Охота на гончих - Федотова Надежда Григорьевна. Страница 51

– Так небось перед самым убийством и вынули. Когда все улеглись. Раньше-то никак было не подобраться – мы с Ингольфом бочонки рубили как раз у дверей, бойцы туда-сюда шастали… Да и знали ж все, что за оружием Гуннар надзирает. Начни кто другой, хоть я, крышками хлопать – там бы и попался!

– Я тоже так думаю, – сказал Ивар. – Значит, над этим еще предстоит поразмыслить… Но вернемся к Арундейлам. Как я уже говорил, сомневаюсь, что это дело рук Сольвейг. Тем не менее ее брата, как вашего главного соперника, со счетов сбрасывать нельзя. На Эйнара у него явно были большие планы, и Рыжий в честолюбивых замыслах Сигурда Пустоглазого – та еще палка в колесе. Я говорил о власти – извольте, вот и мотив. Устранить досадную помеху в лице Хейдрун до свадьбы было невозможно, но кой черт разница – холостяк или вдовец?.. Главное, что Эйнар теперь свободен. Не удивлюсь, если ближайший родственник его возлюбленной выкажет полнейшую готовность прикрыть перспективного жениха своей сестрицы от гнева ярла Ингольфа… Однако даже в таком случае это еще не доказательство вины.

– Как – не доказательство? – нахмурился Олаф. – Да Арундейлу от Эйнаровой блажи наипервейшему выгода получается!

– Именно. Слишком уж предсказуемо. А также рискованно и глупо. Сомневаюсь, что ваш прямой конкурент не подумал бы о том, на кого первым делом повалятся все шишки. К тому же не забывайте, чем может обернуться для Эйнара смерть жены. Ингольф еще ничего не знает, но это ненадолго. Вы уверены, что ярл не наломает дров, когда вместе с трупом дочери ему один приметный кинжал предъявят?..

– Перегибаешь, лорд. Рыжий ведь не кретин. И друг мне. Нешто он на Эйнара с мечом ломанет, толком не разобравшись?

– Всякое бывает. Отцовские чувства, конунг, еще никто не отменял. А кровная месть? Кому, как не вам, знать традиции собственного народа?.. Опять-таки существуют и другие виды наказания: того же Сигвальда Железное Брюхо из страны выслали за убийство. Что мешает, к примеру, вам поступить так же? И сын живой, и союзник не потерян! Одно но – в любом случае ни от мертвеца, ни от изгоя Арундейлам проку не будет. Эйнар им нужен живой, свободный и не запятнавший чести. Иначе на тинг [23] можно не соваться даже… Поэтому повторюсь – пускай я не исключаю возможности, что ярл Сигурд тут замешан, но с той же вероятностью он может оказаться чист.

Конунг недовольно поджал губы:

– Может, не может… Предъявить нам ему нечего, я так понял?

– Увы.

– А ежели постараться?..

Ивар криво усмехнулся:

– Постараться можно. И к стенке припереть тоже – если виновен. Но для этого как минимум нужно выяснить, где ярл находился в момент совершения преступления, кто может это подтвердить, насколько тем свидетелям стоит верить… И это при том, что я бы не советовал так сосредотачиваться на одном лишь Сигурде Пустоглазом. Очень уж обстоятельства мутные.

– Ну не Эйнар же Хейдрун ножом пырнул? Так? Значит, долго искать не придется!

– Боюсь, вы не совсем понимаете, конунг…

Длиннобородый поднялся со стула и посмотрел на лорда тяжелым взглядом:

– Я не ты, да понимаю. Может, и не Арундейлы злодейство сотворили, мало ли у меня завистников?.. Только Рыжему все эти догадки да рассуждения – звук пустой. Эйнара он не тронет, коль вина его не доказана, но смерть дочери никому с рук не спустит. И мне не позволит, – Олаф, хрустнув пальцами, повернулся к сыну. – Вставай. Со мной к Ингольфу пойдешь. Не хватало еще, чтоб у него сомнение закралось. Говорить вместе будем! Даст бог, услышит.

– Если позволите, конунг, – после паузы сказал Ивар, – я бы тоже хотел присутствовать.

Длиннобородый, помедлив, кивнул. И, пропустив Эйнара вперед, вышел. Лорд Мак-Лайон, на ходу набрасывая плащ, заторопился следом. Чуть приостановился на пороге, обернулся:

– Херд, Жила, вы тут еще посидите, хорошо? Условный стук тот же, чужих не впускать.

Дружинники с пониманием склонили головы. Из-за перегородки высунулась Нэрис:

– Ивар, ты надолго?..

