Дядя самых честных правил 7 (СИ) - Горбов Александр Михайлович. Страница 46

— Показывай уже, что ты там нашёл.

Мы пробрались по узкому коридору, спрятанному в стенах между комнатами. И оказались в небольшой «кладовке», где стояло несколько сундуков. Толстый пушистый слой пыли на крышках указывал, что поставили их здесь очень давно. Но, судя по следам на этой самой пыли, кто-то недавно их открывал, и этот кто-то стоял рядом со мной.

— Смотрите, Константин Платонович.

Киж откинул тяжёлую крышку.

— Закрывай. В остальных то же самое?

— Да, примерно.

В задумчивости я почесал щёку, хрустя небритой щетиной. Однако, хороший вопрос: что делать с кладом, давно забытым хозяевами. С учётом, что вся эта груда золота и драгоценных безделушек была пропитана запахом плохих смертей и пролитой крови.

Глава 31

Дурные вести

— Константин Платонович, я могу вывезти всё это на квартиру, которую снял.

Киж обвёл сундуки взглядом хомяка, жаждущего пополнить закрома.

— Даже не сомневайтесь, сделаю всё быстро и незаметно, ни одна живая душа не узнает. И украсть не смогут — я на них свой «плащ» накину, живые даже не подойдут.

Со своей колокольни Киж был прав: бесхозные ценности, забытые хозяевами, стоило прибрать к рукам. Полагаю, те, кто их сюда сложил, давно уже мертвы и не будут искать своё добро. С другой стороны, дворец-то императорский и всё, что в нём находится, принадлежит царствующей фамилии. Впрочем, для Екатерины я и так уже сделал больше, чем любой из её сторонников.

— Константин Платонович, — продолжал нудить Киж, приняв мои раздумья за сомнения, — подумайте о себе. У императрицы вся казна в распоряжении, огромные доходы от казённых земель и нет нужды в средствах. А вас за Фридриха и выигранную войну практически не отблагодарили. Будет справедливо, если вы подберёте брошенную мелочь.

— Хах, Дмитрий Иванович, ну ты и сказанул. Сколько весит эта мелочь?

— Всё меньше, чем государственная казна.

Кроме прочего, у меня нашёлся ещё один резон вывезти ценности из дворца — Бестужев очень просил спалить старое здание. Больше чем уверен, что «клад» просто растащат во время разбора пепелища. Так что стоит вывезти ценности, сохранить, а уже после решать, что с ними делать.

— Сколько тебе нужно времени, чтобы увезти сундуки?

— Пару часов хватит, не больше.

В глазах мертвеца вспыхнул алчный огонёк.

— Вот что. Вывози их, только быстро, а я побуду с наследником. Как справишься, поищи в стенах дворца другие тайники.

— Думаете…

— Бумаги. Где-то здесь спрятаны документы, связанные с Бестужевым. Как минимум, я бы их с интересом почитал.

— Сделаю, Константин Платонович, в лучшем виде.

Наследник в первые минуты отнёсся ко мне недоверчиво. Спросил, где Дмитрий Иванович, и расстроился, когда я ответил, что он уехал по делам. Впрочем, у него и без Кижа было с кем играть. Во-первых, Васька, к которому Павел относился слегка покровительственно, но с симпатией.

— Когда я буду императором, — заявил ему наследник во время полдника, — сделаю тебя графом, чтобы никто не мог выпороть на конюшне.

Васька посмотрел извиняющимся взглядом, мол, он о таком не просил и, вообще, не собирается оставлять должность моего камердинера.

Во-вторых, на запах горячего молока, поданного на полдник, из спальни наследника вышла наглая рыжая морда. Мурзилка прошествовал к столу, запрыгнул на стул напротив Павла и требовательно мяукнул.

— Конечно, ваше котейшество, — тут же кивнул наследник, налил в блюдце молока и пододвинул коту.

— Васька, — тихо спросил я, — а как Мурзилка здесь оказался?

Тот лишь пожал плечами.

— Я когда сюда попал, он уже тут был, Константин Платонович, — зашептал камердинер мне на ухо. — С Павлом Петровичем спит вместе, ест и играет. Утром лакея чуть не подрал, когда тот слишком близко подошёл к наследнику.

