Мужские сны - Толмачева Людмила Степановна. Страница 24
– Раз в месяц. Или два. Он в школу за мной заходит.
– Ты разве не просилась поехать вместе с мамой?
– Нет. Мы с бабушкой на дачу собрались. А тут вы с папой пришли. Классно! А вдруг вы бы опоздали и мы с бабушкой уехали? Что тогда?
Татьяна взглянула на лицо девочки, спрятала улыбку. Даша свое предположение, что она могла бы разминуться с отцом и не поехать в Кармаши, сопроводила гримасой страха, даже ужаса. Ее большие незабудковые глаза округлились, рот открылся, а брови поднялись «домиком». Татьяна не выдержала, рассмеялась. Даша тоже залилась переливчатым смехом.
– А мне можно в вашу компанию? – неожиданно раздался голос Андрея. – Уж больно весело тут у вас.
– Папа! Ура! Пошли скорей в речку, я тебе покажу маленьких мальков! Это детки каких-то рыбок. Они плавают почти у самого берега. Пойдем скорее, пока они не уплыли!
– Пойдем, пойдем. – Андрей разделся и пошел за дочерью. – Смотреть мелких малышей маленьких рыбешек по имени «мальки».
– Ну папа! – смеялась Даша. – Не дразнись. Я серьезно с тобой говорю. Это мальки. Потому что маленькие. Понял?
Татьяна смотрела на них и испытывала сложное чувство. «Неужели я его ревную даже к дочери? – спрашивала она себя. – Но это же по меньшей мере глупо. Ведь она его плоть и кровь, его главное сокровище. Но тогда она и главная его любовь. А что остается мне? Я-то призналась ему в своем чувстве, а он промолчал. Говорил разное – и нежное, и ласковое, но ни разу этих самых важных для женщины слов. А может, все это предрассудки? Или он боится ошибки? Обжегся на молоке, теперь на воду дует? Неужели он до сих пор любит бывшую жену? А со мной у него лишь очередное приключение? Вот, пожалуй, самое простое объяснение!» Татьяна даже зажмурилась от этой мысли и перевернулась на спину.
С реки доносились счастливый смех Даши и короткие реплики Андрея.
Татьяна лежала на поляне и нянчила свою обиду: «Даже не подумали позвать с собой. Им и вдвоем хорошо. Кто я для Даши? Очередная подруга отца, и только. Я тоже хороша. Бегаю за ним собачонкой, путаюсь у них под ногами, пытаюсь угодить. Дура!»
– Тетя Таня! – звонко прозвучал голос Даши. – Ну что вы так долго? Здесь такая классная вода! Правда же, папа? Мы заплыли на самую середину. Плывите к нам!
Обиды как не бывало! Татьяна вскочила и побежала в воду.
Потом они обсыхали под солнышком, играли в «города», дурачились. К ним на покрывало уселся огромный шмель. Даша вскрикнула, но Татьяна успокоила ее:
– Он безобидный. Ты только его не трогай, и все.
– А что с ним можно делать?
– Любоваться его внешностью, – ответила Татьяна. – Видишь, какой он важный? Ну-ка опиши его! Каким ты его видишь?
– Он толстый и пушистый.
– Так. А еще?
– У него толстые ноги и рог.
– Это хоботок. Он им собирает взятки с цветов.
– Совсем как наши чиновники, – заметил Андрей.
– Взяток – это цветочная пыльца, медовый нектар. А чиновники разные бывают, – одернула Татьяна Андрея.
– Извини, не подумал.
– Ладно. Видишь? – обратила она внимание Даши на шмеля, который в этот момент перелетел на цветок клевера и зарылся в него с головой.
– Угу. Какой он смешной!
– Деловой мужчина, – подтвердил Андрей. – Не валяется кверху пузом, как некоторые. Все, милые дамы! Пора на работу. Домой вернусь не раньше десяти. Пока!
– Пока, пока! – ответила Даша и помахала рукой.
А Татьяна еще долго хранила в душе его слова, легко слетевшие с губ: «Домой вернусь…» Сколько в них тепла, до сих пор не познанного ею!
На следующий день Татьяна с Дашей отправились на рынок за продуктами. Но вначале Татьяна решила зайти в администрацию. Она усадила Дашу в приемной, где та сразу же нашла общий язык с юной секретаршей, и вошла в кабинет Симакова.
– У меня очень важное дело, – сказала Татьяна после приветствия.
