Мечты о полете (ЛП) - Сент-Клэр Келли. Страница 57

Я машу делегатам и получаю несколько взмахов в ответ. Я рада, что отношения с ними постепенно возвращаются в нормальное русло. Я иду к столам с едой и прохожу в самый конец. Но ждёт меня там пустое блюдо, на котором обычно лежали мои груши. Кто их все съел? Никто никогда не ест груши! Это какая-то месть от Джована?

Я издаю стон и расправляю плечи, откидывая голову назад по кругу, чтобы размять руки, затёкшие от заботы об Оландоне.

Не знаю, что заставляет меня оглянуться. Возможно, мерцание, когда свет попадает на наконечник стрелы.

Ещё секунда уходит на то, чтобы поверить в реальность того, что я вижу.

Высоко на стропилах, в самом деле, стоит лучник. Тетива натянута. Я даже не успеваю почувствовать ужас, как уже следую по его линии прицела к цели стрелы.

Я бросаю массивное блюдо, одновременно выкрикивая имя.

Его цель уклоняется от швырнутого в него блюда, и по странному стечению обстоятельств стрела отскакивает от блюда и вонзается в стену позади него.

ГЛАВА 23

Ашон хватается за голову, об которую ударилось блюдо. Остальные за тронным столом смотрят на меня в недоумении. Большинство не понимают, что произошло.

— Не дайте ему сбежать! — ревёт Джован, указывая вверх на лучника, который, должно быть, немного шокирован, потому что высокий, худой, незнакомый мужчина не двигается.

Я запрыгиваю на помост у трона и выкручиваю стрелу из стены.

Руки трясутся, я вытаскиваю стрелу Кедрика из ботинка и подношу их друг к другу. Вообще-то мне даже не нужно их сравнивать. Я запомнила стрелу Кедрика.

Ощущения не похожи ни на что, что я когда-либо чувствовала. Всё происходит как в замедленной съёмке. Но в то же время моё сознание движется слишком быстро, чтобы чувствовать себя комфортно.

Стрелы одинаковые. Наконец-то я нашла совпадение.

В моих ушах нарастает рёв. Гнев, который я считала иссякшим и угасшим, поднимается откуда-то из глубины души, в ярости, такой горячей, что, должно быть, обжигает мои внутренности. Стрелы выпадают из моей хватки, и я бросаюсь с платформы вслед за убийцей.

Я всегда думала, что убью этого человека стрелой Кедрика. Что это послужит поэтической справедливости. Но стрела только замедлит меня. Я убью его голыми руками.

Меня поднимают и опрокидывают на спину.

Надо мной нависает Джован.

— Ты не пойдёшь за ним, — говорит он, тяжело дыша.

— Джован, лучше отвали от меня, прямо сейчас. Стрелы идентичны! Этот человек убил Кедрика, — грубо шепчу я.

Я хочу выкрикнуть эти слова, но он давит на меня. Он не может знать, иначе не стал бы меня удерживать. Как только он поймёт, он отпустит меня.

Он прижимает меня к себе, а другой рукой хватает за подбородок. Его глаза выглядят не так, как должны. В них нет ни капли гнева. Это… страх?

— Нет, — мягким голосом говорит он.

Я изо всех сил пытаюсь вырваться из его хватки. Ему едва удаётся удержать меня, пока я использую против него все имеющиеся в моём арсенале приёмы. Я знаю, что прошло уже слишком много времени, чтобы я смогла поймать лучника. Но я продолжаю метаться из стороны в сторону, чтобы избавиться от Джована.

— Прошу прощения, мой Король? — говорит кто-то.

— Что? — он огрызается через плечо.

— Я собрал первоначальный отчёт. Никто из караульных не видел, как убийца входил или выходил. Я удвоил Дозор снаружи и поставил стражу на крыше, — докладывает Малир. — На данном этапе, кажется, он исчез.

Ассамблея издаёт вздох.

Отчаянный крик вырывается из моих уст. Стремление бороться покидает меня, и бесполезные слёзы катятся по моим щекам, когда я опускаюсь, поверженная. Темноволосый убийца снова ускользнул из моих рук. И это вина Джована.

— Возможно ли, что он всё ещё в замке? — требовательно спрашивает он. — Это был не один из нас. Я не узнал его.

