Дядя самых честных правил 7 (СИ) - Горбов Александр Михайлович. Страница 43
— Иван, — князь тоже вышел вперёд, — какая удача, что я встретил тебя здесь.
Они уставились друг на друга с такой ненавистью, как могут ненавидеть только родные люди.
— Так-так, — Девиер мрачно усмехнулся, глядя на эту встречу, — кажется, я должен вас арестовать, Иван Лукьянович.
— Меня? И за что же?
— Неважно, — Девиер покачал головой, — был бы человек, а вина найдётся. Хотя бы за то, что вы здесь, а не со своим императором.
— Скорее, это я вас арестую, — Талызин положил руку на рукоять шпаги.
— Вы? — Девиер рассмеялся. — Адмирал, не вам тягаться со мной. Я могу раздавить вас одной левой и даже не вспотею.
— Тогда я вас арестую, — я вышел из тьмы и улыбнулся, — тоже за что-нибудь. Например, за бесчестную попытку воровства.
— Вы⁈
Девиер уставился на меня, выпучив глаза, а затем резко активировал Талант.
Глава 29
Прочь!
Ни я, ни Девиер не успели наколдовать даже простейший всполох. Оба князя Барятинских, наш Фёдор и их Иван, обнажили клинки и бросились друг на друга.
Запела сталь, скрещиваясь и разбрасывая яркие голубые искры. Магическим зрением я видел, что бой не обошёлся без колдовства — Таланты обоих поединщиков работали в полную силу, качая эфир в шпаги. Каждый их взмах оружием порождал волны силы, которые сталкивались и горели невидимыми эфирными молниями. Полагаю, это магия из родовых секретов, как раз для подобных дуэлей на холодном оружии. Увы, слишком напряжённой была сила вокруг них, так что подсмотреть детали плетений оказалось невозможным. А жаль, я бы с удовольствием использовал подобные приёмчики.
— Ненавижу! Это ты виноват!
— Нет!
Что я с Талызиным с одной стороны, что Девиер с солдатами с другой вынуждены были отступить, чтобы не попасть под магические удары князей. Эти двое отплясывали по-настоящему красивый и грациозный танец. Вот только закончиться он должен был смертью одного из них.
— Убью!
Иван Барятинский расхохотался, продолжая фехтовать и качать эфир в плетения.
— Давай! Убей! Покажи, что ты не рохля!
— Вот тебе! На! На!
От сильного удара шпаги высекли настоящий фонтан искр, от которого стало светло как днём.
— Убей, если сможешь! Ну, что же ты? Цыплёнок!
Фёдор Барятинский зарычал и выдал серию пируэтов, в конце прочертив кончиком шпаги полосу поперёк груди брата.
— На! Получай!
Пошатнувшись, Иван Барятинский слишком далеко отвёл шпагу, и в следующий момент получил укол ниже сердца.
Он закачался, схватившись рукой за клинок. Посмотрел на брата и горько усмехнулся.
— На мне нет греха, братишка. Отец уже был мёртв, когда я пришёл к нему. А вот тебе придётся рассказать матушке, что это ты меня убил.
Ноги у него подкосились, и Иван Барятинский осел на мостовую.
— Нет! Брат!
Фёдор кинулся к брату и упал рядом с ним на колени.
Наблюдать за семейной драмой было некогда. Едва поединок закончился, как Девиер заорал:
— Огонь! Убейте их всех!
И швырнул в меня целый ворох огненных всполохов. А солдаты вскинули «огнебои» и выстрелили слитным залпом.
То ли Девиер меня недооценивал, то ли понадеялся на внезапность, но он просчитался и ничего не добился. Я мгновенно поднял щит, прикрыв заодно и Талызина с комендантом. И тут же метнул в ответ «молот». Заклятье грохнуло взрывом, и солдат разметало, как кегли, оставив только облако удушливого эфирного перегара.
Так, стоп! А где Девиер? Я прищурился, вглядываясь в темноту, и заметил вдалеке убегающую фигуру. Вот же скотина! Это он меня отвлекал, чтобы самому под шумок смыться. Ну уж нет, дружок, не уйдёшь!
— По моему хотенью, по моему веленью… — прошептал я на бегу, кинувшись за ним в погоню.
Фигура впереди споткнулась и кубарем полетела на землю. Отлично! Пусть «волшебные ручки» его немного успокоят, пока я лично до него не доберусь.
