Дядя самых честных правил 7 (СИ) - Горбов Александр Михайлович. Страница 57

— Падальщики, — заметив их, Джурьефф поморщился, — питаются остатками эманаций боли и смерти. А ну, пшли отсюда!

Он вскинул руку и послал перед собой волну призрачного огня. «Медузы» кинулись врассыпную, частью сгинув от пламени.

— Так, где-то здесь.

Джурьефф спешился и наклонился к земле, что-то разглядывая.

— Сейчас сориентируемся. Мы уезжали туда, проехали отсюда, а стояли где-то вон там. Ага, прошу за мной, Константин Платонович.

Широкими шагами он двинулся вперёд, переступая через покойников. Мёртвый конь всхрапнул, покосился на меня и мотнул головой вслед хозяину. Мол, давай за ним, человече, а я покараулю твою глупую механическую игрушку.

Я спрыгнул с седла и пошёл за Джурьеффом.

— Да, вот здесь. Чувствуете, Константин Платонович? Ещё остались эманации проклятия.

Пришлось пройтись по кругу, прежде чем я обнаружил на земле тёмные эфирные пряди, складывающиеся в фигуру человека.

— А стреляли, — я втянул носом воздух, принюхиваясь к эфиру, — вон оттуда?

— Примерно, не могу точно сказать.

Точность и не нужна была — в воздухе виднелся опалесцирующий эфирный след, оставленный проклятием. Смазанный и нечёткий, но ещё ощутимый. Так что я двинулся по нему, надеясь найти место «выстрела», если так можно выразиться.

— Не понимаю, что вы ищете, Константин Платонович. Вряд ли по следам можно отыскать колдуна.

Отвечать я не стал. Джурьефф, как и любой Талантливый маг, видел ситуацию несколько однобоко. А у меня имелись некоторые соображения, основанные на структуре «Эльфийской проказы». Такие связки Знаков, как я увидел в ней, не нарисуешь за пару минут, слишком сложный рисунок. Да и швырнуть её было непросто без дополнительной подготовки.

По некоторому размышлению я пришёл к выводу, что никаких авалонцев на поле боя не было. А имелся некий сосуд, в котором и хранилось проклятие. Некто «прицелился» в Петра и выпустил дрянь наружу, будто выстрелил из пистолета. Но токсичная пакость наверняка зацепила и самого «стрелка», слишком уж едкие у неё эманации. Вот я и хотел поискать — вдруг он этот сосуд, хранилище проклятия, обронил, когда получил по щам?

— А вы удачливы, мой дорогой.

Джурьефф только покачал головой, когда увидел мою находку.

— Никакой удачи, Глеб Андреевич, чистый расчёт.

На земле лежал мертвец с искажённым мукой лицом. Перед смертью он закричал, почуяв подвох авалонцев, но сделать уже ничего не мог. Ядовитый выхлоп «Эльфийской проказы» убили его за несколько секунд.

Так-так, а что это у нас тут? Тёмный хрустальный флакон, пышущий эфиром от наложенных на него Знаков. Рядом валяется пробка с нарисованной Печатью. Вот я и нашёл то самое.

Опустившись на колени, я внимательно рассмотрел флакон. Из руки ещё одного трупа я взял пистолет и я перевернул им сосуд на другую сторону, чтобы не прикасаться руками. Пробку пришлось вертеть несколько раз — на ней авалонский искусник выписал целую вязь Печатей. После этого я осмотрел мертвеца и обнаружил у него на шее медальон с авалонским рисунком. Кажется, именно он отвечал за прицеливание проклятия.

Джурьефф всё это время стоял рядом и внимательно наблюдал за моими манипуляциями.

— Это же деланная магия, верно?

— Да, она самая. — Отряхнув руки, я поднялся на ноги. — Идёмте, я уже закончил.

— Константин Платонович, вы нашли что-то? Я, простите, в деланных Знаках ничего не понимаю.

— Кстати, очень зря, Глеб Андреевич. Соединение Знаков и Талантов порой даёт поразительные результаты.

— Вроде «Эльфийской проказы», — Джурьефф передёрнул плечами, — нет уж, увольте. Я уж как-нибудь так, по старинке.

Уже на подъезде к лагерю он сказал:

— Как будете снимать проклятие, позовите меня.

— Хотите увидеть, как я это сделаю?

— Подстрахую, на всякий случай, — буркнул он и пришпорил мёртвого коня, показывая, что разговор закончен.

