Сначала было слово… (СИ) - Леккор Михаил. Страница 1

Сначала было слово… (клинок командора-1)

Глава 1

Из дома мать опять прислала письмо, жалуясь на плохую погоду и непосаженую морковь. Говорил ведь — не сей столько. Опять осенью свинье скормишь. Нет, насадит, а потом зудит, что сердце болит ползать по грядкам. Эх, мама, мама, мне бы твои проблемы.

Он с досады сплюнул в воду, глядя, как плевок пролетает несколько метров отделяющих мост от реки, и задумчиво подумал, а если и сам туда же… раз и никаких проблем… никогда. Вынут бездыханное тело через несколько дней. И будут первые красавицы института лить слезы на бездыханном теле… Синем, опухшем, воняющим илом и мертвечиной. Тьфу!

Володя опасливо посмотрел по сторонам: не видел ли кто безумного взгляда вниз. Еще один несчастный влюбленный, пожелавший расстаться с жизнью. Для студента третьего курса исторического факультета смерть крайне неразумная и бестолковая. Светка, Светка, как ты выбрала другого! Чем Сашка Семенов лучше его Вовки Кудрявцева. А вот выбрала же!

Он почувствовал прилив безумной тоски, стискивающей душу стальным обручем, и еще раз посмотрел вниз. Вода притягивала сумрачным отблеском низких туч. Называется, стоит середина мая. Радующая жизнью поздняя весна, а за ней и лето где-то в этом году застряли, едва ли не с начала месяца с небольшими перерывами стояла холодная погода. Синоптики были то оптимистами, то пессимистами, радуя или разочаровывая прогнозами, но на природу подействовать своими заклинаниями никак не могли. Вот и сегодня вроде бы обещано солнце. Господь бог рассудил иначе, и с утра непрерывно накрапывало…

В общагу идти смертельно не хотелось. В комнате пара приятелей-сожителей (в пристойном смысле слова), места на каждого по четыре квадрата вместе с постелями и столом, хорошо, если Мишкина подруга не приперлась, тогда совсем кранты. Голготня, веселые возгласы, Мишка тихонечко тискает свою Ленку, остальные делают вид, что не замечают, или, наоборот, строят большие глаза, чтобы позабавиться. Счастливые люди!

Ему хотелось тишины и покоя. За две недели, пока дома болел ангиной, окруженный заботами мамы, он почти отошел от боли по Свете, но здесь, когда они встречались каждый день, ему стало плохо, совсем плохо. Хоть топись. Может в армию пойти? — Мелькнула сумасшедшая мысль. Он покачал головой. Мать через месяц отдаст концы. С сердцем-то у нее и в правду не в порядке. Не зря все стонет, так бы и померла, лишь бы внука в руках подержать. Хорошие у нее запросы.

Нет, в армию он не пойдет. Да и что сейчас армия. Если деды не забьют, так в Чечню попадешь.

Завтра семинар по истории Азии. Пойди бы поготовиться, препод молодой, гонористый. Будет носом тыкать в учебник и вякать про глупых студентов. Да пошел он! Пусть слон думает, у него голова большая. Вспомнив бородатый анекдот, он немного оживился, но, представив возвращение в общежитие, опять приуныл. Светка, как назло, встречается ему каждый день и все вместе с Сашкой. Ему хотелось надеяться, она специально поджидает его, но Мишка, который через подругу знал все тайны женской половины общаги, сказал, между прочим, что Сашка открыто ночует у Светки. Ее подруги по комнате проходили педпрактику в своих школах, и Сашка отрывался по полной программе, появляясь в своей комнате только за тетрадями и учебниками.

Оставалось одно — шарахаться по улицам до позднего вечера, чтобы потом, не отвечая на вопросительные взгляды Мишки и подначки другого «сокамерника» Димки, завалиться спать.

Он равнодушно повернулся вслед двум скорым, рванувшимся по мосту в сторону близлежащей деревне. Либо большая драка, либо пожар. Иначе, двум скорым там делать нечего. А где менты? Он стоял здесь уже часа полтора, благо народа из-за дождя не было, и никто его не беспокоил, протискиваясь мимо перил по узкой пешеходной дорожке моста. Милиция за это время не проезжала. Судя по скорости, о несчастье узнали недавно. Иначе скорые бы особо не гнали. Не конец света.

