Мерседес из Кастилии, или Путешествие в Катай(без илл.) - Купер Джеймс Фенимор. Страница 30

— Рад снова вас видеть в Санта-Фе, сеньор Колумб, — учтиво проговорил король и, обращаясь к Изабелле, добавил: — Если он сделает хотя бы половину того, на что вы, видимо, рассчитываете, нам не придется сожалеть о своем решении. Возможно, ему не удастся увеличить могущество королевства Кастильского, но, может быть, сам он, как кастильский подданный, обогатится настолько, что не будет знать, куда девать свое золото.

— Добрый христианин всегда найдет, на что употребить свои богатства, пока гроб господень остается во власти неверных, — отозвался Колумб.

— Как! Вы замышляете еще и крестовый поход? — быстро спросил Фердинанд своим резким, крикливым голосом. — И это одновременно с вашими открытиями?

— Да, ваше высочество. Именно на это я и хотел употребить те богатства, которые несомненно принесет открытие нового пути в Индию!

Энтузиазм мореплавателя вызвал у Изабеллы улыбку, хотя, по совести говоря, слова его встретили отклик в ее набожной душе. Жаль только, что век крестовых походов отошел навсегда!

Фердинанд тоже улыбнулся, но совсем с иными чувствами: он вдруг усомнился, разумно ли доверять этому сумасшедшему даже две легкие каравеллы и даже такую незначительную сумму, как три миллиона мараведи? Подумать только! Еще не приступив к осуществлению одного весьма сомнительного предприятия, он уже мечтает о новом, еще более безнадежном! Фердинанд с одинаковым недоверием относился и к открытию западного пути в Индию, и к крестовому походу на Иерусалим, так что было вполне достаточно чего-нибудь одного, чтобы возбудить всю его подозрительность. А тут перед ним стоял человек, который собирался осуществить первое, а в случае успеха уже помышлял о втором!

Отойдя в сторону, Фердинанд несколько минут серьезно раздумывал над тем, как ему избавиться от генуэзца, и, если бы разговор на этом и кончился, кто знает, может быть, холодная расчетливость короля и одержала бы верх над доброй волей и благими намерениями его жены. К счастью, беседа продолжалась, и, когда Фердинанд снова приблизился, он увидел, что Изабелла и Колумб настолько поглощены разговором, что никто из них даже не заметил его короткого отсутствия.

— Постараюсь ответить на вопрос вашего высочества, — говорил мореплаватель. — Я намереваюсь достичь владений великого хана note 37 , потомка того монарха, которого посетил Марко Поло. В те времена многие при его пышном дворе выражали желание принять христианство, включая самого хана. В книге пророков сказано, что настанет день, когда вся земля будет чтить единого бога, и день этот, судя по многим приметам и знамениям, приближается. Для того чтобы утвердить во всех новых обширных владениях власть нашей церкви, понадобится лишь проповедь веры, поддерживаемая могуществом христианских государей.

— Да, видимо, это так, — согласилась королева. — Скажите, сеньор, эти Поло были миссионерами?

— Нет, всего лишь купцами, путешественниками. Они больше заботились о своей выгоде, но и о церкви не забывали. Сеньора, я полагаю, что вперед следует утвердить христианство на островах, а уж потом пронести крест по всему материку. Удобнее всего было бы начать с острова Сипанго. Думаю, там наша вера распространится с чудесной быстротой!

— А есть на этом Сипанго пряности или еще что-либо ценное, что может наполнить нашу казну и вознаградить нас за такой риск и расходы? — не совсем кстати вмешался в благочестивую беседу король.

Изабелла на секунду смутилась, но ничем не выдала своего недовольства.

— Судя по словам Марко Поло, ваше высочество, Сипанго — самый богатый остров на свете, — ответил Колумб. — Особенно много там золота, есть даже драгоценные камни и жемчуг. Да и вообще, весь Восток — это край неистощимых богатств и язычества. Видно, сама судьба соединила одно с другим, чтобы вознаградить христианского государя, который согласился распространить на эти земли власть нашей церкви.

