Притяжение влюбленных сердец (СИ) - "Цветы весеннего сада". Страница 163

- Вы полагаете гуманнее подвергать женщин другим физическим наказаниям? – едко поинтересовался он. -Так вот, если Вы не знали, пороть можно только мужчин. Для женщин существует только два серьезных наказания — это карцер и топчак.

- Но помилуйте, зачем вообще наказывать этих несчастных! - всплеснула руками Анна. - Я не могу поверить.

- За кого Вы меня принимаете? Это так Вы, супруга моя, обо мне думаете? - оскорбился Яков.

Анна опустила голову. Якову тут же сразу стало неловко за свой гнев.

- Способы и меры наказания прописаны во внутренних документах. - вздохнув, объяснял жене Штольман. - Не я их придумываю. К тому же, если все-таки желаете знать мое мнение, я считаю топчак весьма гуманным наказанием. Это не камни таскать и не тележку с горной рудой толкать.

Анна хватала ртом воздух, не зная, как ей быть с полученной информацией. Ее хорошенькое розовое личико вспыхнуло.

Яков абсолютно не понимал, как достучаться до супруги. Он продолжил:

- Здесь, в Забайкалье, несколько облегченная каторга. Ее условия считаются хорошими, особенно для женщин. Арестанток не так много, на весь каторжный район едва наберется всего пара тысяч человек. Большинство женщин отправляют на Сахалин. Вот там ужас. Даже не спрашивайте почему.

- Почему? - тут же спросила Анна.

Лебедев закатил глаза, страстно желая убраться с веранды подальше, только чтобы не смотреть на разворачивавшуюся драму. Тетушку было жаль. Он бы говорить правду не стал. Не для ее ушей все это.

- Да потому что им по жребию, или по выбору назначают мужей и селят семьями, чтобы они и их, рожденное на острове потомство заселяли каторжный край. - припечатал Штольман, добив супругу окончательно.

Анна растерялась. Она беспомощно крутила в руках чайную ложечку.

- Но в Ваших силах же какие-то наказания не применять? - с надеждой спросила она. — Это же унизительно для женщин. Их используют как лошадей. Это противоестественно, когда мужчины так издеваются над женщинами.

- Да противоестественно людей убивать и вести себя потом так, словно ничего не произошло! - возмутился Штольман.

Анна отвернулась. Ее лицо пылало.

Яков быстро встал, застегивая сюртук

- Вечером Вы остынете, и мы поговорим - сухо сказал он.

- А обед? - растерянно спросила Анна, изучая его рассерженное лицо.

- Я прямо сейчас уезжаю в Усть-Кару на рудник. Затем ко мне в управление должна нанести визит депутация иноверцев, очень просили принять. - с кажущимся безразличием перечислил Штольман.

Анна промолчала.

- Хорошего дня, Анна Викторовна! - кивнул он и стремительно вышел, не дожидаясь ее ответа.

Он сел в экипаж раздраженным и несчастным.

Анне хотелось крикнуть мужу вслед, что ей жаль. Чтобы он не уходил так резко, ведь она не хотела ничего плохого и обидеть его не хотела! Но Анна сдержалась. Кричать и бурно выражать свои чувства на глазах других людей было недопустимым. Она потерпит.

Эх, Яков Платонович, куда же Вы. - подумал племянник. - Обижаете Вы сейчас Вашу драгоценную.

Оказавшись на воздухе, проехав пару сотен метров, Штольман тут же остыл. Ну не злиться же в самом деле на свою вторую половинку! У нее такое горячее сердечко, а он, раздражаясь и злясь, обижаясь не смог объяснить, в чем она ошибается.

Яков пожалел, что оставил жену одну на целый день, растерянную и опечаленную. Он в очередной раз нелепо взбрыкнул, потому что ему казалось, что еще чуть-чуть, и она наговорит ему множество неприятных вещей. Расскажет, какой он нехороший человек… Хотя, возможно, она и права. Он стал черствым. Анна всегда жалела даже самого отъявленного преступника. В то время как ему было зачастую совершенно не жаль. Они все получают наказание по своим заслугам. Однако это не вина Анны Викторовны, что она не понимает местных реалий. Так зачем же он злится на нее? Зачем он сейчас так сердито охолодил ее?

