Охота на гончих - Федотова Надежда Григорьевна. Страница 115
Видение было настолько внезапным, настолько чужим в этом снежном царстве, что леди Мак-Лайон встала как вкопанная. И, мелко дрожа, подняла глаза вверх. Она стояла у самого подножия отвесной скалы. Иззубренной трещинами, запорошенной снегом, древней, как сам мир. Вершина скалы терялась в белесом мареве. А прямо по центру, будто раздвинув каменные стены, тянулась к небу вырубленная в горе широкая лестница. Огромная настолько, что захватывало дух, вся в ярких пятнах мха и лишайника, с тысячей обкатанных ступеней. Падающий снег таял, не долетая до них.
– Дружочек! – срывающимся голосом пробормотала Нэрис, часто моргая. Но маленького брауни тут не было. А лестница – та самая – была. Такая надежная, настоящая, какая-то даже теплая… Леди, сама не понимая зачем, сделала шаг ей навстречу. Потом еще один и еще.
Подошва сапога глухо стукнула по камню. Ступени не исчезали. Страх же, напротив, медленно растворялся, оставляя вместо себя только блаженную пустоту. Стало тепло. Назойливые снежинки больше не лезли в глаза. Как же славно! И до чего интересно – что там, в конце? Нэрис улыбнулась и задрала голову: высота ее не пугала. Напротив, хотелось идти и идти вперед, считая ступени одну за другой…
– Леди Мак-Лайон! Стойте!
Далекий крик всколыхнул одурманенный разум. Нэрис, уже занесшая было ногу над очередной ступенькой, сбилась со счета. И остановилась. Два голоса, слившиеся в один, были ей знакомы. Так, значит, все-таки свои?!
Внизу забухали чьи-то тяжелые шаги.
– Леди Мак-Лайон! Подождите!..
– Нэрис!
Она вздрогнула всем телом и широко раскрыла глаза. К первым двум голосам присоединился третий. Который она уже и не чаяла услышать. Ивар! Вспыхнув от радости, беглянка уже развернулась было, чтобы броситься в объятия мужа, но вдруг замерла. Преследователей, кем бы они там ни были, было двое. И ни один из них не был Иваром. «А коль так повернется, что лестницу каменную перед собой увидишь, – набатом грянуло в ушах, – да ступишь на нее, не подумавши, – колени в кровь сотри, но одолей, до самой ступенечки последней! И крепко запомни…»
– Не оборачивайся, кто бы ни звал, – наконец прозрев, эхом отозвалась Нэрис.
Порывисто заткнула пальцами уши, зажмурилась, глубоко вдохнула и, открыв глаза, ахнула. Высокие ступени, только что такие гладкие да ровные, стремительно покрывались черными трещинами. Обнажились неровные сколы по углам, исчез лишайник. Остались только стылый камень да снег.
– Мамочки… – прошептала леди.
Порыв холодного ветра шевельнул манжет ее рукава и откликнулся, словно в насмешку:
– Мама!..
Вилли? Подавив страстное желание обернуться, она до боли закусила губу. Остатки сомнений улетучились вмиг: мальчиков здесь нет и быть не может. А значит, и Ивара нет. И прочих. Проклятый морок!
– Не обманешь, – прошипела Нэрис, вскидывая голову. Лестница – вся, до последней ступеньки – осталась на месте. Только уже не выглядела такой манящей. Леди Мак-Лайон сжала кулаки. На смену страху и растерянности пришел гнев. Да сколько можно?! Похищение, погоня – а теперь еще и это? «Хватит! – мысленно припечатала она. – Надоело!.. Что там брауни говорил – одолеть? Так я одолею! До самого конца!»
– И, чтоб вам всем пусто было, ни разочка не обернусь! – громко крикнула она в пустоту, ударив ногой по камню. А потом одним движением подобрала свои юбки и ринулась вверх.
Лестница, казалось, не кончится никогда. Сотни крутых ступеней, снег, летящий прямо в глаза, забивающий нос и уши, гудящие ноги, острая ледяная корка, изрезанные, потерявшие чувствительность ладони… И голоса, голоса! Громкие, неотвязно звучащие за спиной – родные, любимые и просто знакомые. Они звали, умоляли остановиться и обернуться, но Нэрис осталась верна своему слову. Которое порой так хотелось нарушить! Кем только не прикидывался морок – и мужем, и сыновьями, и матерью. Даже братьями Мак-Тавишами и теми не побрезговал. Потом был лэрд Вильям, Эйнар, Бесси… сколько же их было!
