Мечты о полете (ЛП) - Сент-Клэр Келли. Страница 60

Он берёт мою руку в свои.

— Лина, ты никогда не узнаешь, какой ужас я испытал в тот момент, когда подумал, что мать убила тебя вместе с Принцем, — он смотрит на заснеженные горы, видимые с дорожки. — Я обвинил мать в твоём убийстве. Она была так непреклонна в своём отрицании.

Он смотрит на меня сверху вниз, и от боли, которую я вижу, у меня перехватывает дыхание.

— Я не знал, сказала ли она ложь или правду, но тебя больше не было, и мой разум отказывался принять твою смерть. Я пришёл к выводу, что тебя изгнали. Это был единственный вывод, который я мог принять, — говорит он. — Несколько месяцев я обыскивал Осолис. В каждом тёмном углу и деревенской лачуге. Ты бы гордилась мной. Я подружился с несколькими бедняками.

Его глаза вспыхивают мрачным весельем.

— Ты знала, что после твоего исчезновения вспыхивали бунты?

Эта новость заставила меня задуматься. Насколько сильно они бунтовали? Я боюсь, что, прервав его рассказ, я заставлю его остановиться.

— Я так не думаю, — бормочет он. — Мать утаила бы это, чтобы мы не показались слабыми. Это не безопасное время для путешествия члена королевской семьи. Видишь ли, деревенские жители знали. Они видели, как делегаты утаскивали твоё бессознательное тело в Оскалу. Они взывали к крови Брум, к войне, отчаянно стремясь отомстить за потерю своего любимого члена королевской семьи и своей надежды на будущее под твоим правлением.

Оландону ещё предстояло установить главную взаимосвязь. Жители деревни не искали войны. Я всегда предполагала, что мать воспользуется тем, что делегаты взяли меня в заложники. Она могла бы использовать это, чтобы убедить людей сражаться. Но то, что она сделала, было блестящим в своей извращенности. Зачем убеждать людей, если это не нужно?

Она манипулировала народом Солати, умоляя его о войне, а затем, играя роль великодушного правителя и скорбящей матери, уступила их требованиям. Она получила то, что хотела, и завоевала лояльность деревенских жителей. Ситуация оказалась хуже, чем я предполагала.

Оландон продолжает:

— Я пошёл к Аквину, уже зная, что собираюсь отправиться в Гласиум и вернуть тебя назад. Но старик уже не был прежним, когда я пришёл к нему.

— Он в порядке? — спрашиваю, во рту пересыхает.

Оландон хватает моё плечо.

— Он уже не тот, что прежде, сестра.

— Почему? Он болен? — спрашиваю я.

Оландон качает головой.

— Нет, в физическом плане. Он странно себя вёл. Я беспокоился, что он может передать информацию Татум, — он выпустил сдерживаемый вздох. — Подумав, что Элита, возможно, уже дышит мне в затылок, я собрал тёплую одежду и… еду для своего путешествия. Мне приходило в голову украсть карту, но я решил, что лучше пусть мать думает, что я всё ещё где-то на Осолисе. Оскала выглядела не так уж плохо, — говорит он и крепко сжимает челюсть.

— Ты… ты никому не сказал, прежде чем ушёл? — спрашиваю я тихим голосом.

Путь из Осолиса в Оскалу выглядел обманчиво простым. Конечно, совсем другое дело, когда ты оказывался в глубине скал. В общем, я могла отчасти поддержать его решение. Но остальная часть его истории…

— Ай! За что? — шипит он, когда я бью его по голове.

— За то, что потратил год своей жизни, разыскивая меня, — говорю я.

Оландон неожиданно смеётся, заставляя меня подпрыгнуть. Он притягивает меня к себе и обнимает.

— Я так рад, что ты в безопасности, — говорит он. — Ты не представляешь, как терзало меня незнание. Я чувствую, что часть меня вернулась туда, где должна быть.

Когда я произношу свои следующие слова, я вдруг понимаю, как Джован воспринимает мои постоянные попытки отомстить.

— Стремление к цели может сделать тебя безрассудным. Может ослепить тебя. Именно поэтому я прощаю тебя за то, что ты легкомысленно относился к своей жизни, — отвечаю я, крепко обнимая его в ответ. — И я люблю тебя. Но если ты когда-нибудь снова совершишь нечто настолько глупое, я выслежу тебя и избавлю от проблем с самоубийством.

Он смеётся и отступает.

— В этом мало смысла, но считай, что я предупреждён. Боюсь, много что можно рассказать о нашем мире.

Лязг сигнализирует о приближении Ашона.