Анна не читала сотен личных досье этих прелестниц. На каторгу попадают отъявленные злодейки. Тех, кто попал в Кару волею судьбы и желающих искупить совершенное, таких арестанток видно сразу, они совершенно другие. Именно таких женщин и видела Анна в Каре. Хороших работниц. Исправляющихся женщин переводят в вольную команду, и каторга проходит для них с серьезными послаблениями. Отъявленных злодеек, а таких не мало, за ворота тюремного палисада не выпускают.

Он же прекрасно знает, какая Анна Викторовна чувствительная. Зачем он с ней так? Яков огорченно оглянулся назад, он готов был повернуть и ехать домой, но сдержался, сжав трость. Впереди была дальняя дорога.

Оставалось только досадливо размышлять над своими некрасивыми поступками и морщиться. Ну зачем он все испортил и обидел ее?

Несчастлива была и Анна.

Она надулась, облизнула губы и вздохнула. Затем подперла кулачком огорченное лицо и отпила немного чая, глядя куда-то в пустоту. В голове стучали мысли, образы, сказанные сгоряча ей самой и мужем слова.

Все это произошло на глазах у Алексея Юрьевича, которому хотелось ее ободрить, только он не знал как. Может быть, доводами рассудка?

- Тетушка, при всем моем к Вам уважении, Вы неправы. - помолчав, сказал Алексей Юрьевич.

Анна сердито взглянула на Лебедева.

- Аня, не злитесь Вы так…

- Анна Викторовна! - она тут же поправила племянника.

- Анна Викторовна, поймите Вы Якова Платоновича, да и всех остальных причастных тоже. В тюрьмах служат отнюдь не звери, а вот охранять приходится зачастую диких зверей. Вы не сталкивались с основной массой заключенных, Вы их в глаза не видели, тетушка.

Свободно по поселку ходят лишь арестанты из вольной команды - самые работящие и благонадежные каторжники. А меж тем среди заключенных встречаются поистине настоящие чудовища. Не просто душегубы, а хладнокровные злодеи и злодейки, для которых убийство это просто и обыденно. У меня просто язык не повернется пересказывать их злодеяния…

К Анне явился дух мальчика и бесстрастно показал картину своей гибели от рук одной из таких злодеек. Зрелище было настолько тяжелое, что она закрыла рот рукой и бросилась в уборную.

Вернулась Анна к племяннику умытая и печальная, с красными заплаканными глазами.

Алексей Юрьевич продолжил:

- Яков Платонович старается беречь Вас и никогда не рассказывает откровенного ужаса. Вот с такими людьми приходится иметь дело тюремной администрации. Как принудить их к труду и послушанию?

Топчак - хорошее изобретение. После полутора часов напряженной физической работы даже самая отъявленная мегера становится мягкой и послушной. Ваш супруг сталкивается с отвратительными сторонами службы отнюдь не по своей воле и его вины в происходящем нет.

- Наверное. - вздохнула Анна. - Но мне все равно жаль, что женщины мучаются на этом самом топчаке.

Алексей смотрел на нее и не знал, как исправить ситуацию.

Анна неожиданно спросила:

- Алексей Юрьевич, а можно я посмотрю на топчак? У Вас же есть разрешение для проезда в женскую тюрьму…

Лебедев чуть не подавился слойкой.

- Ну нет, тетушка, на такую авантюру Вы меня не подобьёте. Я даже если бы согласился, такое в тайне не оставишь. Меня Яков Платонович после ряда неприятных промахов просто вышвырнет из каторжного района, если узнает. У Вас завтра день рождения, занимались бы лучше приготовлениями и не лезли, куда не следует.

- Но письмо же мне написали арестантки? - с вызовом спросила Анна.

- Вам. Да только с какой целью? Топчаки в тюрьмах лет сто как стоят. Неужели написавшие письмо думали, что Вашего слова будет достаточно, чтобы мукомольные башни убрали? Сдается мне, Вас просто расстроить хотели и поссорить с супругом.

- Им это удалось. - печально согласилась Анна.

- Да ну, Аня…

Анна промолчала. Племянник после паузы продолжил:

- Бросьте, Яков Платонович отходчивый, он никогда на Вас обиды не держит.

- Так Вы отвезете меня? Я в экипаже посижу и тихонько в окошко посмотрю. Меня не увидят. Ну пожалуйста! Я посмотрю на этот самый топчак, и можете оставить без меня завтра без подарка. - улыбнувшись, предложила Анна.