твоего метода лечения, когда ты воссоздаешь для пациента определенный момент его жизни. Для лучшей терапии.

— И как это может помочь Братству? — не понял я, а Петр усмехнулся:

— Чудак-человек. Иллюзии дают большие возможности. От простого отвода глаз, как у нас в полку диверсанты делали. До полной смены голоса и жестов. Возможность затуманивать чужой взор, убеждая, что они те, за кого себя выдают.

— Так, ваши диверсанты поди годами этому учились, — возразил я. — А мне преподавали лекарское дело. Ну, еще уроки фехтования были, но даже ты говорил, насколько я бездарный боец.

Дядька вздохнул:

— Да главное не умения, а предрасположенность к нужному делу, — ответил он. — Научить и обезьяну можно. Вон, полно их в цирках выступает. А вот склонность к иллюзиям у одного на тысячу. И может статься, что у тебя она как раз есть.

Я замолчал, глядя на Петра. И только сейчас начал понимать, где дядька получил травму колена. А тот, словно читая мои мысли, произнёс:

— Тяжелое это дело, членство в Братстве. И очень ответственное.

— Ну и судя по новостям, иногда даже убийцам этой организации не удается добраться до цели, — ответил я. Юсупов же усмехнулся:

— Полагаю, что княжич Голицын сделал все как надо, — неожиданно произнес он. — А ты больше верь всему, что в новостях говорят. Семья не позволит, чтобы к журналистам просочилась информация об убийстве главы. Иначе долго такая семья не проживет.

Я молча кивнул, догадавшись, к чему клонит Петр. Аристократический род не может проявить слабость. Если пойдет слух, что неизвестные убили главу, семью быстро разорвут на куски. Поэтому перед журналистами, скорее всего, выступил секретарь, или приказчик-распорядитель, который выдал нужную версию, составленную семьей еще до вызова жандармов. Да пригласили стражей порядка, чтобы соблюсти формальность. Поиском душегубов займется дружина князя и служба безопасности семьи.

Мы прошли в гостиную, и я сел в кресло. Дядька же как ни в чем не бывало принялся переключать каналы. Пока из динамиков телевизора снова не послышался звук новостного выпуска. А это уже интересно. Я с любопытством взглянул на экран, где промелькнула заставка с гербом Империи. А затем появилась новостная студия.

— Мы прерываем программу для специального выпуска новостей, — начал сидевший за столом диктор.

Он смотрел поверх камеры и немного щурился. Скорее всего, мужчина читал текст с телесуфлера, на который транслировалась информация. Видимо, новость была такой срочной, что никто толком не знал деталей произошедшего.

— Только что в нашу студию поступила важная информация. На Александровской набережной был застрелен председатель Государственной думы, князь Федор Михайлович Столыпин. От полученных травм мужчина скончался на месте.

Кадр сменился. На экране появилась часть вечерней Александровской набережной, огороженная жёлтой лентой с предупреждением: «За ограждение не заходить! Ведутся следственные действия». Рядом дежурило несколько жандармов.

На переднем плане была видна машина, возле которой уже работали люди в форме с нашивками Службы Имперской Безопасности. А на асфальте вокруг машины разместились планки с номерами.

Чуть в стороне стояла карета скорой помощи. Проблесковые маячки машины работали, но сирены слышно не было. Рядом виднелась каталка, на которой лежало накрытое простыней тело.

Кадр сменился, и на экране опять была студия новостей.

— По предварительным данным, преступник дождался, когда Федор Михайлович Столыпин покинет здание театра, — продолжил диктор. — И уже возле машины стрелок хладнокровно убил князя, а затем скрылся. В городе объявлен план «перехват». По факту убийства Федора Михайловича Столыпина возбуждено уголовное дело. Мы будем держать вас в курсе событий.