Притяжение влюбленных сердец (СИ) - "Цветы весеннего сада". Страница 191
Господин Лебедев стоял рядом с губернатором. О чем он думал, загадка, но держался особняком.
Вещи свои Алексей увез из дома дяди еще утром. Заходить не стал, попросил слугу вынести весь его нехитрый скарб. На душе было погано, что и говорить.
Хорошо хоть тетушка с Яковом Платоновичем помирились. Ох, какой же он дурак!
- Как Вы считаете, господин Лебедев, почему в одних семьях женщины вырастают глубоко нравственными, а в других беспутными? - вдруг спросил губернатор.
- Что-то случилось, господин губернатор?
- Да дочка чудит меньшая.
- Знаете, я как старший брат троих сестер, считаю, что девушки в наших семьях вырастают такими, какими мы хотим их видеть. Ваша дочь Арина Владимировна - очень скромная, хорошая барышня. Они дружат с Анной Викторовной.
Хорошкин тяжело вздохнул и вытащил письма. Лебедев похолодел от нехорошего предчувствия. Бедная девушка!
- Вот, нашли сегодня, у хорошей то и скромной барышни срамоту такую. С мужчиной переписывалась и вроде как даже уехать собиралась. Дома теперь будет сидеть, не выйдет никуда. Отправлю дочь в монастырь, видеть ее не могу. Наследства лишу.
Лебедев молчал, чувствуя себя последним негодяем. Прав был дядя! Если бы он не поддержал переписку, и не просил писать ему еще и еще, переписка тут же бы утихла. А она только разгоралась… Много ли нежных слов нужно написать неискушенной барышне, чтобы та голову потеряла!
- Вы только помогите мне негодяя этого найти. Он ведь, мерзавец, не подписывался. Впрочем, мы из дочери правду все равно выбьем. Мать уже розги приготовила.
- А к чему такая строгость? - спросил Алексей Юрьевич, внутренне содрогнувшись от неприязни к губернатору.
- Вот будете отцом, поймете меня, господин Лебедев.
Алексей Юрьевич не нашелся, что сказать.
- Честь имею! - попрощался губернатор и пошел поздравить господина Штольмана и его супругу с окончанием строительства.
Господин Маковский с молодым адъютантом стояли поодаль. Масштабы стройки впечатляли. Ну и хватка была у этого Штольмана!
- Милад! - обратился жандарм к подчиненному, что ты застыл?
Адъютант стоял весь белый и трясся мелкой дрожью. А все потому, что напротив, в халате каторжанина, он увидел давнего своего кровника. Его определили на службу, отослав за тридевять земель, чтобы он все равно нашел свою погибель здесь?
Жандарм в ужасе посмотрел на конюха, ожидая немедленной расправы.
Петр Иванович понял, в чем дело, с полувзгляда. Боголюб сделал два шага вперед, рассматривая подросшего сына своих давних врагов. Руки его затряслись.
Анна с тревогой обернулась, что-то почувствовав.
Обернулся и Штольман.
Конюх стоял совсем рядом с адъютантом.
- Не тронь его, Боголюб! - внимательно посмотрев на слугу, сказал Штольман.
Тут нервы у молодого адъютанта начальника жандармерии не выдержали, он сорвался и побежал, не разбирая дороги.
Господин Маковский лишь презрительно ухмыльнулся вслед мальчишке. Он был оскоблен его бегством до глубины души.
- Я не трону его. Он больше мне не кровник. Разве ж это мужчина, тень одна. К тому же я обещал господину начальнику каторги, слово арестантское дал. - печально сказал Боголюб.
- Господин Маковский, - подошел к начальнику политических тюрем Штольман, когда инцидент был исчерпан, - ко мне на службу слуга Ваш просится.
- Церетели? Берите. Он мне без надобности. А вот с мадам Церетели я не расстанусь. Доченька у нас. - слабая улыбка тронула губы жандарма.
Анна, принимавшая поздравления с окончанием строительства, разглядела прячущуюся в кустах подругу.
- Елизавета Петровна! - обнялась она с девушкой, - что же Вы прячетесь. Я очень рада Вас видеть.
Женщинам помешал поговорить Алексей Юрьевич. Он осторожно подошел, кивнув растерявшейся супруге архитектора.
- Анна Викторовна. Можно Вас на пару слов? - раздался позади Анны голос племянника.
