Пионеры, или У истоков Саскуиханны - Купер Джеймс Фенимор. Страница 107

— В последний раз умоляю вас остаться с нами, Натти! — воскликнула Элизабет. — Не заставляйте нас горевать о человеке, который дважды спас меня от смерти и верно служил тем, к кому я питаю преданную любовь. Ради меня, если не ради себя, останьтесь! Мне будут сниться ужасные сны, — они еще мучают меня по ночам, — что вы умираете от старости, в нищете, и подле вас нет никого, кроме убитых вами диких зверей. Мне будут всегда мерещиться всевозможные напасти и болезни, которые одиночество может навлечь на вас. Не покидайте нас, Натти, если не ради собственного благополучия, то хотя бы ради нашего.

— Мрачные мысли и страшные сны, миссис Эффингем, недолго станут мучить невинное созданье, — торжественно проговорил охотник, — божьей милостью они скоро исчезнут. И если когда тебе опять приснятся злые горные кошки, то не потому, что со мной стряслась беда, — это бог показывает тебе свою силу, которая привела меня тогда к тебе на спасение. Уповай на бога да на своего мужа, и мысли о таком старике, как я, не будут ни тяжкими, ни долгими. Молю бога, чтобы он не оставил тебя — тот бог, что живет и на вырубках и в лесной глуши, — и благословил тебя и все, что принадлежит тебе, отныне и до того великого дня, когда краснокожие и белые предстанут перед судом божьим и судить их будут не по земным, а по божьим законам.

Элизабет подняла голову и подставила старику для прощального поцелуя свою побледневшую щеку, и Кожаный Чулок почтительно коснулся этой щеки. Юноша, не произнеся ни слова, судорожно сжал руку старика. Охотник приготовился отправляться в путь. Он подтянул ремень потуже и еще некоторое время стоял, делая, как всегда бывает в минуту грустного расставания, какие-то лишние, ненужные движения. Раза два он попытался было сказать что-то, но комок в горле помешал ему. Наконец, вскинув ружье на плечо, он крикнул громко, по-охотничьи, так, что эхо его голоса разнеслось по всему лесу:

— Эй, эй, мои собачки, пора в путь! А к концу этого пути вы порядком натрете себе лапы!

Заслышав знакомый клич, собаки вскочили с земли, обнюхали все вокруг могилы, потом подошли к молчаливо стоявшей паре, как будто понимая, что предстоит разлука, и покорно побежали за хозяином. Некоторое время молодые люди не произносили ни слова, и даже юноша скрыл лицо, нагнувшись над могилой деда. Когда мужская гордость победила наконец в нем эту слабость чувств, он обернулся, думая возобновить свои уговоры, но увидел, что подле могилы они остались только вдвоем, он и его жена.

— Натти ушел! — воскликнул Оливер.

Элизабет подняла голову и увидела, что охотник, уже подходивший к опушке, на мгновение остановился и обернулся. Взгляды их встретились, и Кожаный Чулок поспешно провел по глазам жесткой ладонью, потом высоко поднял руку в прощальном привете, крикнул с усилием, подзывая собак, которые было уселись на землю, и скрылся в лесу.

То был последний раз, что они видели Кожаного Чулка, чье быстрое продвижение намного опередило тех, кто по распоряжению и при личном участии судьи Темпла отправился за ним вдогонку. Охотник ушел далеко на Запад — один из первых среди тех пионеров, которые открывают в стране новые земли для своего народа.