Юсупов (СИ) - "Гоблин - MeXXanik". Страница 37

Ксения при этом она морщила нос. Я пытался понять, что именно ее раздражает. Быть может, то что она непрезентабельно выглядела? Однако, девушка доказала, что для нее неважно, какое впечатление она производит на присутствующих. Сделала Ксения это очень просто: вынула и сумочки носовой платок и высморкалась.

— Извините, — сказала она, пожав плечами. — Я простыла. Чувствую себя ужасно.

Земсков обеспокоенно посмотрел на дочь и мягко тронул ее за локоть. Девушка внезапно дернулась, словно ее ударили током и всхлипнула. Потом отвернулась и несколько раз шумно выдохнула.

— Простите, что настоял на вашем присутствии, — сказал я. — Я не знал, что вам нездоровится.

— Мне намного лучше, чем Антоше, — нервно ответила она и дрожащими пальцами поправила на переносице очки. — Еще раз простите.

— Василий Михайлович обмолвился, что вы можете помочь нам разобраться со смертью Антона? — перешел к делу Земсков, поняв, что нужные ритуалы были наконец соблюдены.

Круглов помедлил с ответом:

— Дело непростое, Роман Афанасьевич, — заговорил он после недолгой паузы. — Наши осведомители в жандармерии намекнули, что Антон Романович как—то связан с недавним убийством Федора Михайловича Столыпина.

Боковым зрением я заметил, как Ксения сцепила пальцы в замок до побледневших костяшек. Земсков же нахмурился, из чего я сделал вывод, что глава семьи был в курсе произошедшего. Ну, либо тоже навел справки у жандармов шестого отделения, который занимался убийствами высокопоставленных персон Империи.

— Знаю, — ответил Земсков. — И хотел бы постараться решить этот вопрос до того, как слухи покинут стены жандармерии.

Круглов кивнул:

— Понимаю. Поэтому мы и хотим помочь вам, Роман Афанасьевич.

Мужчина переглянулся с начальником безопасности и затем покосился на притихшую дочь.

— Позвольте узнать, мастер Круглов, какой вам в этом интерес? — подозрительно уточнил Земсков.

— Скажем так, мы тоже хотим найти людей, которые за всем этим стоят, — просто и на удивление честно ответил Виктор. — Поэтому я хотел бы предложить вам объединить усилия.

— Вы обладаете какой—то информацией? — уточнил Земсков.

— Можно сказать и так, — уклончиво ответил Виктор и добавил. — Такой, которой не и обладают жандармы.

— Интересно, — протянул Роман Афанасьевич. — И что же вы знаете из того, о чем не ведают наши защитники?

— Ваш сын какое—то время жил на съемной квартире на окраине города.

Мужчина нахмурился и мне показалось, что ему хотелось подняться на ноги и пройтись. Но он остался на месте. Лишь поджатые губы говорили о том, что успокоительного ему дали преступно мало.

— Он оставил в той квартирке кое—что, — продолжил Круглов. — Намекнул на причину того, почему благородному человеку пришлось пойти на это ужасное преступление. Его вынудили. Заставили. Загнали в ловушку и не позволили вырваться из нее. Последние дни вашего сына были темными. Впрочем, вы сами наверняка это знаете.

Круглов перевел взгляд на сидевшую неподалеку Ксению. Девушка обхватила себя ладонями. Опустила подбородок так, что волосы завесили ее белое лицо. Она вжалась в кресло, словно стараясь стать меньше. Не нужно обладать особенными способностями, чтобы понять — она понимала, о чем говорил Виктор. А еще, я заметил, что на ее щеках появились мокрые дорожки.

— Вас никто не винит, Ксения Романовна, — поспешно добавил Виктор. — Вы попали в очень неприятную ситуацию, которая не могла разрешиться иначе. Мне просто хотелось знать, из—за кого вы попали в эту ситуацию? Кто явился причиной вашей беды?

Девушка покачала головой:

— Я не помню, — ответила она наконец. — Меня выкрали рядом с городской квартирой, и последние несколько дней я провела как в тумане. Я не помню ничего, что со мной происходило. Только темнота и вспышки света. В голове вата и вязкая тишина.

Девушка прижала ко рту судорожную ладонь, чтобы сдержать всхлип.

— Я не могу поверить…

— Простите за мой вопрос, госпожа, — Виктор опустил глаза, в которых полыхнуло подозрение.

