Мечты о полете (ЛП) - Сент-Клэр Келли. Страница 58

— Я знаю, что ты сделал, — я смотрю на него, пока его глаза не расширяются, и я вижу, что он понимает. — И я прощаю тебя. Мы все совершаем ошибки, и хотя твоя ошибка была больше, чем у большинства, кажется, ты усвоил свой урок.

Он садится на край помоста.

— Ты более милосердна, чем был бы я, — наконец говорит он. — Как давно ты знаешь?

Я пожимаю плечами.

— Кедрик всегда говорил, что думал, что мы подружимся. Мне нравится чтить его память, когда я могу. Но к тому же я провела достаточно времени с молодыми людьми, — я опускаю взгляд на своего брата, — чтобы распознать, когда человек сбился с пути. И я предполагаю, что ничто из того, что я сейчас скажу, не заставит тебя чувствовать себя так же плохо, как ты уже чувствуешь.

Я игнорирую его второй вопрос. Ашон быстро моргает. Слёзы. Он снова моргает от слёз. Похоже, это тема всего вечера.

— Есть одна вещь, о которой я бы попросила, — быстро добавляю я, стремясь закончить и оставить его зализывать раны.

Я тщательно подбираю слова.

— Водиться с бандитами или даже нанимать их — скользкий путь. Мне нужно, чтобы ты пообещал мне, что немедленно сойдёшь с этого скользкого пути, и что ты больше никогда никого не будешь избивать.

Я смотрю на Ашона в поисках ожидаемого обещания, но он смотрит через мое плечо, и на его лице отражается ужас.

— Что ты сейчас сказала? — вкрадчивый, опасный голос раздаётся позади меня.

Я бросаю взгляд на Ашона. Как много Джован подслушал? Я открываю рот, чтобы заговорить, но Ашон опережает меня.

— Я нанял бандитов, чтобы они избили Татуму, когда мы были в Третьем Секторе, — признаётся он.

Я поворачиваюсь, чтобы оценить, насколько серьёзными будут последствия. Всё плохо. Джован дрожит от подавляемой ярости. На его челюсти синяк от моего удара. Я встаю перед его братом.

Ашон продолжает рассказ через мою голову.

— Затем я нанял других бандитов, чтобы заставить замолчать первых бандитов. Но я не знал, что им вырежут языки, — говорит он.

Я смотрю на него и вижу искреннее раскаяние в его глазах. Как, по его мнению, бандиты заставят их замолчать? Мой взгляд мечется между двумя мужчинами. Один свирепый, другой в отчаянии. Всё быстро летит под откос.

Я делаю шаг к Джовану с поднятыми руками, на время отбросив затаённую на него злость.

— Ашон совершил ошибку, — начинаю я.

— Ошибку? — шипит он. — Он сломал тебе рёбра, непрерывно пинал в спину. Нанёс тебе столько ударов по лицу, что удивительно, как ты не умерла.

— Это сделал не он, — слабо говорю я.

— С таким же успехом он мог бы это сделать. Я поклялся привлечь свинью, которая это сделала, к ответственности! — кричит он, теряя контроль над собой.

Зал затихает. Я смотрю, как он пытается вернуть самообладание. Я никогда не видела его в такой ярости. Он делает подобие бесстрастного лица и смотрит вокруг себя, пока суета не возобновляется.

— Ашон твой брат. Единственный, который остался, — тихо говорю я.

— И всё же он не поступает в соответствии с человеческой моралью. Он считает себя неуязвимым для моих законов.

— Я приму своё наказание, каким бы оно ни было, — тихо говорит Ашон.

Джован мгновенно сокращает дистанцию, выражение его лица дикое.

— Джован, стой! — кричу я.

Он обращает свой яростный взгляд на меня. Я стою на месте.

— Почему ты защищаешь его? — спрашивает он. — Разве ты не видишь, насколько это извращенно? Или твоя мать била тебя так сильно, что тебе понравилось, когда из тебя выбивают дерьмо?

Я резко вдыхаю от его слов и отшатываюсь назад, как будто он ударил меня. Я оглядываюсь на Ашона, который смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Он слышал. Теперь он тоже знает.

— Ашон, может быть, и навредил мне физически, но своими словами ты ранил меня сильнее, — говорю я. — Всё-таки ты заслужил этот удар.

Его лицо утрачивает цвет.

