Другие. Возрождение - Хаген Тесс. Страница 3

— Всё ведь так просто, Адочка. Есть ты — Феникс, нуждающийся в помощи. И есть я — экзистенциалист, который может тебе помочь, — он поглаживал меня по голове и щекам, будто бы делал это всегда, всю мою жизнь.

— Но как же Денеб?

— А что Денеб?

— Ты не такой, как он.

— Ну так я — не он. Это же логично. Ты с нами тоже разная. Но вся прелесть в том, что ты — одна. А нас двое.

— Я не знаю, что делать. Вот сейчас здесь с тобой мне тоже хорошо, — я даже несмело приобняла его. — Но с Деном… С ним и хорошо, и спокойно… И…

— Обмен энергией, да? Я видел… Это другой уровень, у нас с тобой так никогда не получится, — он прижал меня сильнее. — Зато я могу помогать тебе в восстановлении и наращивании силы.

— Поэтому я и думаю, что важнее. Что из этого мне действительно нужно. И понимаю — что никакой обмен, никакое восстановление не заменят мне настоящих человеческих чувств. Ты любил когда-нибудь, Льё?

— Возможно.

— Если бы любил, то понял бы, о чём я говорю.

— А ты любила? Почему так уверена в том, что тебе нужнее, например, Ден? — Льё чуть приподнялся, чтобы заглянуть мне в лицо.

— Ты думаешь, что один из лучших Фениксов, постоянно унижаемый и выжигаемый собственным учителем знает что такое любовь? — у меня вырвался смешок. — Мне доступны только чувственные удовольствия, вот в них я знаю толк. Остальное — лишь невоплощенные мечты и догадки. Поэтому я не знаю кто — Ден или ты. Вы говорили обо мне, что конкретно?

— Не имеет значения, это наше дело. Дружеское, если хочешь. Мы не будем тебя делить или к чему-то принуждать. Но ты имеешь право выбирать, — Льё лёг обратно, накинув на нас сверху покрывало.

— Если честно, я думала, что тебе нравится Майя и ты ухаживаешь за ней. Тебя поведение выдавало: взгляды, позы, напряжение и даже манера говорить.

— Не хочу об этом.

— Боишься, что выбор будет не в твою пользу?

— Отдыхай, Ада… Потом поговорим.

Льётольв закрыл глаза и замолчал. Я думала, слушая его спокойное дыхание. В какой момент это случилось? Раздвоение моих чувств. Тогда, в Москве, я была уверена, что Денеб это именно тот мужчина, которого я хочу видеть рядом с собой, а Льё вызывал скорее неприязнь. Но теперь мне нравилось лежать рядом с ним, чувствовать его силу. Сила Льё против заботы и умиротворения Денеба. Что бы я выбрала, если бы надо было выбирать?

Свободу. Я выбрала бы свободу.

Просыпаться после суток погружения в жар и лихорадку не очень-то приятно. Тело отчаянно ломило, но радовало то, что температура уже не была высокой, как накануне. Шиповник на руке зудел, крылья — тоже. Выходить из тени в таком состоянии страшно, но я чувствовала его — новое крыло, ещё совсем тонкое и не такое сильное, большое и красивое, как второе, но оно было. Не знаю, что и как сделал Льётольв, но мне точно полегчало, да и рост крыла неожиданно ускорился. Я никак не могла найти телефон, чтобы узнать который час, поэтому просто встала с постели, отыскала тёплую кофту, накинула сверху на пижаму и побрела на кухню.

Льё сидел за столом, задумчиво рисуя в блокноте, перед ним стояла чашка с чаем, видимо, так и не тронутая.

— Доброе утро, — поздоровалась я от двери.

— День, — ответил он, не поднимая взгляда. — Уже день. И мы почти опаздываем. Я, конечно, не Денеб, но завтрак организовать могу, — Льё указал на большую тарелку посреди стола, заполненную выпечкой, — забежал в булочную по соседству, взял всякого на свой вкус. Не знаю, что ты предпочитаешь с утра.

— Фрукты, — буркнула я и полезла в холодильник. Яблоко. Ладно. — И давно ты проснулся?

— Как обычно. Часов в семь, наверное. Тебе Ден звонил, — Льё вытащил из кармана мой телефон и положил на стол.

— Почему ты меня не разбудил?! — я отложила яблоко и просмотрела сообщения. Ден справлялся о моём здоровье и просил перезвонить.

— Да зачем? Тебе нужно было выспаться, а с ним я и сам поговорил.

