Полынь Половецкого поля - Аджи Мурад. Страница 78

Тех, которые в боях струсили и бежали, при выходах на тревоги прятались и не выходили под каким-нибудь предлогом, сдававшихся живыми в плен в боях, во время нападений на них отдававших свое добро грабителям и возвращавшихся невредимыми, творивших насилия над своими односельчанами, натравливавших одних людей на других, вызывая между ними вражду и убийства, отбирающих обманом и ложью имущества других — всех таких людей князья и уздени в своих кунацких позорили и срамили и в народных сборищах не оказывали им ни малейшего уважения. Народ говорил о них: «Низшие люди, не мужчины, у них нет совести и чести, им не надо вращаться между князьями и узденями, им нужно сидеть с женами и помогать им кушанье готовить». (В прежнее время князю или узденю зайти на свою кухню нельзя было — это для него считалось позором.) Когда мужчина бил или ругал своих жену или сына, то если те убежали на кухню, значит спасались от дальнейшего нападения мужа или отца.

АДАТЫ, КОГДА ПРИБЫЛ ГОСТЬ

Если кунак (гость) приедет к князю и пойдет в его кунацкую, то по утрам при виде князя он должен дать князю салам, после чего должен ему сказать: «Танг яхши болсун» (доброе утро). Если князь ответит: «Саубол» (спасибо) — и сделает движение туловищем с места своего сидения, то гость должен снять ему свою папаху. Если князь встанет, возьмет его за руку и скажет: «Хошь гельди» (добро пожаловать), то гость должен ответить: «Саубол» (будь здоров). Если дальше князь скажет: «Эсен аман бусан» (благополучен ли), гость ответит: «Эсенбол аманбол» (будь благополучен и счастлив). Если же князь ничего этого не будет говорить, то гость должен молчать. Если ему предложат сесть, то, если только князь не старший его родственник, может сесть. Когда он сядет, он должен занять почтительную позу, не сидеть развалившись на стуле. Ноги его должны быть прилично обуты.

Когда в кунацкой собиралась молодежь и туда приходил старик или средних лет человек, пользующийся уважением, то на его обычный салам молодежь, встав с мест, приняв его салам, приветствовала его: «Хошь гельди» (добро пожаловать). Если вновь прибывший только ответит «саубол» и больше не будет продолжать своего, обычного у кумыков, приветствия, то молодежь должна молчать и стоять.

Обычно в беседу сидящих не вмешивались стоящие, они только отвечали на их вопросы и слушали со вниманием их разговор. Когда гость решал ночью уйти из кунацкой и уходил, то он, обращаясь к князю, говорил: «Геченг яхши болсун» (пусть будет твоя ночь хороша). Если в ответ князь скажет: «Саубол» (будь здоров) и сделает движение корпусом, то гость должен снять ему папаху.

В каждом селении старший из князей представлял из себя власть, и его называли «Уллубий» (большой князь).

В кунацкой уллубия собирались князья и уздени, там садились уллубии и старейшие тамазы из узденей, а молодые князья и уздени стояли. Если они приезжали верхом, то их оседланные лошади стояли у «карас» (толстое ветвистое, очищенное от коры дерево, посаженное посреди двора, на ветви которого кунаки закидывали уздечки своих лошадей и входили в кунацкую). Если бывала тревога, то молодые гости выходили на нее вместе с уллубием. Если же не было тревоги, то они, пообедав у уллубия, с наступлением вечера возвращались к себе. Каждый день по установленной очереди уздени и князья собирались у уллубия. Так жили кумыки в старое время.

Гость, прибывший из других селений, в’ехавши во двор князя, под’езжал вплотную к карасу и слезал с лошади. Если из кунацкой никто не выходил к нему для того, чтобы взять у него лошадь, то он сам закидывал уздечку за ветку караса. Входя на балкон кунацкой он скидывал с себя башлык, снимал бурку и оружие и входил в кунацкую. Если в кунацкой был князь, то он, дав ему обычный салам, если было утро, говорил: «Танг яхши болсун» (пусть будет доброе утро), если был вечер — говорил: «Геч яхши болсун». Когда князь отвечал: «Добро пожаловать», гость отвечал: «Спасибо». Если князь протягивал ему руку, он ее брал, если говорил: «Садись» — садился, если же нет — продолжал стоять.