— Мне жаль. Я просто…

Я отворачиваюсь от него, от них обоих, и направляюсь в зал заседаний рядом с Тронным помостом. Я тихо закрываю за собой дверь и заливаюсь слезами.

Я возвращаюсь, когда все уже спят, и бужу брата, чтобы покормить его, а затем ложусь спать спиной к Тронному помосту.

В течение ночи я просыпаюсь ещё три раза, чтобы покормить Оландона. Грета, которая расположилась рядом, каждый раз помогает мне усадить его.

На следующее утро меня будит суета и шум движущихся людей. Я не хочу ничего, кроме как раствориться в воздухе и продолжать спать. Я чувствую себя выжатой после вчерашней эмоциональной перегрузки. Я уже чувствую, что это будет один из тех дней, когда мне кажется, что я всех подвела. В первую очередь Кедрика.

Прислуга замка расставляет столы с едой. Я проверяю свою вуаль и заплетаю под ней волосы. Я оставляю брата спать и складываю свои меха, не обращая внимания на королевский стол. Я вижу сапоги Джована рядом со мной. Я чувствую, как он наблюдает за мной.

— Ландон, — зову я, встряхивая его, чтобы он проснулся.

Его кулак летит прямо в воздух, и я едва успеваю повернуть голову.

— Вени. Лина! Мне жаль, — бормочет он, потирая лицо руками.

Под глазами у него тёмные круги, и я знаю, что это нарушение сна не идёт ему на пользу.

— Голод не притупил твои рефлексы, как я вижу, — говорю я.

Он улыбается и перекатывается на бок. Я складываю его одеяла, а два Дозорных подходят и забирают у нас постельные принадлежности.

— Часто такое случается? — спрашивает он, оглядываясь вокруг, прищуривая глаза по мере того, как ассамблея становится всё громче и громче.

Из главного коридора приносят столы для завтрака.

— С тех пор как я здесь, это первый раз, когда я спала в зале. И это первое покушение с тех пор, как я здесь. Но если ты спрашиваешь, всегда ли они такие громкие, то нет.

Облегчение отражается на его лице. Я позволяю ему насладиться этим мгновением.

— Обычно они гораздо громче, — добавляю я, смеясь, когда он в ужасе дёргается.

Заносят столы, и я веду Оландона к моим друзьям. Я беспокоюсь о том, каким будет приём после моей ссоры с Джованом. Но они, как всегда, дружелюбны. Думаю, они, как никто другой, знают, как повлияла на меня смерть Кедрика. Волоски на затылке дают мне знать, что Джован продолжает наблюдать за мной. Я вздыхаю, жалея, что не могу вернуть многое назад. Чтобы между нами всё было как прежде. Я в любой момент соглашусь на ссору, вместо этой неловкости.

— Это мой брат, Оландон, — говорю я в интересах женщин.

Делегаты бормочут свои приветствия. Присутствуют все, кроме Рона. У Санджея на лице хитрая ухмылка, что меня немного настораживает.

Оландон подходит к Садре и кланяется ей.

— Вы помогли восстановить моё здоровье. Я благодарю вас.

Он отходит назад и садится рядом со мной. Садра краснеет. На самом деле, многие женщины с интересом наблюдают за моим братом, сейчас он был голоден лишь на четверть. Им стоит подождать, пока он совсем не проголодается. Сомневаюсь, что они смогут сдержать себя, если эта реакция может хоть о чем-то свидетельствовать.

Малир, как всегда надежный, спрашивает о его здоровье.

— Татума очень хорошо обо мне заботилась, — отвечает Оландон.

Я кладу руку на его плечо.

— Все за этим столом зовут меня Олина, — говорю я.

Рот брата распахивается. Я почти смеюсь, но чувство неловкости останавливает меня.

— Они… все? — заикается он.

Я киваю, мой дискомфорт растёт. Позволить такому количеству людей опустить мой титул, было бы шоком для Осолиса. Это показало бы людям, что я считаю себя дешёвкой, и подразумевает, что у меня было несколько любовников. Здесь же это такая же норма, как холодная погода.

— И так же пара человек за тем столом, — я указываю на Томи и несколько других делегатов. — И ещё Король и пожилой мужчина справа от него, — говорю я, указывая на Роско.

Я изучаю стол, пока у меня есть повод смотреть в ту сторону. Ашона нигде не видно. Интересно, синяк Джована стал хуже? Я не могу разглядеть из-за вуали.