Притяжение влюбленных сердец (СИ) - "Цветы весеннего сада". Страница 192
Слезы опять закапали у нее из глаз, девушка не могла поверить своему счастью, что вот так вдруг судьба ее могла перемениться. Она уедет из этого дома!
- Яша, ты горишь совсем. - волновалась Аня.
Яков, отказавшись от ужина, лег в постель, укрывшись двумя плотными одеялами. Его знобило.
- Аня, все идет как надо. Я ночью очень хорошо прогреюсь, и к утру буду здоров.
- Если утром не пройдет, мы посылаем за доктором! - объявила супруга.
- Хорошо, - улыбнулся ее пылкому настрою Яков, - о чем Вы говорили с Лебедевым?
- Алексей Юрьевич прощения у меня просил.
- Простили?
- И да, и нет.
- Пусть помучается совестью. Перевоспитывается. - сказал Штольман.
- Я тоже так решила.
Аня разделась и залезла под одеяло к раскаленному мужу.
- Ой, как горячо с Вами, Яков Платонович… Ну вот. Буду вместе с Вами лечить жар. Надеюсь, утром встанете как новенький.
Яков сгреб жену в объятия, поцеловал в макушку и тут же уснул. Сил было немного.
На рассвете они оба проснулись. Жар у Якова прошел почти без следа, а Аннушка, открыв глаза рядом с мокрым как мышь мужем, обнаружила себя такой замерзшей, что у нее зуб на зуб не попадал.
Супруги поскорей соскочили, чтобы поменять постель и рубашки.
- Я же говорил. Надо было только хорошо нагреться, и все прошло. - обнял жену Яков.
Его ладонь медленно двигалась по телу жены, повторяя все его изгибы. Аннушка блаженно прикрыла глаза и отдалась любящим рукам мужа.
Конюх Боголюб действительно оказался славным малым, как и охарактеризовал его наблюдательный Штольман. Порученные его заботам лошадки были в хороших руках. Слуга оказался очень надежным человеком и наездником хоть куда. Более всего Боголюб был счастлив пестовать породистых рысаков и любил их, словно родных братьев.
Яков был доволен. Человека вернее и честнее Боголюба просто представить себе было невозможно. Кроме лошадей, у него была еще одна слабость, это дети. Он как родной отец заботился о мальчуганах Пете и Мише, что также работали у семьи Штольман. Боголюб старался воспитать их честными и толковыми казаками. Днями напролет он рассказывал им истории о славном казачестве, учил их обращаться с пикой, шашкой и даже кинжалом, ездить верхом на лошадках, коих, кроме рысаков, было еще три.
Церетели поселился в Каре и стал служить при тюремном управлении. Иногда, по старой памяти, к нему захаживала и жена… Но это уже другая история.
P.S. Качели на холме.
- Дорогая моя, через несколько дней нам опять нужно в дорогу. Генерал-губернатор фон Кейзерлинг дает в Благовещенске большой бал. Там соберется все Приамурье, будет много высокопоставленных гостей, весь свет нашего генерал-губернаторства.
Алексей Юрьевич тоже едет, Хорошкины с полном составе. На этот раз мы поедем на речном пароходе, его специально для поездок по Амуру и заказывали. У нас несколько кают, берите с собой горничную.
Супруги сидели на своём месте - на вершине холма и вместе тихо качались. Яков обнимал Аннушку.
Анна украсила соседние деревья красными ленточками, вышло красиво.
- Когда едем? - спросила она.
- В конце этой недели. - с улыбкой сказал Штольман, наблюдая как волосы жены развевает ветер.
- Надо хорошо подготовиться. - задумчиво сказала Анна. - На балу будет Нина Аркадьевна с мужем, и еще несколько людей из их шайки.
========== “Крещение” на Амуре ==========
В доме начальника каторги, после прибытия дядюшки Анны Викторовны, стали иногда случаться весьма интересные разговоры.
- Дорогая, позволь поинтересоваться готовностью твоих платьев для поездки в Благовещенск. - внимательно посмотрел однажды утром на племянницу Миронов.
Яков Платонович, до этого вопроса расслабленно помешивающий чай, встрепенулся. Он про это не подумал. Совсем вылетело из головы!