Она тут же нашла глазами мужа. Разумеется, Штольман смотрел прямо на них. Яков Платонович чуть заметно кивнул головой. Мол, ничего, разговаривайте.
- Ну, что Вам нужно, Алексей Юрьевич? - сердито спросила она.
- Я хочу извиниться. Боюсь, отношения так просто не восстановишь, но прощения я попросить должен.
- Я-то Вас простила, за поцелуй. Но вот за мужа простить не могу, и не просите. Меня всю передергивает от мысли, что Вы хотели так плохо с ним поступить.
Анна оставила нахмуренного Алексея Юрьевича и вернулась к Елизавете Петровне. Немного постояв рядом с беременной подругой, она успокоилась.
- Как я хочу, Лизочка, такого же маленького как у тебя. - вздохнула она украдкой, пока мужчины оставили их одних.
- А ты, Аня, приходи ко мне. Я тебе дам за живот подержаться, это помогает. - улыбнулась Елизавета.
***
Вечером в дом Хорошкиных постучались.
- Вы кого-то ждете, Елена Константиновна? - спросил супруг.
- Нет. - пожала плечами губернаторша.
- Груша, поди открой.
- К Вам господин Лебедев, просит принять. - сказала горничная.
- Зови. - сказал Хорошкин.
Лебедев зашел в дом. Он поискал глазами Арину, но не нашел ее.
- Чая, Алексей Юрьевич?
- Нет, благодарю.
- И все же, чем обязаны Вашему визиту?
- Господин губернатор, я прошу руки Вашей младшей дочери. Мы с Ариной Владимировной любим друг друга, и мне бесконечно жаль, что я своей несдержанностью оскорбил Вашу семью. Это я писал письма Вашей дочери.
В гостиной повисла пауза. Супруги пораженно разглядывали помощника господина начальника каторги.
Елена Константиновна кивнула мужу.
Тот, постучав пальцами по столешнице, объявил:
- Я, в принципе, согласен. Дочери давно пора замуж. Что же тут поделаешь, если у Вас с Ариной так дело слажено уже. Только нам нужно время, все осмыслить и подготовиться. Четыре месяца. Завтра встретимся у Якова Платоновича и обсудим. Заодно Вы нам подтвердите свое имущественное состояние, сударь.
- Но Арина… - зашипела Елена Константиновна, кивая на дверь спальни.
- Арину Владимировну мы Вам в ближайшее время показать не сможем. Она наказана. Дней десять из дому не выйдет. - объявил отец.
- Я прошу Вас только не бить ее больше. - дрогнул голос у Алексея Юрьевича.
- Что за выдумки? - возмутилась маменька, но глаза у нее забегали суетливо и виновато.
- Разрешите, я ей записку оставлю? - спросил Алексей Юрьевич.
- Пожалуй можно, почему нет. - милостиво разрешил Хорошкин.
Лебедев быстро написал несколько строк и отдал маменьке барышни на проверку.
- Ну нет, я от жениха письма читать не буду, сразу Арине отдам. - поджала губы Елена Константиновна и убрала записку в карман.
Алексей Юрьевич попрощался и вышел, условившись встретиться с Хорошкиными завтра. На душе было печально, но это была светлая печаль. Арина Владимировна была хорошей девушкой, а он был сильно виноват перед ней. Барышне и так досталось по его вине. Пришло время исправлять ошибки.
Арина спала и не слышала, как в гостиной решили ее судьбу. Голова у девушки от побоев раскалывалась, вечером ее наказали розгами, и она упала на кровать почти без чувств. Не столько от боли, сколько от нервного истощения.
Сегодня она никого не ждала, и завтра тоже, все покинули ее, особенно домашние, заклеймив последними словами.
Вдруг дверь открыли и вошла маменька.
- Бога благодари. Алексей Юрьевич посвататься за тебя, дуреху, решил. Как по мне, так зря. Письмо оставил.
Завтра тебе синяки мазать начнем, чтобы прошли. Сроку у нас две недели.
Она оставила письмо и вышла.
Арина лежала и молча смотрела на оклеенную обоями стену. Господин Лебедев посватался к ней? Как? В голове не укладывалось, что он так добр.
Морщась от боли, она взяла записку.
Милая Аринушка, простите, что вышло все так неправильно. Я просил Вашей руки, и надеюсь, что Вы будете рады переменам в Вашей жизни. Обещаю заботиться и любить Вас. Алексей.