Моря там изобилуют и не такими большими островами, как Сипанго, — Марко Поло насчитал их не менее семи тысяч четырехсот сорока. И на каждом из этих островов произрастает какое-нибудь ароматическое растение. Этими островами и я предполагаю заняться в первую очередь, милостивые сеньор и сеньора, чтобы послужить церкви и прославить оба королевства. Если нам удастся благополучно доплыть до Сипанго — а я полагаю, что при умелом управлении судами это можно сделать за два месяца, — мы освоимся там, а затем перейдем на материк и отправимся к великому хану в его королевство Катай. Тот день, когда моя нога ступит на землю Азии, будет днем славы для Испании и для всех, кто примет участие в этом великом плавании!

Пока Колумб спокойно, с глубокой убежденностью делился своими планами, Фердинанд не сводил с него проницательных глаз. Он уже не знал, что ему и думать. Холодный расчет призывал его к осторожности, но перечень фантастических богатств был слишком соблазнителен. Изабелла же слышала, вернее, думала только о спасении и обращении неверных, и получилось так, что король и королева, следуя каждый своим различным склонностям, окончательно решили осуществить замысел Колумба.

Далее началось подробное обсуждение условий генуэзца, и все они были приняты одно за другим. О возражениях архиепискона больше никто не вспоминал. Колумб мог быть удовлетворен: с ним разговаривали и выслушивали его пожелания так, словно он был монарх, заключающий торжественный договор с монархами. Даже его предложение взять на себя одну восьмую часть расходов по экспедиции при условии, что потом он будет получать одну восьмую всех доходов с вновь открытых земель, было принято без возражений. Таким образом, он сразу стал как бы равноправным компаньоном королевской четы: каждый рисковал своей долей и в случае успеха мог рассчитывать на соответствующую выгоду.

Луис де Сантанхель и Алонсо де Кинтанилья покинули дворец вместе с Колумбом. Они проводили его до дома, где он остановился, и простились с ним почтительно и дружески, стараясь смягчить боль недавней обиды и разочарования.

Когда Колумб удалился, Луис де Сантанхель, несмотря на широту своих взглядов и на то, что именно он оказал мореплавателю решающую поддержку, воскликнул:

— Клянусь всеми святыми, друг мой Алонсо, этот генуэзец вознесся так высоко, что я уже сомневаюсь, правильно ли мы поступили! Он разговаривал с королем и королевой, как равный с равными! — А кто помог ему в этом, как не вы, дон Луис? — возразил Алонсо де Кинтанилья. — Если бы не ваше смелое вмешательство — благодарите, кстати, донью Изабеллу, что она снесла все ваши дерзости, — с этим путешествием было бы покончено и генуэзец сейчас продолжал бы свой путь ко двору французского короля.

— О том, что сделано, я не жалею: чтобы не дать французам возгордиться, я бы и не на то еще пошел! Донье Изабелле, да благословят ее небеса за добрые намерения, не придется жалеть о столь ничтожной плате за столь благородное начинание, даже если оно кончится ничем! Но теперь, когда дело сделано, я сам поражаюсь, как могли королева Кастильская и король Арагонский согласиться на такие условия какого-то безвестного, безродного морского бродяги, у которого нет ни имени, ни денег, ни связей!

— Зато за него горой стоял Луис де Сантанхель!

— Да, что верно, то верно, — вздохнул сборщик церковной десятины. — И опять-таки не жалею — дело доброе и того стоит. Я только удивляюсь нашему успеху и тому, как держался сам Колумб. По совести говоря, я весьма опасался, как бы его непомерные требования нам все не испортили!

— А сами говорили королеве, будто это пустяки по сравнению с выгодами, которые принесет его путешествие!

— Удивляться тут нечему, достойный мой друг. Мы пускаемся на все, чтобы добиться цели, а когда добиваемся, испытываем лишь усталость, и тогда перед нами предстает другая сторона медали. Сейчас я просто изумлен своим собственным успехом! Что касается генуэзца, то он поистине удивительный человек, и в глубине души я его одобряю за то, что он предъявил такие требования. Если он добьется своего, никакие почести и титулы не будут для него слишком высоки! А если нет, ему от них будет мало толку, да и Кастилия потеряет немного.