- У меня есть платья, дядя. Довольно много. - недовольно покосилась на Петра Ивановича Анна.
- Но Аннет, это бал совершенно особого порядка, соберется весь высший свет Дальнего Востока. Сотрудники консульств иностранных государств, высшие чиновники, их супруги. Вы с Яковом Платоновичем теперь важные птицы! Тебе, радость моя, положено блистать соответственно статусу. Нужно взять с собой совершенно особенные наряды.
Анна насупилась. Дядя всегда понимал в моде больше нее. Удивительно. А ведь и женат то никогда не был!
- Я взял на себя смелость, зная твое эээ… несколько пренебрежительное отношение к светской жизни… В то время, пока я проживал в Чите и сорил деньгами, выписать тебе несколько туалетов.
- Дядя!
- Петр Иванович? - поднял бровь Штольман.
- Дорогие мои, разумеется, по согласованию с Марией Тимофеевной. Руководила процессом она. Аннет, ну ты же знаешь маму. Для супруги моего горячо любимого брата единственная дочь всегда была словно фарфоровая куколка. Платья уже привезены! Подогнать их по фигуре, как я понимаю, дело нескольких дней. Мария Тимофеевна уверила, что все будет идеально.
- Ну если Вы настаиваете, да еще и мама в этом поучаствовала, тогда, разумеется, я немедленно займусь нарядами.
- Заметь, пошитыми по последней европейской моде. - поднял палец Миронов.
Яков Платонович немного насупился. Почему он сам об этом не подумал? Он не предусмотрел, Аннушка молодая, неопытная, тоже забыла про платья. Хотя супруга и вовсе стала немного рассеянной и словно сонливой.
- Я хочу оплатить все Ваши расходы. Петр Иванович. - сразу начал очерчивать границы Яков Платонович.
- Это подарок от дяди племяннице. Я в это лето очень прилично заработал. Мария Тимофеевна была в восторге, когда я предложил ей справить Аннушке бальный гардероб, - отрезал Миронов, - и потом, я и так собирался у Вас какое-то время погостить, мне приятно немного заботиться о племяннице.
- Да, Аннет?
- Да, дядя.
Аня весело покосилась на хмурого мужа.
- А как насчет украшений? - вцепился как клещ Петр Иванович.
- Дядя, ты переходишь все границы. - встрепенулась Аня, защищая самостоятельность их маленькой семьи.
- В этом Вы можете быть уверены, - мягко улыбнулся Штольман, - у Анны Викторовны полная шкатулка драгоценностей. Все подаренное родителями на месте, ну и мы кое-что добавили.
Яков поскромничал.
Дарить супруге подобные статусные подарки он любил. Анна носила украшения с особым изяществом.
К тому же летом он наконец написал поверенному в Петербурге с просьбой описать и переслать для него все фамильные драгоценности. Их было не очень много, но достаточно. Часть из этих украшений была весьма примечательна.
Яков, наконец, дозрел до этого поступка. Он долгое время не хотел даже смотреть в сторону драгоценностей родителей, держа на сердце печальную историю их отношений. Не хотелось, чтобы любимая каким-либо образом прикасалось к этому, хотелось Анну защитить.
Но однажды утром, проснувшись и разглядывая жену, он вдруг отпустил разом все печали, связанные с матерью. Яков подумал… какого черта он медлит? Нельзя закрывать глаза на прошлое и вычеркивать его из памяти. Нужно иметь смелость открыть глаза, принять все, что произошло много лет назад, и жить дальше. Он же не безродный, он вполне себе сын своей матери и своего отца.
И вот через некоторое время они получили и перебрали с супругой все украшения, часть отложили, часть было решено отдать на переделку согласно новейшим тенденциям ювелирного искусства.
- Яков Платонович, а приглашение нам отправили? - спросила Анна.
- Да. Как-то я, с нашими заботами, совсем забыл Вам ее вручить, сударыня. - подтвердил Штольман и вытащил из саквояжа изящную открытку.
Анна взяла приглашение с каллиграфически выведенным текстом и с чувством прочитала его:
Его высокопревосходительство Приамурский генерал-губернатор барон Андрей Николаевич фон Кейзерлинг и его супруга баронесса Софья Алексеевна покорнейше просят прибыть на бал, имеющий быть…
Собирались в дорогу основательно.