– Как получится, милая, – неопределенно отозвался муж, уже одной ногой стоя на улице. – Но за четверть часа вряд ли обернусь. Так что отдыхай, не жди.

Дверь хлопнула, на мгновение впустив в дом завывания метели, и все стихло. Леди Мак-Лайон с тяжким вздохом сползла с кровати. Бросила унылый взгляд на стол, где, накрытая с головой, лежала Хейдрун. До отдыха ли в такой компании?

Нет, покойников Нэрис не боялась. Она целиком и полностью разделяла мнение Ивара, что бояться стоит живых. И наглядный пример делил с ней сейчас одну комнату… Леди отвела глаза от бугрящейся простыни, кое-где покрытой засохшими бурыми пятнами. Сдернула с постели лоскутное одеяло, набросила поверх. И, развернувшись, наткнулась взглядом на саквояж у кровати. Внутри него, в потайном кармашке, лежал маленький стеклянный пузырек.

Метель бушевала с какой-то отчаянной, озверелой яростью. Небо слилось с землей, превратив все вокруг в одно сплошное серо-белое месиво. Снежные вихри, налетая друг на друга, плясали в безумном танце, валили с ног, швыряли в лицо колючую ледяную россыпь. Творимир, тяжело опираясь на буковый посох и прикрыв лицо рукавом, пробирался по сугробам к гостевому домику. Шел он, кажется, уже целую вечность: усталость, бессонная ночь, полная тревог, встречные порывы ветра и метущий в лицо снег порядком вымотали воеводу. К тому же, что и говорить, отвык он в Шотландии от этакой круговерти – когда даже ноздри полны ледяной белой каши, и ни вздохнуть лишний раз, ни моргнуть.

Как велел Ивар, старшую (а теперь уже и единственную) невестку конунга Творимир проводил. После, памятуя о непогоде, прихватил забытый кем-то у дверей буковый посох да со спокойным сердцем поворотил назад. И давно бы уже дошел, кабы не метель! Отдуваясь и застревая в сугробах, русич топал вперед, мечтая только об одном: добраться поскорее до благословенного очага. А потом рухнуть на тюфяк и забыться сном хоть на полчаса – завтра-то вряд ли посчастливится…

– Стой, кто идет?! – тревожно донеслось сквозь завывание ветра.

Творимир стряхнул с бровей налипший снег и поднял голову. Сквозь молочную муть впереди проступило колеблющееся желтое пятно. Воевода сощурился – нет, глаза его не обманули. То ли фонарь, то ли факел, и держит его какая-то тощая смазанная фигура.

– Эх! – успокаивающим тоном отозвался русич. Он узнал голос горе-часового, того самого, что давеча на пару с леди Мак-Лайон грел уши у задней двери. Нескладный такой, одно название, а не дружинник. Как там бишь его кличут, Йорни? Или Бьёрн? Так и не определившись, воевода поспешно двинулся навстречу обеспокоенному бойцу. Имя его – дело десятое. Как бы дротик не метнул, дуралей, от излишней бдительности!..

Окутанная белыми вихрями фигура часового качнулась навстречу гостю. Остановилась, поджидая. И, подняв факел повыше, расплылась в знакомой щербатой улыбке:

– Творимир! А ты чего тут бродишь? Пурга страшная!

Русич неопределенно развел руками. И, страдальчески поморщившись от новой порции колючего снега в лицо, натянул на лоб сползший капюшон. Норманн, заметив это, склонил голову набок:

– Заплутал, что ли? Оно и верно, давно такой метели не было. Пойдем, сведу к твоим, гостевой дом тут рядышком. Все одно мне во дворе еще час торчать до смены. А зачем? Кому оно сдалось, в такую бурю, против конунга козни строить?

Сердито брюзжа вполголоса, дружинник развернулся и уверенно зашагал вправо. Русич последовал за ним. В болтовню Йорни он не вслушивался, знай себе топал след в след и тихо радовался, что в самом скором времени стряхнет наконец с себя несколько фунтов опостылевшего снега, протянет руки к огню…

– Ах ты ж!..

Факел впереди коротко вспыхнул, чудом не погаснув под очередным резким порывом ветра. Норманн резко затормозил. Творимир недовольно заворчал – ну, что там еще? Дорогу забыл? Аль вести передумал? Йорни, подавившись новым невнятным восклицанием, попятился. Налетел спиной на Творимира, торопливо вздернул факел вверх и принялся озираться по сторонам. Русич мысленно плюнул. Вот свезло же! Этот молокосос сам в трех столбах путается, а тоже еще, в провожатые лезет!