Это он может, верю, и не только подрать, но и много чего похуже. Кстати, с этим лакеем я бы побеседовал где-нибудь в подвале — Мурзилка просто так на людей не кидается. Как вернётся Киж, дам ему задание найти этого подозрительного слугу.

Едва закончив с молоком и печеньем, мальчик с котом удрали играть, а я занялся взрослыми скучными делами. И первым делом велел опричникам, охранявшим покои наследника, позвать старшего.

— Константин Еропкин по вашему приказанию прибыл!

На зов явился молодой человек с характерным семейным профилем, восторженно заглядывающий мне в глаза.

— Тёзка, значит. Рассказывай, сколько у тебя людей.

— Двадцать пять, Константин Платонович. Бабушка отправила всех, кто был в имении.

— И тебя старшим. Боевой опыт есть?

— Так точно! — Рассказывая о том, как командовал отрядом на сибирских приисках Голицыных, он изо всех сил старался выглядеть старше и на носках приподнимался, чтобы казаться выше. Мальчишка, в сущности, но кой-какой опыт у него и правда был.

— Дежурства несём в три смены. Караулы стоят здесь у дверей, у лестницы и возле чёрного хода для прислуги.

— С гвардейцами проблем не было?

Еропкин замялся.

— Уже нет. Дмитрий Иванович запретил им нас задирать.

— Вели принести мне перо и бумагу и можешь быть свободен.

Вполуха прислушиваясь к возгласам наследника из соседней комнаты, я сел за стол и отстучал Тане по табакерочному телеграфу. В ответ она сообщила, что гвардия так и не двинулась дальше. Между Екатериной и Петром мотались туда-сюда вельможи и пытались решить дело мирным путём. Вроде как император готов был подписать отречение, но выставлял некоторые условия. Что же, такой вариант меня вполне устраивал, если только это не окажется военной хитростью, чтобы выиграть время.

— Константин Платонович, — в дверь заглянул молодой Еропкин, — к вам посетитель. Говорит, от вашего хорошего друга из Поречья. Привести его сюда?

Ага, вот и обещанный связной от Бестужева. Долго же он до меня добирался, однако.

— Нет. Найди подходящую комнату, где я смогу с ним переговорить без лишних ушей.

Подходящим, на взгляд Еропкина, оказался большой помпезный зал с золотой лепниной, шёлковыми обоями и практически без мебели. Только у одного из окон стояла кушетка на резных ножках. На ней я и устроился в ожидании вестника от бывшего канцлера.

— Рад видеть вас в добром здравии, Константин Платонович.

Посланник согнулся в низком поклоне, бубня приветствие бесцветным голосом. Да и сам он оказался серым, с незапоминающимся лицом и невыразительной мимикой. Похожий на амбарную мышь, одетую в потёртый камзол.

— Представьтесь, сударь.

— Моё имя, — человек-мышь покачал головой, — не имеет никакого значения. Я только голос пославшего меня.

Смотри, какой скрытный! Прямо хоть сейчас устраивай его в Тайную канцелярию.

— Как поживает мой друг из Поречья?

— Вашими молитвами, Константин Платонович, всё хорошо. Он надеется, что вскорости вы выполните свои обещания.

— Вы пришли напомнить мне об этом?

— Ни в коем случае, — он улыбнулся, показав мелкие острые зубы, — ваш друг не сомневается в вашей памяти. Я пришёл сообщить важные новости. Разрешите, я подойду ближе?

Я кивнул, и посланник, приблизившись, склонился ко мне и перешёл на шёпот.

— У меня плохие новости. Фельдмаршал Миних тянет время на переговорах — к нему должен подойти Тобольский пехотный полк, сохранивший верность Петру. Миних надеется, что с ним и голштинцами у него хватит сил, чтобы побить гвардию.

А вот это уже серьёзно! Нужно срочно заставить Екатерину действовать, пока сохраняется превосходство сил.

— Сколько до подхода полка?

— Не могу сказать. Быть может, ночь или чуть больше.

Увидев, что я хочу подняться, человек-мышь жестом показал, что не договорил.

— Это не всё, Константин Платонович. — Его голос стал ещё тише. — Два часа назад отряд опричников взял штурмом Шлиссельбургскую крепость. Гарнизон был перебит до последнего человека, а следом за ними и все узники. Кроме одного — некоего Ивана Антоновича. Полагаю, вы знаете, о ком идёт речь.