Когда случились мы (ЛП) - Солис И. Б.. Страница 74

Возможно, это просто принятие желаемого за действительное, но я не вижу ненависти в его карих глазах. Я также не чувствую от него никаких негативных флюидов. Однако он излучает безмерную печаль. Одно это заставляет моё сердце болеть.

Когда он делает шаг ближе, я не отстраняюсь. Его взгляд напряженный и непоколебимый. У меня возникает очень глупая мысль, что он должен поцеловать меня. Потому что он, возможно, хотел бы этого, возможно, отчаянно. Потому что я была бы рада этому, с нетерпением ждала этого.

Генри подходит ко мне так близко, что я чувствую, как его грудь прижимается к моей. Твердые, горячие мышцы на фоне мягкости моей груди заставляют мои мысли метаться. Сколько раз он зарывался лицом между моих грудей, заставлял меня тяжело дышать, используя язык и зубы, умоляя о большем?

— Мистер Джонсон, — зовет кто-то за дверью. — Вы нужны им на съемочной площадке.

— Спасибо, — Генри прочищает горло. — Я уже иду.

— Подожди, — я хватаю его за руку.

Надежда загорается в его глазах, согревая каждую частичку меня. Затем я отпускаю его руку так же быстро, как и потянулась к ней.

— Прости, — бормочу я.

Сбитый с толку, теряющий надежду, он смотрит, как я беру телефон.

— Наталья сказала, что одежда может топорщится? — объясняю я, опустив глаза, голосом чуть громче шепота. — Позволь мне ещё раз уточнить у неё. Это будет быстро.

Он ничего не отвечает, но и не двигается. Его взгляд прикован ко мне, и мне кажется, что я не могу дышать.

— Наталья? — мой голос дрожит, и он делает шаг ко мне.

— Что так долго? Перестань пускать слюни по Генри и отправь его восвояси.

— Ты на громкой связи.

Наталья смеется неловким, пронзительным смехом.

— Привет, Генри. Я просто пошутила. Как тебе костюм?

— Привет, Нат. Без проблем. С одеждой, — добавляет он, и мои глаза встречаются с его. Однако он смотрит на мой телефон.

Я наклоняюсь к нему. Его борода густая и неряшливая, а губы кажутся такими мягкими. Прочищая горло, я останавливаю себя, быстро отступая назад.

Что со мной не так? Как будто я не могу контролировать себя рядом с ним.

— Великолепно! — Наталья хлопает в ладоши. — Сделай мне одолжение, Генри. Подними руки над головой.

Генри слушается.

— Луна, можешь убедиться, что рубашка остается заправленной, когда он поднимает руки?

Я надеялась увидеть кусочек коричневой кожи, чтобы у меня был повод прикоснуться к нему, но рубашка не задирается.

— Она не задирается.

— Идеально! — восклицает Наталья. — Теперь, Луна, пожалуйста, разгладь рукава внутри свитера, чтобы он не выглядел комковатым. Особенно в области плеч и бицепсов. Рубашка Генри не должна собираться. Если ты не выровняешь рукава, это будет очень плохо смотреться на камере.

— Хорошо, — киваю я.

Несмотря на то, что я хотела прикоснуться к нему, теперь, имея идеальное оправдание, я боюсь этого. Щеки горят, я подхожу ближе к Генри. Мои руки дрожат, когда я залезаю ему под свитер.

Так близко он пахнет ещё лучше. Чисто, свежо, с ноткой чего-то, присущего только ему. Я закрываю глаза, бесстыдно вдыхая его аромат.

Почему от него так приятно пахнет? Почему и на ощупь он такой приятный? Весь такой теплый, с твердыми мышцами…

Я говорю себе двигаться быстро, не прикасаясь к нему слишком долго, но мои руки сами по себе. Они пробегают вверх по его животу, медленно по груди, наслаждаясь восхитительным теплом его кожи под тонкой рубашкой.

Поправляя рукав, ощущая твердые мышцы под кончиками пальцев, я проглатываю комок в горле. Я вспоминаю, как мой рот касался той самой кожи, к которой прикасаюсь, как я прокладывала себе путь к его шее, водила языком, заставляя его стонать. Я впивалась ногтями в его сильные плечи, когда мы кончали вместе. Мне нравилось, как он обнимал меня в постели, крепко прижимал к своему телу всю ночь…

Генри наблюдает за мной. Я чувствую на себе его взгляд.