Я только улыбнулся. Никакая страховка мне не нужна: Знаки с хрустального флакона получится нарисовать на любой бутылке. Пробка тоже не проблема. А вытащить чёрную дрянь из самого Петра можно с помощью хитрости. Осталось только обдумать, как не подставиться со смертью императора.

Рано утром явился офицер-семёновец и попросил следовать за ним. Я даже не удивился, что привёл он меня к палатке императора, ожидая увидеть внутри Екатерину. Опять будет меня уговаривать? Но нет, там был один Пётр, измученный, с почерневшей кожей и запавшими глазами. Он был в сознании, но не мог даже сесть. Сил у него хватило только дёрнуть рукой и проскрипеть:

— Подойти, некрот.

Я не боялся, в отличие от других, что проклятие перескочит на меня. Магический конструкт был занят только своей жертвой и не собирался её бросать. Так что спокойно подошёл и остановился за шаг до походной кровати.

— Радуешься, что я умираю?

— Нет, — я пожал плечами, — не вижу повода.

Он еле-еле усмехнулся.

— А ты радуйся, теперь тебя не отправят ф Сибирь.

Помолчав почти минуту, он прошептал:

— Хочу, чтобы меня убила та же рука, что и дядюшку Фридриха. Желаешь стать убийцей дфух императороф?

— Пётр Фёдорович, вы не поверите, — я наклонился к нему и тихо сказал: — Не хочу.

Он посмотрел на меня с ужасом.

— Не смей отказыфаться! Не смей!

Увидев, что я отрицательно качаю головой, он затрясся, как в лихорадке.

— Хоть ты не будь трусом! Не остафляй меня гнить, убийца! Я дам тебе награду. Будешь прафить миром, если захочешь! Ну⁈

В его груди шевельнулось проклятие, и император забился в судорогах. Его выгнуло дугой, заскрипели сжатые зубы, но он даже не застонал. Уважаю! Даже в таком состоянии не позволяет себе малодушничать. Жаль, что мы оказались по разные стороны баррикад.

Приступ продолжался почти минуту, а затем император обессиленно откинул голову.

— Той же рукой. Что и его, — прошептал он. — Ф подфале, ф Ораниенбауме, бумаги. Там заклятие, Чудо Фридриха. Фозьми его.

Вот это неожиданность! Описание Чуда Бранденбургского дома? Как интересно! Откуда же он его взял? Впрочем, неважно. Мне оно вряд ли пригодится, а вот уничтожить бумаги стоит, чтобы не попали в чужие руки.

— На.

Пётр протянул руку и разжал ладонь. На земляной пол шатра упал толстый медный ключ.

— Обещаю: вы умрёте.

Император облегчённо закрыл глаза.

— Когда?

— Сегодня.

Я развернулся и пошёл к выходу.

— Той же рукой, — догнал меня шёпот, — что и Фридриха.

Возле палатки императора меня уже ждали семеро гвардейцев. То ли почётный эскорт, то ли конвой, чтобы не сбежал.

— Константин Платонович Урусов, извольте следовать за нами. Её Величество Екатерина Алексеевна желает вас видеть.

Ага, кажется, Екатерина решилась на меня надавить. Что же, придётся «поддаться» и пообещать смерть императора. Но подобное обращение я запомню.

Меня провели через весь лагерь к шатру Екатерины. Старший офицер на секунду заглянул внутрь, вышел и указал на полог.

— Вас ждут, проходите.

Екатерина ожидала меня в компании Павла, Сашки и Тани. Мальчик выглядел расстроенным, глаза у него покраснели, будто он плакал.

— Девушки, — холодно приказала она, — проследите, чтобы нас не подслушивали.

Таня и Сашка беззвучно выскользнули из шатра, обменявшись со мной испуганными взглядами.

— Я обдумала ваши слова, Константин Платонович. Вы много сделали для меня, спасли наследника престола, храбро воевали и давали верные советы. Требовать большего, взваливая на вас ещё и беду Петра Фёдоровича будет с моей стороны чёрной неблагодарностью.

Она вскинула ладонь, не давая мне ответить.

— Молчите! Сначала выслушайте меня. Да, неблагодарностью. И прежде, чем я всё-таки вас попрошу… — Павел, сидевший на стульчике, шмыгнул носом. — Прочтите это.

Императрица шагнула вперёд и протянула свёрнутые в трубку листы бумаги.

Глава 39

Удел

Я развернул бумаги и тихонько хмыкнул. Передо мной был указ, написанный каллиграфическим почерком, с нарисованным гербом и сургучным оттиском Большой государственной печати внизу.