Юсупов (СИ) - "Гоблин - MeXXanik". Страница 33

— Да, конечно, — растерянно ответил я.

И собеседник завершил вызов. Я же сидел на краю ванной, глядя на черный экранчик телефона. Круглов серьезно решил вопрос, просто сверившись с выпавшей стороной монеты? Все это было странно. Очень странно.

Снизу донесся звук включенного телевизора. Я завернул краны и вышел из ванной. Набросил на плечи халат и спустился в гостиную. Дядя был там же, где и обычно. Он вновь сидел в кресле, пил чай и смотрел какую-то передачу. Я решил не спрашивать, зачем он вернулся, потому как знал ответ — его вновь посетила бессонница, которая накатывала на дядьку, когда колено болело особенно сильно. Потому я сел в одно из свободных кресел и уточнил:

— Есть время?

— Это смотря для чего, — не отрываясь от экрана, ответил Петр.

— Хотел поговорить про твоего знакомого. Виктора Круглова.

В этот момент, передачу прервала реклама, дядя взял со стола пульт и выключил звук. Обернулся ко мне:

— При всем моем уважении к нему, Круглов тот человек, о котором не стоит болтать без причины, — произнёс он. — Это я знаю точно.

— Хорошо с ним знаком? — заинтересованно уточнил я.

— Хорошо его не знает никто, — отрезал Петр Феликсович. — Он просто появился в Выборгском княжестве из ниоткуда. С чистыми документами приютского бастарда, родители которого не установлены. Поступил в двадцатый полк в звании сержанта. И в первой же кампании в Африке показал такие фокусы, которые не снились даже ветеранам. У парня явно был боевой опыт. Но где он служил, никто не знал. И поныне не узнал.

— Двадцатый полк не смог найти информацию о бастарде? — удивленно переспросил я:

— Это только одна из странностей, — ответил дядя. — Мне впервые довелось работать с ним в Африке. Когда Круглов уже был капитаном. И однажды, нам пришлось устранять военизированную секту, которая захватила несколько регионов в одной из стран. Там часто такое случается. Появляется проповедник какого-нибудь божка, и за несколько месяцев набирает себе тысячи учеников. Затем этот культ вооружается и начинает представлять угрозу для правительства страны.

Я кивнул:

— Ты рассказывал.

— Так вот. В тех регионах были какие-то шахты, очень нужные одному из Великих Князей. Поэтому Совет быстро согласился, что влияние Империи в этой стране будет очень полезно. И на континент отправили две роты двадцатого полка. Круглов разработал план по истреблению тамошних культистов за неделю. И поначалу я не особо доверял третьему капитану. Но он исполнил все только бойцами своей роты, попросив нас только подстраховать. И при этом третья рота не потеряла ни одного человека. Позже, мне начало казаться, что в той кампании Виктор мог проделать всю работу в одиночку. А часть своих бойцов он взял только для отвода глаз.

— Круглов настолько силен? — удивился я.

Дядя на секунду замолчал. А затем ответил:

— По документам он имеет ранг мастера школы огня. Но таких боевых техник я никогда не видел. Уж не знаю, кто его обучал, но это явно была школа какого-то Пути.

Я задумался. Путями называли монастырские школы, которые готовили бойцов по своим практикам. Наставник монастыря строго отбирал учеников из одаренных мальчишек. Чаще всего, бездомных либо приютских. И забирал их, чтобы они вступили в монашеское братство и прошли Путь обучения. Кроме боевых, к тренировкам добавляли различные духовные практики. Медитации, контролируемый транс, молитвы, обеты и прочее. Эти практики сплетались с боевыми умениями, создавая воинов уникальной школы. По окончанию Пути, боец мог покинуть обитель и отправиться в странствие. Такие воины охотно нанимались в частные дружины, или даже Императорские армии разных империй.

— Не так давно мне довелось столкнуться с ним по одному делу, — задумчиво начал я. — И он не показался мне настолько дальновидным.

— На то Виктор и капитан третьей разведроты, что умеет прикинуться тем, кем ему выгодно, — ответил Петр Феликсович. — Поверь, этот лис будет казаться тебе безобидным. Он из тех, кто может подволакивать лапу, чтобы выглядеть слабым. Но стоит тебе в это поверить и раз… — старик ударил по полу тростью, — он уже вцепился тебе в горло.