Увы, я ошибся, и Божедомский вертеп сегодня встретил противника по силам. Девиер практически сразу вскочил на ноги и вскинул ладонь. Вокруг него зажёгся хоровод огненных шестиконечных звёзд, принявшихся плеваться огнём в мои «ручки» и отшвыривать их прочь.
Ёшки-матрёшки, да он же из марранов! Я не раз натыкался в книгах на описание их магии — главным оружием были вот такие огненные звёзды. Изгнанные из Испании, они осели по всей Европе и частенько оказывались на службе у королей. А отец Девиера прибился к Петру Великому и умудрился получить дворянство и графское достоинство.
Божедомскому вертепу приходилось несладко. Шестиконечные звёзды оказались крепким орешком и лупили огненными стрелами по атакующим рукам. Но блеск их пламени постепенно тускнел, а вот мёртвые кисти, наоборот, становились всё злее и настойчивее. Но всё имеет свою цену — Божедомский вертеп невидимой нитью присосался к Анубису и качал из него силу. Я стал его «батарейкой», подзаряжая магический конструкт и восстанавливая сожжённые руки.
Мой резерв оказался больше, чем у Девиера. Через минуту шестиконечные звёзды погасли и генерала захлестнула чёрная шевелящаяся волна. По тёмной улице прокатился крик ужаса и боли, а следом раздалось влажное чавканье, будто кто-то шлёпал по мокрой тряпке ладонью.
Когда я приблизился к Девиеру, от того мало что осталось. На мгновение запалив над ладонью магический огонёк, я взглянул в дрожащем свете на месиво, лежащее на брусчатке. И тут же погасил свет, не желая это разглядывать. Нет, пожалуй, Вертеп надо использовать очень осторожно — руки не умели останавливаться и не знали полумер.
Обоих Барятинских унесли в дом коменданта. Фёдор тоже получил удар шпагой в бедро, но в пылу схватки этого не заметил. И пока он хлопотал над братом, успел потерять порядочно крови и свалился рядом с ним. К счастью, ни один из них умирать не собирался — крови много, выглядит страшно, но, по заверению вызванного лекаря, не опасно для жизни.
Оставив раненых, мы с Талызиным и комендантом двинулись в порт. По тревоге подняли гарнизон крепости и экипажи кораблей. Построили их и под крики «ура!» привели к присяге на верность Екатерине. Я с удивлением отметил, что моряки не любят императора и искренне радуются его свержению. Ладно, гвардейцы обиделись из-за прусских мундиров, а эти-то чего?
После этого адмирал взялся усиливать посты и караулы, проследил, чтобы гавань закрыли бонами, и приказал всем быть в боевой готовности. В последующие пару часов он несколько раз объявлял учебную тревогу, поддерживая всех в тонусе.
А я в это время занялся пушками, как и обещал. В провожатые мне выделили моряка, больше похожего на пирата. Самого лихого вида, с трубкой в зубах и золотой серьгой в ухе. Не хватало только попугая на плече, но, увы, в нашем климате такие птички не приживались.
— Мичман Кожухов! — представился он. — Куда прикажете, ваше высокоблагородие?
— Давай-ка, братец, посмотрим ваши пушки на бастионе.
Чадящий факел я велел потушить. Вместо него взял короткую палку и наложил на неё пару Знаков, сияющих магическим светом. Вот с этим «светильником» мы и облазили весь бастион, прикрывающий порт.
Скажу честно: тот десяток пушек, что я осмотрел, могли довести до нервного смеха любого деланного мага. Все бронзовые орудия были начищены до блеска и содержались в идеальном порядке. Вот только Печати в них едва теплились, доведённые саморазрядом до распада. Последние годы из них практически не стреляли, а проводить штатную зарядку никто и не думал. Ну а зачем, правда? Так что в случае нужды вышел бы не выстрел, а невнятный «пук», которым не напугать даже младенца. И то, если бы нашёлся пальник с целой Печатью — эти вообще разрядились в ноль и не могли работать.
Времени на полную продувку и переоснастку не было, так что перепрошивать пушки я не стал. Ругаясь и матеря военно-морских умников, ещё раз обошёл все орудия и с помощью Анубиса влил в Печати эфир. Получилось вполне неплохо: выстрелов по тридцать пушки сделать смогут, ну или простоят ещё пару лет до разряда. Пальники я приказал собрать в одном месте и почти час накладывал на них связки small wand’ом. Под конец аж взмок от напряжения — даже в армии я не работал в таком темпе.