Притяжение влюбленных сердец (СИ) - "Цветы весеннего сада". Страница 210

Письмо этого негодяя содержало вполне недвусмысленные угрозы. Он никогда не будет любить ее меньше, что бы там не случилось, но носить такую душевную травму в одиночестве?

Аня закутывалась в домашнее платье и сорочку с длинным рукавом так истово, как не пряталась от него и в первые недели после свадьбы. Он смотрел, а она отводила глаза и отвлекала его.

Через несколько дней, в субботу, Яков решился.

- Пойдешь со мной в баню, Анечка? - спросил он, пристально заглядывая жене в глаза.

- Нет, сейчас очень жарко. Ты иди, а я пойду вечером, когда жар помягче станет.

- Одна?

Аня пожала плечами. Яков взял ее за плечи.

- Ты бегаешь от меня?

Она опустила глаза и хмуро кивнула. Пусть так.

В жаркой бане он хлестался веником изо всех сил, и думал, думал о себе и об Анне. Как вернуть ее доверие?

Нет, с него довольно. Он придет к ней и все сам увидит. Она что-то скрывает, но он муж, и в любом случае все поймет. Недоверие, как и неизвестность, не менее болезненна, чем самая страшная правда.

Аня такого коварства от Якова не ожидала, как и не догадывалась о мрачном направлении его мыслей.

Она дождалась мужа из парной, велела подать ему чая и морса, посидела с ним и дядей в гостиной. Уже много позже, ближе к вечеру, она тихонько выскользнула из дома.

Парилка сияла чистотой. Трудолюбивая горничная все прибрала и почистила к приходу хозяйки. Таня навела для барыни полную ванну теплой воды с отваром трав, и Анна с наслаждением легла и закрыла глаза.

На улице было морозно, а тут так хорошо. Она с удовольствием погладила свой упругий живот. Красота! Как хорошо дома… Аня вытащила из воды ногу, разглядывая пальчики.

Тут-тук! - требовательно постучали в дверь.

А когда она замешкалась, с досады закусив губу, в дверь постучали уже основательно, кулаком.

- Иду, иду уже. - недовольно крикнула Аннушка и нехотя вылезла из ванны, на ходу запахиваясь в банный халат. Она уже знала, кто пришел.

Яков с нетерпением ждал, когда Анна откроет дверь. Он взял с собой мазь от синяков, предполагая, что именно их он обнаружит. Что еще можно было прятать? Через пару минут Анна наконец отворила дверь, выпустив из предбанника клубы пара.

Яков хотел зайти, торопясь не заморозить жену, но не тут-то было.

Анна куталась в плотный халат, выжидательно смотря на мужа, кудрявая, мокрая и злая. Очень красивая.

- Я просила не приходить. - заявила она.

Яков аккуратно отодвинул ее, зашел, и прикрыл за собой дверь.

- Я тебя умоляю, показывай все, как есть, - сказал он.

Аня покачала головой.

- Что ты себе напридумывал, Яша? - сердито сказала она.

- Я неплохо уже знаю тебя, Аня.

Она вздохнула и развела руками:

- Тогда раздевайся. Опять будем мыться.

Аня даже помогла мужу раздеться, сердито дергая его рубашку. Яков смотрел на нее и ничего не понимал.

Он пошел за женой в парилку. Аня смотрела на него тихо и серьезно. Яков сглотнул и осторожно отнял ее руки от халата, развязывая узел.

Ткань упала к их ногам.

Яков застонал, увидя застарелые кровоизлияния. Уже бледно-желтые, но такие обширные! Один располагался на внешней стороне бедра, и еще один он обнаружил на плече.

Аня огорченно села на лавку. Она не хотела ему показывать, вот как раз для того, чтобы муж не причитал над ней.

- Откуда это?

- Это жеребец Разумовского постарался. Гадкий зверь. Он меня кусал несколько раз, а сила челюсти у него огромная.

Вот поэтому она так зажималась и вздрагивала! Ей все еще неприятны прикосновения в этих местах.

