Первая кровь - Держапольский Виталий Владимирович "Держ". Страница 28

— Ладно, выходите уж! — произнес Вовка. — А то еще и кухарка начальству нажалуется.

Глава 6

13.06.1948

Рейхскомиссариат «Украина».

«Псарня» — первый детский военизированный интернат для неполноценных.

Завтракать дежурных посадили только после того, как столовую посетила вся «Псарня». После этого курсанты долго и нудно убирали и мыли посуду, выносили мусор, драили полы. И вот когда помещение столовой было вычищено до блеска, Ланге разрешил курсантам покушать. Едва они расселись за столами, как в столовую заглянул мастер-наставник Сандлер.

— Отделение! Встать! — быстро скомандовал Вовка по-немецки, едва завидев Михаэля.

— Вольно, — небрежно махнул рукой Сандлер. — Садитесь. Путилов, ко мне.

— Слушаюсь, герр мастер-наставник! — произнес Вовка, голодным взглядом провожая исходящую душистым паром тарелку каши.

— Пойдем-ка, поболтаем, — выйдя на улицу, сказал Сандлер, направляясь к ближайшей скамейке. — Садись, — предложил он Путилову, хлопая рукой по потемневшей древесине.

Вовка сел рядом, безбоязненно взглянул в льдисто-голубые глаза мастера-наставника, ожидая продолжения разговора.

— Ну рассказывай, как дошел до жизни такой? — закуривая, риторически спросил Михаэль.

— В смысле? — переспросил Вовка. — Вы о чем?

— Не понял, что ли? — фыркнул, ухмыльнувшись, Сандлер. — Ты как умудрился за одно дежурство двоих своих бойцов в «холодную» упрятать?

— А-а-а? Вот вы о чем?

— Угу, об этом самом, — выпустив дым из ноздрей, подтвердил мастер-наставник. — Ты, часом, не зазнался, паря? Думаешь, получил нашивки обергефрайтера, так все можно?

— Да нужны мне ваши нашивки — я не напрашивался! — тут же окрысился Вовка. — Да я их в гробу видел в белых тапках. Забрать можешь…

— Не зарывайся, курсант! — резким окриком осадил мальчишку немец. — Не забывай, кто здесь отдает приказы! Нашивками он разбрасываться будет… Я тебя быстро к приятелям в карцер определю!

— Вот! — победно воскликнул Путилов, в возбуждении вскочив с лавки. — Я их за это же самое в карцер! За неподчинение…

— Ну-ну, — неожиданно улыбнулся Михаэль. — За неподчинение, говоришь?

— Ага, — кивнул Вовка.

— А дружка своего, Незнанского, в «холодную» за это же определил? Не жалеешь?

— Ну… — слегка замялся Вовка, — есть немного. Но так было нужно… Иначе какой из меня командир?

— Молодец, Путилов! — неожиданно похвалил мальчишку Сандлер. — Можешь считать, что прошел еще одну проверку на соответствие. Я в тебе не ошибся!

— Так все, что было, только проверка?

— А ты как думал? — вопросом на вопрос ответил Михаэль. — Вся ваша жизнь в стенах школы…

— «Псарни», — произнес Вовка.

— Называй как хочешь — смысл от этого не изменится, — не стал спорить наставник. — Вся ваша жизнь на «Псарне» — это одна большая проверка.

— Что будет с теми, кто эту проверку пройти не сможет? — напрямую спросил Вовка, вспомнив о Каравае.

— Не знаю, — пожал плечами Михаэль. — Это не в моей компетенции, да мне и все равно, если честно. Скорее всего, отправят таких вот несостоятельных вояк в ближайший интернат, где будут целенаправленно выращивать из них очередное работящее быдло… А почему тебя волнует этот вопрос? Тебе такая участь не грозит.

Вовка вновь замялся, осознав, что, не желая того, случайно «подставил» Буханкина.

— Давай колись, что у тебя там произошло, — миролюбиво посоветовал Сандлер. — Я, так или иначе, об этом узнаю… Короче, Путилов, кто в первом отделении крови боится?

— Буханкин… Ой! — Вовка запоздало понял, что теперь он точно прокололся и сдал Каравая по полной программе. — А как вы догадались? Ну насчет крови?

— Да тут и не нужно быть семи пядей во лбу, — развеселился Михаэль, — куры — это одна из проверок, помогающая нам выявить…

— Тех, кто боится крови? — догадался Вовка.

