Ящик водки - Кох Альфред Рейнгольдович. Страница 172

– А теперь ты давай рассказывай…

– Ну вот смотри. Я тогда, в марте 97-го, получил повышение. Я был просто председателем Госкомимущества, а стал еще и вице-премьером. Там же какая история? Летом 96-го после победы Ельцина на выборах Чубайс стал главой Администрации. И забрал Шурика Казакова к себе первым замом. Соответственно у нас опять образовалась вакансия – и Черномырдин назначил меня. А потом, к марту, Ельцин разогнал правительство. То есть он оставил одного ЧВС, а всех замов ему заменил.

– А что это ему дало, ты понял?

– Тогда и появилось правительство молодых реформаторов-2. Первое было гайдаровское, а второе – это. Туда опять первым замом взяли Чубайса, Борю Немцова первым вице-премьером, а меня и Олега Сысуева – просто вице-премьерами. Вот эти четверо и стали новыми молодыми реформаторами. Зачем это было сделано? До этого Ельцин болел и страной фактически руководили Чубайс напополам с ЧВСом. ЧВС всего боялся, он не хотел никаких реформ, ему было и так хорошо. И замам его было хорошо. А реформы надо было делать. И поэтому сформировали вот такое правительство. Причем, как всегда, активность на эту тему проявил Березовский, который почему-то пытался мое назначение вице-премьером выдать за сильное одолжение. На что я ему сказал: «Боря, вот смотри. У меня раньше была обязанность – приватизация. И я был министром. Этих обязанностей мне хватало вот так вот. А теперь у меня дополнительные обязанности появились, как у вице-премьера – например, все доходы бюджета. Не только от приватизации, но и от налогов, от таможни, от водки и так далее и так далее. Но ни одно ведомство кроме Госкомимущества, мне напрямую не подчиняется. То есть я что-то курирую, но это слабенькое подчинение – все министры бегали к премьеру. И вот у меня появились новые обязанности без новых прав. Таким образом, моя жизнь сильно осложнилась, и почему я за это должен быть благодарен кому-то, даже если это и ты? Мне не очень понятно». Я не очень хотел быть вице, но тем не менее я им стал. Мне показалось, что надо соглашаться, что это интересный экспириенс… Когда еще удастся побыть вице-премьером? Что-то новенькое узнаешь… Про технологию власти, про страну, про бюджет… И вроде начали работать. И все двигалось более-менее. И тогда – нет, раньше, в январе – возникла идея приватизации «Связьинвеста». Значит, дело было так…

– Ну-ка, ну-ка… С этого места, пожалуйста, поподробнее.

– Значит, существовал отдельно «Связьинвест» и отдельно «Ростелеком». Последний отвечал и отвечает за международную и междугороднюю связь. А «Связьинвест» – это просто холдинг, который включает в себя контрольные пакеты всех региональных телефонных операторов. Областные и городские телефонные сети. И там, короче, надо было подготовить слияние «Связьинвеста» и «Ростелекома», сделать прозрачной всю документацию, чтобы инвесторы могли посмотреть, и так далее и так далее. Большая работа была проведена, чтоб заставить Минсвязи все это сделать. А Минсвязи по понятным причинам традиционно связано со спецслужбами. Потому что спецслужбы занимаются антиконституционной деятельностью. Ха-ха. Шутка. Ты ж понимаешь!

– Ну а как же им ею не заниматься? Если не заниматься антиконституционной деятельностью, как же охранишь Конституцию? Я б не взялся.

– Да, разохранялись так, что прямо загляденье посмотреть – как охраняют. Уж ничего от нее скоро не останется.

– Ну а как бы по Конституции грохнули Дудаева? Никак.

– Почему нет? Грохнули бы. Могу объяснить как. Против него было бы возбуждено уголовное дело. И любой суд выдал бы санкцию на прослушивание его телефона. Его бы прослушали – и грохнули. А они же слушают без всяких санкций кого ни попадя. И потом через господ Минкина и Хинштейна все это сливается в Интернет… Или в «МК». И никто не удосуживается поинтересоваться, чего это людей подслушивают.

А когда интересуются, Хинштейн делает губки бантиком и объясняет, что по закону о СМИ он не обязан раскрывать своих источников. Хотя коню понятно, что это за источники.

– Не, ну что значит – конституционно, не конституционно. Это не так важно, потому что, по большому счету, если ты решаешь вопросы, в Конституцию можно вписать все, что угодно.