— Эта версия уже отработана, мастер Круглов, — подал голос Селиван, который подвинулся на краешек сиденья кресла, чтобы привлечь к себе внимание. — Она ничего не дала. А мои люди умеют вести разговор так, чтобы собеседник рассказал все.

— О чем вы? — насторожился я, на мгновенье решив, что девушку пытали.

— У нас есть специалисты, которые могут помочь вспомнить забытое, — не заметив моего смятения, ответил начальник службы безопасности. — Ксения Романовна находилась в состоянии, в котором ничего не ощущала. Физически ей не нанесли непоправимого урона…

Когда Земскова услышала эти слова, она сглотнула и я понял, что все не так, как кажется на первый взгляд.

Быть может, никакого долга и не было. Но стало совершенно ясно, что Ксения Романовна чего—то недоговаривает. И скорее всего она молчит, из—за сидевшего рядом родителя. Быть может, она беспокоится о том, что может бросить тень на семью. Тем более, после потери брата. Существуют секреты, которые невозможно раскрывать даже родным, и они тяжким грузом повисают на душе. Есть вероятность, что она боится стать отверженной.

Я украдкой взглянул на девушку, пытаясь понять, что она утаивает. Захотелось даже применить способность, чтобы увидеть, что она пережила. Однако я не мог этого сделать. И не потому, что мне мешали этические вопросы. Именно сейчас я понимал, что правда может только помочь. Но я осознавал, что мои действия не остались бы незамеченными. Всплеск силы ощутили бы все сидевшие за столом. И такая самодеятельность могла представить меня в дурном свете. К тому же, Ксения скорее всего начала бы сопротивляться ментальному воздействию. Впрочем, решение пришло в голову само собой:

— Ксения Романовна, вы переживаете тяжелую утрату, — осторожно начал я, обращаясь к девушке. — И ваша… скорбь может плохо сказаться на вашем самочувствии. Душа способна темнеть от боли. Поверьте, я видел последствия таких процессов. Поэтому я как лекарь считаю своим долгом предложить вам провести пару сеансов, чтобы помочь преодолеть это состояние.

— Я не думаю… — неуверенно пробормотала Ксения и вытерла ладонью слезы, которые катились по ее щекам.

— Хочу вас заверить, что все, что я узнаю на этом приеме, навсегда останется в стенах кабинета лекарни. Между мной и вами.

Девушка взглянула на меня через стекла солнцезащитных очков, и правильно истолковала мой намек. Поэтому произнесла:

— Спасибо, Василий Михайлович. Вы не были посторонним для Антона. Я точно знаю, что считал вас приятелем. Пожалуй, я приму это предложение. Чужому человеку я не доверю… боль.

— Тогда советую вам найти окно в вашем графике и позвонить мне. И не тяните с этим, прошу. Ваша сила может выйти из-под контроля, если позволить страданиям омрачать душу.

Ксения кивнула, взяла со стола стакан с водой и сделала большой глоток. Кубики льда ударились о ее зубы со звонким звуком. Но девушка словно не заметила этого.

Беседа продлилась еще полчаса, а затем все начали собираться. Со стороны гостей, разговор вел только Виктор. Его товарищи молча слушали и пили чай. Один из них, Святогоров, кажется, был светлым. Я почуял это еще у дверей «Диадора». А вот Волков был чем-то похож на господина Бирюка, с которым мне недавно довелось познакомиться. Я то и дело косился в сторону «серого», и один раз, заметив это, Сергей криво улыбнулся мне, продемонстрировав длинноватые клыки. Быть может в организации был какой-то чудной зубовный лекарь, который правил зубы на свой вкус.

Наконец, Виктор и Земсков закончили беседу, обменялись номерами телефонов, попрощались, и мы направились к выходу.

— До встречи, Роман Афанасьевич, — прощался Круглов.

— До встречи, — ответил мужчина.

Мы с Земсковым пожали руки.

— Спасибо, что не остались равнодушны к нашему горю, — проговорил Роман Афанасьевич. — Тем более, когда вам стало известно, в чем была замешан Антон. Многие бы не пожелали появляться в свете рядом с моей семьей. А вы проявили благородство. Впрочем, и ваш отец был таким же. И ваш дядюшка. Жаль, что когда случилась беда, мой сын не обратился к вам. Видимо, его сумели запугать настолько, что он не мог мыслить здраво.