Девять хвостов бессмертного мастера. Том 3 (СИ) - Соул Джин. Страница 72
О Великом Ничто и о своём изгнании Шу Э даже не вспоминала. Ей предстояла целая вечность с её любимым Чангэ. Так она думала.
[308] Месть Седьмой владычицы ада
Тот день начался как обычно.
Люди оставляли приношения для Речного бога. Некоторые уходили сразу, другие задерживались ненадолго, чтобы попросить лекарства или перекинуться с Шу Э парой слов.
Чангэ слушал вполуха, он был занят изготовлением пилюль: смертельная болезнь истощила запасы, необходимо было их пополнить, прежде чем в эти края придёт зима, смена сезонов всегда сопряжена с какими-то недугами. Но скоро хижина опустела, голоса людей затихли вдалеке.
Шу Э деловито перебирала приношения, откладывая то, что пригодится для ужина, в сторону. Гроздь сочных жёлтых ягод, немного похожих на виноград, выглядела аппетитно и пахла изумительно. Шу Э подхватила одну ягодку ногтями и забросила себе в рот.
– А кто был тот человек? – спросил вдруг Чангэ. – Он не из нашей деревни.
– Какой? – удивилась Шу Э.
– Тот, что принёс эти ягоды. Он как-то быстро ушёл, я даже не заметил, когда.
Шу Э не ответила.
Чангэ поднял голову и испуганно вскрикнул:
– Шу Э!
Та смертельно побледнела, ухватилась левой рукой за край стола, правая сжимала висок. В лице её проявилось что-то… бесконечный ужас? потрясение? Чангэ никогда не видел на её лице такого выражения. Он вскочил из-за стола, но Шу Э рявкнула на него:
– Не подходи!
Чангэ застыл. И такого остервенения в голосе Шу Э он тоже никогда не слышал.
Шу Э часто задышала, подняла руку и смахнула со стола корзину, ягоды рассыпались по полу. Но когда Чангэ сделал движение, чтобы собрать их, Шу Э снова рявкнула:
– Не трогай их! Они ядовиты!
– Шу Э? – воскликнул Чангэ. – Ты их ела?
Шу Э продолжала терзать висок пальцами, словно пытаясь содрать с себя личину. Лицо её посерело, на глазной повязке проступили красноватые пятна. Дышала она часто и надрывно, словно задыхаясь от подступивших рыданий. Тени, как заметил Чангэ, словно с ума сошли: клубились беспорядочно, набегая друг на друга, сталкивались, распадались на части, как волны, попавшие в ловушку между двумя течениями.
– Шу Э… – Чангэ сделал к Шу Э шаг.
– Не подходи! – едва ли не со страхом воскликнула Шу Э.
– Но я должен тебе помочь…
– Ничто мне уже не поможет, – простонала Шу Э, и её лицо исказилось. – Чангэ, не подходи. Я могу убить тебя, даже не поняв этого…
Чангэ слегка вздрогнул:
– Что ты такое говоришь, Шу Э? Если эти ягоды были ядовиты, противоядие…
– От них нет противоядия, – уже спокойнее сказала Шу Э, голос её был мёртвым и мало напоминал её прежний или человеческий. – Эти ягоды не из мира смертных. Седьмая мне отомстила. Подослала кого-то из душ-химер и подсунула мне ягоды пробуждения. Я не способна заметить душу-химеру, даже если она будет плясать прямо передо мной.
– Ягоды… чего? – переспросил Чангэ. Такое название он слышал впервые.
– Ягоды пробуждения, – сдавленно сказала Шу Э. – Я никогда их не видела, только слышала о них, потому и не распознала. Они ядовиты, но приносят не смерть.
Чангэ, услышав это, вздохнул с облегчением, но Шу Э продолжила с такой горечью, что сердце сжалось:
– Уж лучше бы смерть!
– Шу Э, не говори так, – взмолился Чангэ.
Шу Э снова вцепилась себе в висок:
– А я ведь даже не Шу Э. Я начисто всё забыла. Как я могла забыть… такое?
– Шу Э? – непонимающе позвал Чангэ.
– Эти ягоды, – сказала Шу Э совершенно чужим голосом, – не убивают, но возвращают тому, кто их съест, воспоминания о прошлых жизнях, сколько бы их ни было.
– И ты вспомнила…
Шу Э вдруг зажала рот ладонью и метнулась из хижины. Чангэ поспешил за ней. Шу Э упала на четвереньки, лицом в траву, её рвало.
Заслышав шаги Чангэ, она опять сдавленно сказала:
– Не подходи! Это осквернит тебя.
– Что? – потрясённо переспросил Чангэ.