Переживает ли он те же воспоминания? Другие? Ему не все равно? Он ненавидит меня?

Когда я больше не могу притворяться, что не замечаю его взгляда, мои глаза поднимаются к нему. Маленькая морщинка между его бровями становится глубже.

Моё сердце учащенно бьется, и теплый холодок пробегает по спине. Что-то в его прекрасных карих глазах смягчается, и его губы слегка приоткрываются, чтобы что-то сказать.

Становимся ли мы ближе друг к другу? Да, мы придвигаемся ближе, затаив дыхание, пока не раздается стук в дверь, который разрушает чары.

— Входите, — говорю я, вытаскивая руки из-под его свитера. В качестве последнего шага расправляю верхнюю часть плотного материала на плечах Генри.

У одной из статисток возникли проблемы с застежкой-молнией на юбке. Прежде чем я успеваю что-либо сказать Генри, он уже выходит за дверь.

ГЕНРИ

— Мотор!

Макс произносит свои реплики, и голос его звучит все время сердито, как и положено. Затем, согласно сценарию, он уходит, оттолкнув меня с дороги. Сири произносит свои реплики следующей. Она собирается выйти вслед за братом, но я останавливаю её.

Однако я сосредоточен не на сцене и не на ней. Все мои мысли крутятся вокруг одного человека.

Она ушла и вернулась? Я так много хотел сказать. Начиная с того, что она всё ещё делает в Лондоне, и заканчивая тем, почему она решила разбить мне сердце.

Я не мог поверить, что она здесь. Стояла прямо передо мной. Красивая и нервная, она краснела, смотря на меня в ответ с тем же обожанием, которое всегда заставляло меня чувствовать, что я лечу. Её лицо выглядело немного осунувшимся, а под глазами были мешки.

Она ела? Она спала?

Я хотел задать ей несколько вопросов. Я хотел сказать ей, что я уже не тот, что прежде. Я не знаю, буду ли когда-нибудь.

Сири вырывает свою руку из моей хватки. Я не знаю, что она говорит, но я знаю, что должен сказать. Я произношу свои реплики. Слова полны боли и печали.

Когда я закрываю глаза, свежий пляжный аромат, который так любит Луна, проникает в мои чувства. Зеленые глаза продолжали наблюдать за мной, словно пытаясь запомнить каждую черточку моего лица. Но то, как её взгляд снова и снова возвращался к моим губам, вселяло в меня надежду.

Когда я сократил расстояние между нами, почувствовав, как её грудь прижимается к моей груди, я почти потянулся к ней, желая снова ощутить её сочные изгибы в своих руках. Я хотел зарыться лицом в эту упругую кожу, пососать нежные кончики, взять её в рот, чтобы свести её с ума. Она всегда оказывалась такой чертовски влажной для меня…

Предполагается, что я должен поцеловать Сири. Мой персонаж хочет этого. Я нет. Губы, которые я хочу почувствовать, принадлежат не ей. Но я все равно собираюсь это сделать. Поцелуй хорошо поставлен с помощью координатора интимной близости, поэтому я просто выполняю действия, о которых мы договорились. Мои руки на её плечах. Её руки прижаты к моей груди.

Я должен посмотреть ей в глаза, нежно сказать “Я люблю тебя”, а затем поцеловать её так, словно боюсь потерять.

— Я люблю тебя, — шепчу я, но не смотрю в карие глаза Сири. Я представляю зеленые глаза Луны.

Когда Луна схватила меня за руку, чтобы остановить, в моей груди вспыхнула надежда. Она передумала. Она знает, что совершила ошибку. Она хочет, чтобы я вернулся.

Но она прикасалась ко мне не поэтому. И всё же я не спешил уходить. Я хотел, чтобы она снова была рядом. Я всё ещё чувствую тепло её пальцев на внутренней стороне своей ладони.

Руки Сири на моей груди кажутся холодными. Когда я наклоняю голову, чтобы прижаться губами к её губам, невольная дрожь пробегает по моим плечам. Это всё неправильно. Я подумываю о том, чтобы отстраниться, но не хочу портить кадр. И вот я целую её, слезы выступают у меня на глазах, текут по лицу, потому что она, чёрт возьми, меня не хочет.

— Снято! — Ава выглядит заинтригованной и впечатленной. Я насухо вытираю лицо.

— У меня мурашки по коже, чувак, — Тадаши хлопает меня по плечу.