– Слушаю вас, – уставился он своими водянистыми глазками, в которых сквозило беспокойство.
– Я начну без предисловий. Дело в том, что опорочено честное имя моего деда, Федора Николаевича Кармашева. И насколько мне известно, вы приняли в этом самое непосредственное участие. Так вот, господин Симаков, я требую публичной реабилитации. Вы должны пойти к Авдотье Колчиной и честно признаться в оговоре Федора Кармашева. Кроме того, в местной газете необходимо напечатать соответствующую статью. Я понятно изложила суть дела?
– Нет. Не совсем понятно. – Симаков полез за платком, чтобы вытереть пот, градом льющийся, казалось, отовсюду, даже с ушей.
– Что вам не ясно?
– С какой стати я должен идти к какой-то Авдотье Колчиной? Я ее плохо знаю, практически совсем не знаю. Никаких дел с ней я не имел. При чем тут Колчина?
– Разумеется, другой реакции от вас я не ожидала. Поэтому заранее подготовилась. У меня с собой копия с одного старого документа, который, если его опубликовать, откроет односельчанам глаза на истину. Наверное, вы полагали, что переписать историю села заново можете единолично, причем в выгодном для вас свете? Достаточно лишь пролезть в народные депутаты, затем на место главы администрации, и дело в шляпе? Но факты, подтвержденные подлинными документами, уже не изменить. Взгляните на эту бумагу!
Симаков, вытирая физиономию платком, испуганно и торопливо начал читать протокол собрания партячейки. Когда он поднял глаза на Татьяну, она поняла: он совершенно деморализован. И такое ничтожество стоит у руля ее родного села, где родились и прожили жизнь дед с бабушкой, появились на свет ее родители!
– Что скажете, Симаков? Когда я показала этот документ своему дяде, Павлу Федоровичу, он с сомнением покачал головой, мол, с помощью шантажа действуешь, племянница. Но ведь это как посмотреть. Если это рассматривать не как шантаж, а как последнюю для вас возможность совершить благородный поступок? Кстати, вы можете возразить, мол, фамилия вашего деда в протоколе еще ни о чем не говорит. Но ведь я побывала лишь в областном архиве, где хранятся общедоступные документы. А если копнуть поглубже, например, в архивах НКВД?
Симакова будто током ударило. Он отшатнулся, побледнел, тяжело задышал. Татьяна мысленно обругала себя: «Кажется, переборщила. Еще не хватало инфаркта. Вот грех на душу!»
– Где у вас аптечка? – взволнованно спросила она.
Симаков вяло махнул рукой в сторону шкафа. Татьяна подошла к шкафу, открыла его и на верхней полке нашла коробку с лекарствами. Быстро накапав в стакан с водой валокордина, подала его Симакову. Тот жадно выпил, глубоко вздохнул, расслабленно откинулся на спинку стула.
– Я пойду, – сказала Татьяна, подходя к двери, – но разговор не окончен. Через день мы встретимся, и вы доложите, какие шаги предприняли для реабилитации Федора Кармашева. До свидания!
После семи, когда они с Дашей пекли оладьи прямо во дворе, поставив электрическую плитку на стол, пришел Виталий.
– Привет, хозяюшки! У-у, какая вкуснятина! Да еще со сметаной!
– Садись за стол, сейчас будем пить чай, – пригласила Татьяна.
– Но сначала вымойте руки! – строго сказала Даша.
– Ты прям как Мальвина, – расхохотался Виталий.
– Тогда вы – пес Артемон, – не задумываясь парировала Даша.
– Даша, это невежливо, – сделала замечание Татьяна, сама с трудом сдерживаясь, чтобы не улыбнуться.
– Эх, женщины, женщины! Чего, кроме насмешек, от вас ждать?
– Тебе чай с молоком или с лимоном? – спросила Татьяна, взглянув на Виталия.
– С лимоном, – ответил он и опустил глаза.
– А вам оладьи с вишневым вареньем или земляничным? – спросила, в свою очередь, Даша, держа наготове блюдце и ложку.
– С земляничным, – улыбнулся Виталий. – Ну-у, меня давно таким вниманием не баловали. Я сейчас растаю от удовольствия.
Он взял румяный оладушек, положил на него немного сметаны, а сверху ложку земляничного варенья и отправил в рот целиком.
– М-м! Вкуснотища! А можно мне еще и на блины напроситься?
– Можно. Мы как раз завтра хочем, ой, то есть хотим печь блины с мясом и творогом, правда же, тетя Таня?