Ну, вот и они. «Москвич» и «Волга», украшенные мигалками и милицейскими полосами, поспешно проследовали вслед за скорыми. Обе машины забиты пассажирами.

Тоже собачья работа. Может, в менты пойти? При желании можно устроиться. Но что там делать без вышака, высшего образования, то есть. Рядовым много не заработаешь, да и не охота ему вытягиваться по струнке. С преподами-то кайфа нет здороваться.

Стоять надоело. В животе посасывало от голодухи. Пообедать в какой-нибудь забегаловке не на что — они всей комнатой жили на продукты, привезенные из дома. Спасибо родному государству, не задавило еще деревню налогами, родоки посылают поесть. Иначе кранты. Стипендии хватало на первые две недели и три бутылки, как шутил Мишка, а затем приходилось переходить на подножный корм.

Володя надеялся протянуть до вечера и там уже перед сном наесться. Но, похоже, этот номер не пройдет. Переживания по Свете, странное дело, не лишали аппетита. Его орлы сейчас варят суп, а может, уже сварили и едят. Он представил наваристые с домашней тушенкой щи и облизнулся. В животе глухо ухнуло и заурчало.

Идти в общагу или не идти? Он постоял еще немного, разрываясь между желаниями, пока вода, наконец, не преодолела сопротивление старых ботинок и стала осваивать новые владения, неприятно холодя ноги. Это был весомый аргумент в пользу возвращения.

«Домой!» — Решительно скомандовал Володя себе. В комнате тепло, сытно, он поест и рухнет на свою койку. Болтовня с приятелями немного утишит боль.

— Ты в дверь, что ли подглядывал? — Иронично спросил Миша, снимая крышку с кастрюли с только что сваренным супом, когда дверь с поцарапанным номером 205 распахнулась и явила ему загулявшего по городским улицам приятеля.

— Конечно! — Охотно подтвердил Володя, с шумом вдыхая запах еды.

— Завтра ты готовишь, — предупредил его Дима, сидя с ложкой в руке.

— Ладно, — согласился загулявшийся друг.

Они едва успели проглотить по несколько ложек супа, когда к ним ворвался сосед Колька.

— Мужики, вы что сидите! — Заорал он с ходу, — тут такое по телеку кажут.

У соседа был телевизор, — один из немногих в общежитии — и они нередко набивались к нему посмотреть интересный фильм, футбол или хоккей. Портить с ним отношения не следовало, хотя так и подмывало схохмить. Уж слишком забавным и растрепанным был его вид.

— Наши в футбол выиграли у немцев? — С насмешкой спросил Миша, сразу же заработав по ноге от Димы. Колька был обидчивым. К счастью, он настолько возбудился теленовостями, что не заметил подколки.

— Какой футбол, хватит жрать, кругом нас режут, а вы суп хаваете. Сами хавкой станете.

Володя, хлебавший суп с заметной неохотой, — ему внезапно хватило пары ложек, чтобы насытиться, — решительно поднялся.

— Пошли, позырим.

Остальных крик колькиной души на подвиги не сподвиг.

— Иди, посмотри, — подвинул к себе тарелку Миша, — мы сейчас подойдем, похаваем и подойдем. За пару минут земля не рухнет.

— Там людей на куски разорвали в Лимоново, — попробовал возбудить интерес к вестям телеящика Колька.

— Греби отсюда! — Взбесился брезгливый Дима, повернувшись к двери.

Дима был парнем рослым и при необходимости умеющим лихо драться. Схлопотать от него фингал не представляло особой трудности. Особенно когда он разозлится. Колька предпочел не рисковать. Сопровождаемый Володей, он вернулся в свою комнату.

Сосед жил в одиночестве, один сожитель болел и лежал в больнице, другой уехал домой за жратвой, да там видимо или запил, или заболел, уже третий день прошел после обещанного им срока возвращения. Поделиться с увиденным не с кем, вот он и отправился в ближайшую комнату.

— И чего там кажут? — Спросил Володя, надеясь отвлечься от сосущих душу мыслей.

— Ты посмотри, посмотри, повторяют, — вновь завелся Колька, — в Лимоново всех перерезали. Да что там перерезали, как под машиной раскатали.

— Чего ты врешь, рыжий, — недовольно сказал Володя, примостившись на краю кровати.