— Да, мы должны серьёзней поговорить об этом, — шепчу я.

Подняв козырек, младший Принц движется рядом с нами и с тоской смотрит во двор. Оландон издаёт тихий свист, обращая, наконец, внимание на происходящее внизу, где спаррингует Король.

— Он умеет драться, — говорит он.

Я предупреждающе качаю головой, когда он смотрит на меня и наклоняет голову в сторону тренировочного двора. Никто здесь не знает о моих способностях сражаться. Ну, кроме мужчины, о котором он говорит.

— Я видела и лучше, — шучу я.

Ашон фыркает. Оландон не понимает шутку и деловито кивает.

— Интересно, как бы он справился с Мороз. Вот это был бы бой, — говорит Ашон.

Я молчу, стараясь не замереть и не выдать себя.

Ашон смотрит на меня.

— Ох, тебя же не было здесь, не так ли?

Я чувствую на себе взгляд Оландона. Это первый раз, когда он слышит, что какое-то время я была где-то ещё.

Ашон продолжает:

— Она была самым потрясающим бойцом, которого я видел. Такая маленькая, но безжалостная, и чертовски лёгкая на вид. Она носила такой маленький костюмчик… — он бросает на меня взгляд и останавливается, кашлянув. — В общем, она и другие выжившие пробыли здесь пару недель после событий в Куполе. Я разговаривал с ней пару раз. Странно, но для наёмного бойца она была очень мила, если не считать того, что она может тебя прикончить, — он усмехается, глядя на Джована. — Мой брат был единственным, кто отважился помериться с ней силами. Но он сказал нам, что ему не повезло.

Глубокая радость согревает меня. Джован никому о нас не рассказывал. Я и не ожидала, что он это сделает, но по опыту в казармах я знала, что не редкость хвастаться на следующий день. Я прочищаю горло.

— Мне жаль, что пропустила такое.

— Что такое Купол? — спрашивает Оландон.

Я начинаю отвечать и обрываю себя.

— Ах, да. Что это? — спрашиваю я, желая прикрыть мой промах.

Это не страшная промашка. Большая часть ассамблеи, вероятно, предполагает, что во время своего отсутствия я пряталась где-то на Гласиуме. Я могу знать о Куполе. Но лучше перестраховаться. Я слушаю вполуха, пока Ашон даёт нам краткое объяснение.

— Что случилось с ней и с другими бойцами? — спрашиваю я.

Я вижу только Гнева во дворе.

Ашон неловко двигается в своих доспехах. Он делает это последние несколько дней. Могу представить, как он натёр кожу в разных местах.

— Большинство из них вернулись во Внешние Кольца. Думаю, она тоже, — говорит он. — Как по мне, думаю, Джован должен был заставить её остаться. Она могла бы обучить нас убивать всех этих… эээ…

— Я уверена, — сухо говорю я.

По крайней мере, один из людей из Внешних Колец решил остаться. Будет здорово, если напоминание о них будет рядом. Сомневаюсь, что у меня будет шанс увидеть их снова.

Фиона подзывает нас, и мы подходим к болтающей группе женщин в противоположном углу приподнимающейся дорожки. Грета сразу же загоняет Оландона в угол, и я удивляюсь, когда он заводит разговор между ними.

— Ты сражаешься, — говорит он с вопросом в тоне.

Она смотрит на него, будто он сумасшедший и разражается хохотом.

— Женщины не дерутся! Ну, по крайне мере, не в ассамблее, — поправляется она.

Он переводит взгляд с Греты на тренировочный двор и обратно.

— Тогда зачем вы наблюдаете? — спрашивает он.

Теперь моя очередь смеяться.

— Они наблюдают, потому что им нравится вид.

Фиона хихикает. Я даже вижу неохотную улыбку на лице Джеки. И тогда на лице моего брата появляется понимание. Фыркнув, он отворачивается от нас. От этого я начинаю смеяться ещё сильнее.

Я оглядываюсь на Ашона, чтобы посмотреть, не смеется ли он с нами. Моё веселье иссякает, когда я вижу, что он разговаривает с худым, седовласым мужчиной, которого я слишком хорошо знаю. Блейн вернулся. Я и забыла, что год его изгнания закончился. Надеюсь, Джован смог защитить от него Мейси. Я вспомнила, как Джован разговаривал с ней на балу после танца с Арлой. Теперь я знаю, что Блейн не был тем человеком, который выпустил стрелу. Но нанял ли он кого-то, чтобы спуститься по Оскале? Скопировал ли он каким-то образом карту?