— Виктор решил вопрос, просто подбросив монету, — сдавшись, выложил я последний козырь.

Дядя усмехнулся:

— Виктор всегда с ней советуется. Он делал это даже перед тем, как идти на операцию, — ответил старик. — Меня это тоже очень сильно удивляло. Но знаешь что? Странная монета никогда его не подводила. За все годы, которые я его знаю.

В этот момент реклама на экране закончилась, и дядька сразу же потерял интерес к разговору. Прибавил звук и с отсутствующим видом принялся наблюдать за происходящим в телевизоре. Я же встал с кресла и направился в свою комнату, размышляя по дороге, что все становится все чудесатее и чудесатее.

Горячая вода ванной смыла все напряжение и переживания. После омовения у меня хватило сил только доползти до кровати. И уже засыпая, я подумал, что неплохо было бы отключить телефон, чтобы с утра меня никто не побеспокоил. Но сил встать с кровати уже не было. Веки были словно налиты свинцом и закрылись сами собой. И я провалился в глубокий сон без сновидений.

Проснулся я, когда за окном уже вовсю светило солнце. Зевнул, довольно потянулся. Встал с кровати, добрался до ванной, привел себя в порядок. Оделся, вышел в комнату, покосился на лежавший на столе телефон. С опаской взял его, быстро нажал комбинацию клавиш для разблокировки. И облегченно выдохнул. Пропущенных вызовов не было. Видимо, Дельвиг все-таки смог выбраться из загородного дома. И сам решил принять пациентов. Потому что вряд ли мой наставник стал бы отменять прием в выходной день. Так как среди пациентов его кабинета было много людей, которым не стоило отказывать. И они намеренно выбирали нерабочие дни, чтобы не попадаться простым смертным на глаза.

От Круглова тоже пропущенных не было. Видимо, у Виктора было много других дел. И вопрос организации встречи с семьей Земсковых стоял не так остро.

Я убрал телефон в карман и вышел из комнаты. Спустился в гостиную, где меня уже ждал дядя. Заметив меня, он оторвался от просмотра новостей, обернулся и покачал головой:

— Ну и горазд же ты спать.

В его голосе слышался неприкрытый сарказм.

— Вчерашний день выдался очень утомительным, — нехотя ответил я, прошел к столу и сел в кресло.

Петр Феликсович понимающе кивнул:

— В выходной всегда тяжело работать. Менял бы ты лекарню. А то совсем твой Дельвиг тебя загоняет. Этот прощелыга на тебе ездит и не стесняется.

От сказанного старшим родичем у меня непроизвольно приоткрылся рот. И я посмотрел на сидевшего в кресле дядю. Хотел было даже активировать силу, чтобы уточнить, не подменили ли его. Петр был человеком старой закалки, который не терпел слабости, жалоб и прочего, что он называл «нытьем». И обычно отвечал, «эх, маладешшшь. А вот в мое время»… Дальше чаще всего следовала история, как маленький Петр Феликсович ходил зимой через лес в гимназию за десять километров от поместья, всю дорогу отбиваясь палкой от волков. А саму палку он отобрал у разбойника, которого закопал в сугробе.

Еще я часто слышал, как братья Юсуповы служили в «кадетах», где каждое утро им приходилось терпеть ранние подъемы до восхода солнца, ледяной душ, перловку пополам с овсянкой без соли и масла, чтобы закалять этими лишениями тело и дух.

После таких историй мне казалось, что условия в кадетских училищах Империи похуже, чем в приютах для одаренных. И что выживают в таких обстоятельствах далеко не все. Но чтобы дядя проявил эмпатию…

— Ну чего? — Петр Феликсович истолковал мое молчание по-своему. — У тебя синяки под глазами такие, будто ты втихаря подворовываешь в своей лекарне зелья и употребляешь их без всякой меры. Так и помереть недолго. Или чего хуже, стать пациентом вашего кабинета. Мало того что потом работать не сможешь, так еще этот Дельвиг с тебя в три шкуры сдерет за свои приемы. И в долги вгонит.