— Ден в курсе, что ты провёл здесь всю ночь? — я уже было набрала номер, но отложила телефон.

— Ну да, что такого? — Льё наконец-то взглянул на меня. Под его глазами залегли серые тени. Такое ощущение, что он вообще не спал. — Он — моя сущность, мы неразделимы и многое, очень многое чувствуем, так сказать, на двоих. Думаю, он не удивился ни капли.

— Как это… На двоих?

— Да не важно, — раздражённо бросил Льё.

— Нет уж! Я хочу знать.

— Я сказал не важно, значит не важно! Заканчивай завтракать и собирайся, через час заседание.

— Не надо так со мной разговаривать! — я встала и злобно швырнула недоеденное яблоко в мойку.

— Не то что? — он тоже поднялся, захлопнув блокнот.

Я хотела ему ответить довольно резко, но не успела — зазвонил телефон. Ден.

— Ну, ответь же. Любимый Денеб звонит, — криво улыбнулся Льё и, обогнув меня, вышел.

Пару секунд я тупо смотрела на экран мобильного, а потом всё же сняла трубку.

— Ада?

— Да, я.

— Как ты?

— Ден. Ден! Хватит. Я не могу каждый день отвечать на одни и те же вопросы! Я — нормально! Мне легче. Всё.

— Ясно. Привет Льё.

Денеб повесил трубку, а я так и осталась стоять, не понимая, что это было. Зачем накричала на него, почему чувствовала невероятное раздражение из-за его заботы, да и из-за присутствия Льё? Может, дело в том, что сегодня мне придётся лицом к лицу столкнуться с Сёртуном? Не в силах размышлять на эту тему, я вернулась в комнату и вытащила из шкафа все вещи, которые там были, пытаясь отыскать то, что можно надеть в суд.

Льё тихо вошёл в комнату и наблюдал за мной, прислонившись к стене. Я нервничала всё больше и откидывала одну вещь за другой, мне ничего не нравилось, да и вообще не хотелось никуда идти.

— Надень что-нибудь простое. Фениксы любят вычурность, а ты не будь такой, — прокомментировал мои метания Льё. — Вон та юбка синяя плиссированная хороша, а к ней блузка. В шкафу висит одинокая. По цвету как раз подойдет к моему костюму, будет выглядеть эффектно.

— Тебе бы только выделиться, да?

— А почему нет? Уж лучше выделяться элегантностью, чем вычурностью. Эти ваши мантии с огнём или кричаще-модные шмотки. Отвратительно. Сёртун наверняка будет пытаться показать себя гордецом и приверженцем традиций, поверь мне.

— Плевать.

Я надела то, что сказал Льё, собрала волосы в небрежный хвост, даже не расчесывая, и направилась к выходу.

— Едем?

— Едем, — ухмыльнулся Льётольв, прихватывая меня под руку.

Зал заседаний находился в архиве, при входе в который рамка оповестила всех о том, что в здании находится меченый Феникс. Меня чуть передернуло от неприятных воспоминаний, но Льё выглядел полностью удовлетворенным, даже гордым, ведя меня под руку к широкой лестнице. Видя его, служба безопасности не решилась подойти к нам. Под пристальными, осуждающими взглядами присутствующих, мы поднялись по лестнице на второй этаж. Здесь, в Будапеште, архив был несравнимо меньше, чем в Москве, но только внешне. Основные этажи уходили вниз, под землю, административным же хватало небольшого двухэтажного особняка века восемнадцатого, наверное.

Комнату, в которой проходило заседание, сложно было назвать залом суда. Обычный рабочий кабинет с большим столом перед окном, двумя узкими диванами по бокам, среди стен, заставленных книжными стеллажами, а посередине — небольшой журнальный столик и несколько стульев, хаотично расставленных на тёмно-зелёном ковре.

Нас ждали. За столом сидел Судья, и при взгляде на строгое лицо, я вдруг вспомнила, что звали его Марсель. Такой он весь был холёный, выглаженный и надушенный, что вызывал чувство тошноты. Модный красавчик Мот устроился на подоконнике, кокетливо покачивая ногой, на краю стола расположился с сигаретой Саша — этого экзистенциалиста, любителя классических костюмов по фигуре, кажется, знали все. По силе мог сравниться с Льё, но слыл добряком. О его искажениях ходили легенды, настолько они были изящны и красивы. Я же считала его несколько инфантильным, увидев пару раз в работе. Создавалось впечатление, что ему неинтересно то, что он делает, поэтому всяких бесов-пакостников и сильные влияния он устранял лениво. А все думали, что это изящество.