Когда внесут в кунацкую поднос с едой и хозяин скажет гостям: «Идите есть», то гости не подходили к еде: они ждали пока князь (хозяин) не назовет по именам тех, кто с ним мог сесть при еде. Когда эти наедались, то поднос с остатками кушаний передавался не участвовавшим при еде с князем гостям, которые до этого времени продолжали стоять. По переносе подноса от князя к ним они все садились и кушали. Обыкновенно ели сидя на полу. Никто не мог взять для себя стул, пока ему не принесут.

Когда в кунацкую приходил ученый человек, то вне зависимости от того, что он молод, его садили на «терь» (почетное место). Кади, мулла пользовались среди народа особенным почетом и уважением. Последние иногда также посещали кунацкие князей.

ОТНОШЕНИЕ ЖЕН К МУЖЬЯМ

Согласно адата у кумыков муж являлся главой семьи. Жена его почитала таким образом:

Среди кумыкского народа князья и уздени вставали рано утром и отправлялись в свою кунацкую комнату. Там они делали распоряжение своим рабам и прислуге, сами же, оседлав своих лошадей и приготовив свое оружие, ждали первого зова к тревоге, для того чтобы выйти немедля.

Жены не вмешивались в дела мужей. Последние не ходили к женам до полуночи, когда они шли спать. Жены не знали и не спрашивали, что делал муж, что он брал, что он давал. Если даже они их спрашивали, то порядочные мужья отвечали: «Не в свое дело не вмешивайся». Порядочные же жены делали все, что им скажут мужья, и не разбираясь, правильно ли это или нет. Когда мужья уходили куда-нибудь, то они не спали до их возвращения и не клали постель из опасения, что если придет с их мужьями кто, то придется им стыдиться перед ними. Были такие из мужей, которые давали развод своим женам за то, что их застали спящими. Порядочные жены не ели при мужьях и даже воды не пили на их глазах. Они не называли мужей по имени из уважения к ним. Родственникам своих мужей они давали особые почетные имена, не называя их настоящим именем. С отцами мужей они не говорили до смерти. Беспрекословно исполняли приказания матерей своих мужей. Когда их дети плакали при посторонних мужчинах, то они не шли к этим детям. Когда же в этих случаях они имели детей на руках, то они немедленно передавали их прислуге или просто бросали на пол. Тем же мужчинам, которые пришли к мужу, они служили с открытыми и приветливыми лицами, не разбираясь, кто он, зачем пришел. За приходящими и уходящими кунаками они ухаживали не волнуясь, не ругаясь, не сердясь и угощали их, не жалея ничего, что у них было. Все их имущество — будь оно привезенное от отца или заработанное их трудами — они передавали в полное распоряжение своих мужей. Для всякой женщины, пока у нее был муж, считалось стыдно говорить: «Это имущество мое личное».

Каждому мужу из узденей нельзя было говорить: «Это имущество принадлежит моей жене». «Имущество жены хорошо в котле», — гласила старая пословица кумыков.

Согласно адатов у кумыков мужья не отдавали своим женам на руки их кебинных денег и последние не имели права их требовать через шариат.

Если умирала чья-либо невеста, то жениху возвращалось «альхам» (его преподношение). При этом все расходы по погребению, за исключением расходов на «эливаш» (поминальная трапеза), родные покойной и ее жених несли пополам.

ОТНОШЕНИЕ ОТЦОВ К ДЕТЯМ

У кумыков отец, имевший сына или дочь, поступал так: в то время, когда сын или дочь были ребенком, то будь последний на руках няни у отца дома или же передан на молочное воспитание «эмчеком», все равно его не приносили в ту комнату, где был отец. Если последний видел где-нибудь, что его ребенок упал, — он его не поднимал, если он плакал — не успокаивал. Янсук-Хаджи Таулу-заде, когда увидел, выйдя из своей кунацкой и войдя в конюшню, своего малолетнего сына, поднятого быком на рога, не сняв его, пришел обратно в свою кунацкую: «Там в конюшне один ребенок плачет». После чего его домашние пошли в конюшню и сняли его ребенка с рогов быка.