Взяв мочалку, Яков начал осторожно мыть жену, отмечая все изменения в ее теле. Их, к счастью, было немного. Яков требовательно развел ее ноги, надеясь покончить со всеми сомнениями сразу и бегло осмотрел ее бедра и голени. Облегченно проведя мочалкой по внутренней поверхности, он не увидел ничего подозрительного. Яков боялся найти кровоизлияния и ссадины. Но нет. На душе отлегло до такой степени, что даже дышать стало легче. Анна из-под прикрытых век наблюдала за мужем, позволяя ему делать все, что он хочет. Вел себя Яша странно. Если он так настаивает, пусть разглядывает все ее боевые раны. Не такие уж они и страшные.

- Почему ты скрывалась от меня?

- Думала, так лучше будет, чтобы ты себя поедом не съел за все это. Я пыталась беречь тебя. Синяки зажили бы через неделю.

- Аня, ты не представляешь, что я передумал за эти дни.

- Что? - с вызовом спросила она, нахмурившись.

- Лучше мне промолчать. Но ты расскажешь мне каждую секунду из того, что происходило с тобой. - требовательно просил он.

Слушая рассказ жены, Яков тихонько мыл ее все той же мочалкой. Может быть, и не мыл даже, а просто гладил, поливая теплой водой. Он слушал о ее быте в доме Разумовского, их совместных трапезах и прогулках. Яков задавал множество вопросов. Где, когда, как.

Аня рассказывала ему все, ничего не скрывая.

Он деликатно сполоснул ее, а после достал мазь от синяков. Ему всегда помогало это простое средство.

- Маленькая, надо было мне все показать…

- Яша, давай забудем и все. Я не показывала, потому что хотела, чтобы все поскорее закончилось. Мне самой страшно смотреть и вспоминать.

Он покачал головой. О письме Разумовского Яков умолчал, твердо решив, что она ничего не узнает о тех угрозах. Он хотел защитить ее хотя бы от этой мерзости. Довольно уже страданий.

Яков для начала поцеловал каждый дюйм ее розового, душистого тела, а после тщательно обработал мазью все отметины.

- Теперь можно не прятаться. Все равно будем мазать каждый день, пока не сойдут. - приговаривал он.

Анне так нравились умелые настойчивые прикосновения заботливых рук.

Яков был очень нежным и внимательным мужчиной. Ей было так комфортно от того, что он принимал ее любой, она чувствовала себя любимой. Анна всегда хотела вернуть ему всю эту любовь, поэтому помывка затянулась.

Сколько бы муж не отфыркивался, что он и так чистый, а женщинам и детям пора отдыхать. Яков получил свою порцию ласк, теплую расслабляющую ванну, куда он немедленно затащил и Аню.

В дом они ввалились уже много позже, уставшие, но разрумяненные и абсолютно счастливые.

Расчесывая жене уже почти подсохшие локоны, Яков заметил:

- Прошел почти год со дня венчания. Какая длинная стала твоя коса.

- Сильно отросли? - улыбнулась Аня.

- Восхитительно. Длиннющие волосы. Дюймов на 6, наверное, отросли. Никогда такого не видел.

- Сейчас нельзя, а вот после родов волосы стоит подстричь.

- Нет, Аня, пожалей такую красоту. Хотя бы для меня.

- Яша, мы чуть-чуть. До пояса. - успокоила она супруга, - тяжеловато стало их носить… В девичестве я укорачивала волосы каждый год, совсем понемногу.

Она отняла у мужа локоны, перекинула их через плечо и принялась заплетать косу на ночь.

Яков задумался, разглядывая жену. Как можно быть такой очаровательной? Тонкая сорочка так красиво облегала небольшой холмик живота, словно обрисовывая его, и мягкую, округлую, чуть пополневшую грудь.

Аня проследила за его взглядом, подошла и обняла.

- Ну, все, пойдем спать, любимый. - поцеловала она мужа в шею.

После этого вечера больше они почти не говорили о том, что произошло в этом страшном месяце, оставив князя и все, что с ним было связано, в прошлом…

***

Мария Тимофеевна, погрузившись в позднее материнство, с письмами и телеграммами поутихла и подуспокоилась, окончательно отпустив от себя старшую дочь. Ей стало вдруг очевидно, какая взрослая и самостоятельная у неё Аня, уже светская дама и мужняя жена.

Ей даже стало неловко перед дочкой за ту чрезмерную опеку, которой Аня последние лет пять сердито сопротивлялась. Теперь мама поняла, что за эти годы совсем позабыла, как выглядят маленькие и беспомощные дети. Уж точно не так как ее взрослая и самостоятельная Анна!