— В общем, да, — кивнул Сандлер. — Так можно выявить тех, кто не переносит крови. Именно не переносит, — заострил Вовкино внимание Сандлер, — с боязнью можно бороться. Боязнь можно преодолеть, а непереносимость — это полный швах! Вот твой Буханкин, он крови боится или не переносит? — спросил наставник.

— Он в обморок падает!

— Это плохо — придется его списать. Я встречал таких на фронте… Хороших бойцов из них не выйдет, как тут не выеживайся. Уж поверь мне на слово! Буханкин один пока такой или еще уникумы есть?

— Кто есть? — переспросил Вовка.

— Уникумы, — повторил Сандлер. — Не такие, как все. Ну типа Буханкина твоего.

— Не-е, — помотал головой Путилов, — таких больше в отделении Незнанского нет.

— И слава Богу! — воскликнул Михаэль. — Один на отделение — еще туда-сюда, несмотря на то что процент отсева у нас запланирован высокий…

— А что это — процент отсева? — не удержавшись, спросил Вовка, хотя уже догадывался, о чем пойдет речь.

— После обучения вас должно остаться меньше половины, — пояснил наставник. Хорошо, если треть, — отбор будет жестким!

— Ничего себе! — присвистнул Вовка. — Это же такая куча народа!

— Хорошо, что ты это понимаешь, — одобрительно произнес Михаэль. — Поэтому старайся, — вновь повторил он, — чтобы не попасть в этот процент… Да, — вспомнил Сандлер, — так что там у тебя произошло с Незнанским и с этим, как его… — Сандлер пощелкал в воздухе пальцами.

— Кузьминым? — подсказал Путилов.

— Да, с Кузьминым, — кивнул Михаэль. — Неподчинение приказу — дело, конечно, серьезное… Однако что конкретно они натворили?

— Да просто Кузьмин приборзел, — пояснил Вовка. — Злобу затаил, наверное, что я его гефрайтером не назначил…

— Бывает такое, — согласился Сандлер, — я этого в армии навидался, да и на гражданке хватало.

— Ну, в общем, озлобился Прошка, а когда Буханкин ему форму облевал…

— Вот даже как? — рассмеялся Михаэль. — Он, оказывается, не только в обморок падает, а еще и блюет почем зря?

— Так ему Кузьмин курицу с отрубленной башкой прямо в морду сунул. Вот его и вывернуло. Кузьмин начал на Каравая… то есть на Буханкина, — поправился Вовка, — наседать, чтобы тот ему форму постирал. Но тут вмешался Незнанский и сказал, что Прошка сам виноват: не надо было курой в лицо Буханкину тыкать. И он, как командир отделения, приказывает Прохе стирать форму самому.

— Что ж, резонно, — произнес Сандлер, закуривая очередную папиросу. — И что Кузьмин?

— А Кузьмин сказал, что в гробу видел все наши приказы, нас, ну и…

— Понятно, уперся парнишка. Ну а Незнанский попытался решить вопрос кулаками?

— Точно! — ахнул Вовка. — А как вы догадались? Вас же там не было.

— А хочешь, я тебе расскажу, что дальше было? — предложил наставник. — Они сцепились, тут и ты влез. Ты кричишь, а они не слышат — морды друг другу чистят. А потом вы всем скопом драчунов разняли и в карцер отволокли. Так?

— Так, — пораженно выдохнул Путилов. — Только Петька сам пошел…

— Осознал, значит, свою вину?

— Так точно, осознал. А вот Кузьмин до последнего трепыхался, кулаками все махал…

— Боевая злость — это, в общем-то, неплохо… — задумчиво произнес наставник. — А вот то, что он командиров ни во что не ставит, — с этим надо что-то делать. Ладно, Путилов, разберемся. Считаю, что в этой ситуации ты поступил правильно, хоть и нажил себе недоброжелателя.

— Да я этого Кузьмина…

— Ты остынь для начала. И подумай вот о чем: в боевой ситуации этот Кузьмин может и пулю тебе в спину пустить. Командир должен быть уверен в каждом из своих бойцов! Слаженная боевая единица, в которой один за всех и все за одного, — в десятки раз эффективнее, чем сборище недовольных друг другом, а еще хуже — недовольных командиром солдат. Хороший командир — плоть от плоти своих подчиненных, он знает их проблемы, переживает вместе с ними их беды, радуется их достижениям… Одним словом, командир это…

— Слуга царю, отец солдатам? — помимо воли вырвалось у Вовки. Эти строчки намертво впечатались в сознание мальчишки в партизанском отряде. Очень уж любил декламировать Лермонтова политрук отряда.