Голос Шу Э прервался очередным спазмом. Чангэ решительно подошёл, силой поднял её на ноги. Шу Э отшатнулась, вырвалась и отступила на несколько шагов.
– Шу Э, прекрати! Как может меня осквернить то, что ты вспомнила свою прошлую жизнь? – мягко увещевал Чангэ. – Я ведь говорил тебе, будь ты даже демоном ада…
– Я им и была, – резко сказала Шу Э, – демоном в человеческом обличье. Я не достойна даже одним воздухом с тобой дышать! Само моё присутствие оскверняет это место.
– Прекрати! – рассердился Чангэ. – Большей глупости я не слышал. Не знаю, кем ты была в прошлой жизни, но в жизни этой…
– Кем я была? – прервала его Шу Э с каким-то истеричным смехом. – Ещё бы ты знал! Ты небожитель, имя Лю Цзиньцзы тебе ничего не скажет. Тебя ещё не было в мире смертных, когда этот демон в человеческом обличье ходил по земле…
По лицу Чангэ пробежала едва заметная тень. Историю мира смертных он знал лучше, чем полагала Шу Э. Он странствовал и слышал, что рассказывали люди о былых временах и событиях. Если происходили чудеса или, наоборот, какие-то страсти, люди помнили об этом долго, а чтобы не забывалось – слагали легенды, которые потом записывали и хранили монахи.
Имя Лю Цзиньцзы было не из тех, что люди забудут даже через тысячи лет, хоть царство Шуй давно исчезло с лица земли. Чангэ прекрасно знал его историю. Но какое это имело значение?
– Шу Э, – попытался Чангэ ещё раз, – прошлая жизнь ничего не значит. Круг перерождения бесконечен, жизни сменяют друг друга, душа проходит очищение, перерождаясь снова и снова.
– Моя душа осталась в первозданном виде, – отрезала Шу Э, – я не перерождалась. Ты думаешь, владыки ада позволили бы моей душе переродиться?
Она снова рассмеялась, на этот раз невыразительно, точно спазмы всё ещё сдавливали её горло.
– Омерзительно! – воскликнула она, обхватывая плечи руками. – Я сама есть Скверна! Как я могу… Не подходи!
Она попятилась, выставляя руку и раз за разом отталкивая Чангэ.
– Шу Э, успокойся, – просил Чангэ. – Мне всё равно, кем ты была в прошлой жизни…
– А мне не всё равно! – рявкнула Шу Э, глазная повязка её ещё больше окровенилась.
– Шу Э…
– Прости… – прошептала Шу Э, закусывая губу, – прости… и прощай.
– Нет!
Пальцы Чангэ схватили воздух. Шу Э растворилась в тенях.
– Шу Э!
Чангэ бросился её искать, охваченный безумным страхом. Шу Э нигде не было, она исчезла из этого мира. Бесследно.
[309] Демон в человеческом обличье
Когда в семье правителя царства Шуй родился наследник, это сочли чудом. Лю Гуаньцзы был уже в преклонном возрасте, детей у него не было, хоть он сменил несколько жён и имел полсотни наложниц. Он молился богам, оставляя в храмах царства Шуй щедрые приношения, но боги оставались безучастны.
Отчаявшись, он велел написать картину, изображающую десять владык ада, и помолился перед ней. Клятв он не приносил, обетов не давал, но не успел он подняться с колен, как к нему примчались с известием, что его супруга, которую он взял в жёны несколько лет назад, понесла.
Спустя установленное время, родился ребёнок – мальчик, его назвали Лю Цзиньцзы. Но поскольку отец его был уже стар, а мать измучена родами, то вскоре оба родителя умерли, оставив ребёнка на попечение министров.
Правителем царства Шуй Лю Цзиньцзы стал в тринадцать лет.
Лю Цзиньцзы был необыкновенно красив. Глаза его были необычного серого оттенка, лицо напоминало черты богов и богинь в даосских храмах своей точёной красотой. Воспитанный в лучших традициях царства Шуй, он знал обряды и законы, был образовании и достаточно высокомерен, чтобы понимать, какое положение он однажды займёт.
Министры, бывшие его регентами до поры до времени, прельщали его роскошными одеяниями, изысканными яствами, красавицами-девственницами, собранными со всех концов царства Шуй, и несметными богатствами казны. Лю Цзиньцзы оставался равнодушным ко всему.
Он ел и пил без удовольствия, не любовался красивыми одеяниями, спал с наложницами исподволь. Казалось, он был лишён каких бы то ни было чувств и желаний. Жалости тоже: он никогда не колебался, подписывая смертные приговоры, и без трепета взирал на казни, которые проводили для его развлечения.