Я слышу отрицательный ответ мужчины. Я снова толкаю Джована, он опускается на корточки и, наконец, отпускает меня. Дозорный устремляется прочь, а Король поворачивается ко мне, всё ещё стоя на коленях — идеальная высота.

Я бью его по лицу так сильно, как могу. Когда зал взрывается гневными криками, я слышу, как несколько человек подходят ко мне сзади. Джован поднимает руку, двигая челюстью вперёд-назад.

Мой голос сорван, и когда я говорю, раздаётся хриплый шепот:

— Ты позволил сбежать убийце своего брата. Как ты мог так поступить?

Он не отвечает.

— Как ты мог так поступить со мной?

Мой голос настолько хриплый, что слова едва слышны.

Я смотрю на него, стоящего передо мной на коленях и пристально смотрящего туда, где, по его мнению, должны быть мои глаза, и я ненавижу его.

Следующие пару часов я мечусь по комнате, радуясь, что Оландон спит, иначе он бы потребовал рассказать, что произошло. Я тоскую по боксерскому мешку в казармах. Джован остановил меня. Почему? Он знает, что я могу о себе позаботиться.

В этом была его проблема? Он не хотел, чтобы я раскрыла свои бойцовские навыки. Чтобы люди поняли, что я Мороз. И он заслужил этот удар. Я игнорирую чувство вины. Я не собиралась переживать из-за этого. И человек был незнакомцем! Я вообще его не узнала. Единственным положительным моментов в этом деле было то, что делегаты были невиновны.

Я намереваюсь больше никогда не спускаться в обеденный зал, но у четырёх Дозорных, которые приходят к нашей двери, другие планы. Все должны спать в обеденном зале, пока замок не будет обследован надлежащим образом. Больше никто даже не покинул зал. Я указываю на то, что покушение произошло там, где мы должны спать. Меня заверяют, что на крыше выставлены Дозорные и территория безопасна. Они также сообщают мне, что Король полагает, что мне может понадобиться помощь с Оландоном. Я горько усмехаюсь, собирая вещи. Конечно, он хочет помочь сейчас, когда уже слишком поздно.

Дозорные ждут снаружи, пока я помогаю Оландону одеться. Входят четверо мужчин: двое собирают наши постельные принадлежности, а остальные предлагают помощь моему брату. Он отмахивается от них. Вздохнув, я передаю кувшины одному из мужчин и обнимаю Оландона. Он опускает часть своего веса на меня, и я тихо смеюсь над его гордостью. Спустя некоторое время он усмехается вместе со мной.

Требуется много времени, чтобы доставить моего брата вниз. Когда мы подходим к арке, я издаю вопросительный звук, и он кивает. Я жду пока он докажет, что может стоять самостоятельно, а затем веду его в зал.

Люди всеми силами избегают меня. Я не чувствовала такого с тех пор, как я в последний раз проходила через одну из деревень на Осолисе. Но люди снова обращаются со мной так, будто у меня какая-то болезнь, которую они могут подхватить. Никто не бьёт Короля и не выходит сухим из воды. На этот раз я заслужила это.

Дозорные направляют нас к помосту для тронов и расстилают наши меха в одном из углов. Я смотрю на Оландона и вижу, что он потеет от усилия удержаться в вертикальном положении. Гордость — понятная вещь. Она имеет своё место, если только ты можешь видеть сквозь неё. Я уже собираюсь помочь ему лечь, когда кто-то проносится мимо меня. Ашон опускает моего брата, не обращая внимания на протестующие руки Оландона, а затем встаёт и поворачивается ко мне лицом.

Он бросает взгляд вокруг себя и смотрит на моего брата, который, похоже, потерял сознание. Затем он опускается передо мной на колени и берёт мою руку в свою.

— Я невероятно сожалею, — шепчет он. — Обо всём. Я думал, это ты убила моего брата, — его хватка граничит с болью. — Но ты спасла меня. После всего, что я сделал, ты спасла меня. Я не заслуживаю этого, — говорит он в порыве волнения.

— Я прощаю тебя, — говорю я и сжимаю его пальцы прежде, чем попытаться освободиться.

— Нет, ты не понимаешь, — говорит он. — Моё горе ослепило меня. Он был моим лучшим другом, и моё единственное оправдание в том, что я просто не мог вынести этого. Я заплатил мужчинам…

Я закрываю его рот рукой, возможно, слишком решительно.