– Но вписали вот это. И соответственно, спецслужбы занимаются антиконституционной деятельностью. Опять шутка. Ха-ха! Чего-то я сегодня юморной какой-то. Не к добру это… Они как бы занимаются профилактикой правонарушений – прослушивают людей еще до совершения ими преступления. Такова их логика, как я понимаю. Но это не важно… Короче, это было тяжелое мероприятие – слияния, поглощения и приватизация телекоммуникационной отрасли в России. И я бы за него не взялся – мне не хотелось ругаться ни с кем из особистов. А они, когда я начал зондировать почву, в один голос сказали: какое слияние, какая приватизация, выбрось это из головы! И тут ко мне приходит Гусь. И говорит: так и так, я столько сделал для Ельцина… А мне ничего не досталось. Я ему говорю: Вов, а кто ж тебе виноват-то? Ты до 1996 года обличал наши аукционы, как обычные так и залоговые, объяснял, что это недостойная человечества деятельность – участвовать в приватизации. Другие люди себе понапокупали разного на этих аукционах, а тебе ничего не досталось, потому что ты ничего не покупал. Хотя ты, кстати говоря, неплохо устроился с теле– и радиочастотами – и с одной (НТВ), и с другой («Эхо Москвы»). Ни за одну ты ни копеечки не платил, а стоят они десятки, если не сотни, миллионов долларов, никаких аукционов никто не проводил, так что, я думаю, тебе особенно обижаться не на что.

– А у вас были на тот момент какие отношения? Он на тебя уже наезжал или еще не наезжал?

– Нормальные были отношения тогда. Залоговые аукционы стали вдруг ужасным преступлением перед народом позже, осенью 97-го. До этого приватизацию ругали так, в кулуарах. Типа – светская тема. Не более того.

– Значит, Гусь к тебе пришел как к знакомому. Кстати, он тебе был знаком на почве чего?

– На почве избирательной кампании. Мы обедали иногда с ним… И вот пришел он ко мне и говорит – надо приватизировать «Связьинвест». Я ему говорю: если ты такой умный, то помоги мне пробить через спецслужбы приватизацию – ты же с ними вась-вась, а я с ними никак не могу наладить отношения. Он говорит: очень интересная идея!

– А ему за это что?

– То, что, если «Связьинвест» будет выставлен на аукцион, у Гуся появится возможность его купить.

– Просто купить, и все? Ты его не предупредил? Не объяснил ему, что покупать он будет честно?

– Объяснил, объяснил…

– А он сказал: «Конечно, честно, но ты будешь мне подсуживать»?

– Такого договора у нас не было, точно абсолютно! И еще мы с ним сразу на берегу договорились, что, если ему нужно кого-то из желающих не допустить к аукциону, то это будет проблема Гуся, а не моя. И он с такой постановкой вопроса согласился. Гусь действительно очень бурно подключился к решению вопроса, и сразу с нами стали все сотрудничать, визировать бумажки, которые раньше годами лежали без движения. В итоге процесс слияния и приватизации сдвинулся с мертвой точки. И вот что интересно. Когда какой-то дядя из правительства просит спецслужбы что-то сделать, они его не слушают. А когда коммерсант Гусинский им что-то говорит, они сразу все делают! Дальше было так. В январе 97-го прибегает Гусь и говорит: «Я точно знаю, что Потанин хочет участвовать в аукционе!» Ну и? «Этого ни в коем случае нельзя допустить! Потому что он вице-премьер!»

– В те времена Потанин был твой дружок.

– Да. И еще я был его подчиненным. Когда Чубайс и Казаков ушли в Администрацию президента, то вице-премьером, который курировал Госкомимущество, стал как раз Потанин. Я говорю Гусю: ну послушай, он же уволился из ОНЭКСИМ Банка и работает full time в правительстве. Почему из-за того, что Потанин не остался в стороне от нужд Родины, резко потерял в зарплате и ушел из банка служить отечеству, – почему этот банк должен быть поражен в правах? Это несправедливо. Я согласен, что у него не должно быть дополнительных преимуществ; но не более того. Нет, говорит Гусь, я буду настаивать на совещании у Чубайса… Чубайс тогда был руководителем Администрации президента. Ну, назначили совещание, пригласили первого вице-премьера Потанина, предгоскомимущества Коха. Там сидит Гусь, весь подпрыгивает. И Береза.