– Не оглядывайся, – как заклинание, повторяла Нэрис, карабкаясь все выше и выше. – Не оглядывайся. Не оглядывайся.
– Мама! – неслось следом за ней. – Леди Мак-Лайон! Погодите! Куда же вы?.. Нэрис! Нэрис, стой!
С каждым отчаянным призывом она все ниже и ниже опускала голову, все быстрее и быстрее перебирала ногами. С упорством обреченного карабкалась с одной ступеньки на другую, ломала ногти… А лестница знай себе тянулась вверх, будто застыв во времени и пространстве. Сколько прошло времени? Час, два? Совершенно выбившейся из сил Нэрис казалось, что идет она целую вечность. И не выберется из этой ловушки уже никогда. По крайней мере – живой. Голоса за спиной постепенно слились в один непрерывный гул, обмороженные руки не слушались, ног она и вовсе почти не чувствовала. Каждая новая ступенька давалась все тяжелее. «Я не дойду, – с внезапным спокойствием поняла беглянка. – Я так и замерзну здесь. Не на этой ступеньке, так на следующей».
– Еще десяток – и конец, – одними губами прошептала Нэрис. – И забирайте…
Но хватило ее только на пять ступеней. Уцепившись руками за край шестой, леди Мак-Лайон подтянулась и рухнула обратно. «Все, – сказала она самой себе. – Отмучилась». А потом подняла глаза к небу, чтобы хоть в последнюю минуту не видеть опостылевшего серого камня.
И она его не увидела. Шестая ступенька оказалась последней.
Из груди Нэрис вырвался сдавленный всхлип. Ставшие совсем чужими пальцы впились в обледеневший стесанный край. Рывок – тоже последний, отчаянный, на жалких ошметках одной лишь воли – и лестница осталась позади. «Или не осталась? – думала леди, неподвижно лежа лицом в пушистом снегу. – Или все это – такой же морок?» Она с трудом перевернулась на спину. И улыбнулась: над головой было одно только небо. Серое, затянутое низко висящими облаками, розовато-желтыми по краям. Рассвет. Он был настоящим. Все вокруг было настоящим.
– Получилось, – деревенеющим языком пробормотала она, закрывая глаза. Наконец-то отдых. А ведь и правда, замерзать в снегу – это совсем не больно…
– Леди Мак-Лайон! – услышала Нэрис откуда-то сверху. – Леди Мак-Лайон! Да что же вы? Не смейте спать!
– Кыш, – слабо выдохнула Нэрис, чуть шевельнув рукой. – Лестница кончилась… Кыш…
Однако морок и не подумал сгинуть. Больше того – чьи-то обжигающе-горячие руки вдруг схватили леди за плечи и хорошенько встряхнули, а к первому голосу присоединился второй:
– Чего? Совсем худо?
– А то не видишь! Ледяная вся, губы синие. Как долезла-то, в толк не возьму? Леди Мак-Лайон! Очнитесь!
Ее затрясли с новой силой.
– Да не волохай, и так едва дышит. Дай сюда! И стеганку сымай, небось не околеешь… Плащи-то мы внизу оставили?
– Ну!
– Мухой тогда! Тут хоть догола разденься, все одно мало будет. Бегом, чтоб тебя разорвало!
– А ты?
– Греть буду. Небось очнется.
До ушей Нэрис донеслись удаляющиеся топот и проклятия. А ее саму сгребли в охапку и принялись укутывать – во что-то колючее, густо пахнущее мужским потом. Нэрис попыталась открыть глаза, но не смогла. Только чуть шевельнула губами:
– Кто…
– Слава тебе господи! – обрадованно вскрикнул знакомый голос. – Живая! Ну-ну, леди Мак-Лайон, не брыкайтесь. Уж кончилось все. И Мэт щас плащ принесет – теплый, на меху, оттаете помаленечку!.. Дайте-кась руки сюда, подышу хоть… Эвон как рассадили. Далась же вам чертова лестница!
– Мэт… – прошептала она, кое-как разлепив смерзшиеся ресницы, – Марти… Вы тоже настоящие?
– Еще бы! – Склонившийся над ней Мак-Тавиш энергично тряхнул головой.
Нэрис узнала его не без труда – с тех пор, когда они виделись в последний раз, Мартин заметно похудел, оброс щетиной и даже, кажется, повзрослел на несколько лет. Но как он здесь оказался? Как они оба здесь оказались? Леди устало вздохнула. На расспросы не было сил.
– Вы грейтесь, – заботливо прогудел шотландец, закутывая ее покрепче и прижимая к себе. – Мэт на ногу скорый, вмиг обернется! В одной рубахе-то…