Театральный маньяк - Бабицкий Стасс. Страница 1

Стасс Бабицкий

Театральный маньяк

Предисловие

Мы с Анной Литвиновой любим читать первые, начальные работы авторов, работающих в нашем жанре: детектива, авантюрного, приключенческого романа. Очень хочется, помимо прочего, почувствовать себя в шкуре Некрасова, который, как вы знаете, прибежал к Белинскому, прочитавши рукопись «Бедных людей», с восторженным криком: «Новый Гоголь явился!»

Конечно, мы далеко не Некрасовы и совсем не Белинские. Да и не очень понятно, ЧТО следует, в случае несомненной удачи прочитанной рукописи, кричать? Явился-то явился – но кто? Ведь в нашей литературе, безусловно богатой на имена великих прозаиков (больше того, ломящейся от них), ощущается явная нехватка писателей жанровых. И если у фантастов имеется хотя бы один маяк-идеал, в лице великолепных и прекрасных братьев Стругацких, то у детективщиков подобного светоча в отечественной литературе, увы (на наш скромный взгляд), не случилось. «Кортик» и «Бронзовая птица» – блистательные приключенческие романы, но Анатолий Рыбаков все-таки вошел в историю и массовое сознание своей эпопеей «Дети Арбата». И автор «Двух капитанов» Каверин тоже, скорее, проходит по ведомству большой литературы. А кто ещё? При всем громадном уважении, для крика «Новый такой-то явился!» – не дотягивают ни Николай Леонов, ни братья Вайнеры. Не случайно даже издатели, знающие толк в рекламе, когда им надо уподобить кому-то новую современную звезду жанра, выбирают всё больше иноземные критерии: «Новая Агата Кристи!» Или: «Русский Сидни Шелдон!»

Поэтому о Стассе Бабицком проще сказать, с несомненным восклицательным знаком, но безо всяких сравнений. Просто – явился. Явился новый мастер. И мастер именно нашего, приключенческого, авантюрного направления.

Ведь что важнее всего в остром жанре – да и в литературе вообще? Чтобы было интересно. Чтобы не хотелось откладывать книгу. Чтобы страницы так и листались, а ты забывал о времени. Произведения Бабицкого именно этим, безусловно, прекрасным свойством обладают.

Построить, завернуть острый и неожиданный сюжет – главная задача для детективщика, и Стасс его конструирует виртуозно. А умение развязать происходящее неожиданной концовкой – вообще высший пилотаж, но Бабицкому и это по силам. Даже нам, в чтении детективов искушенным, было непросто заранее угадать, чем у него кончится дело.

И ещё пара обстоятельств, невольно привлекающих внимание к книге Стасса. В мире (как и в литературе) в последнее время встречаются персоны, всё больше, неприятные – но не так с героями сборника, что предлагается вашему вниманию. Главные его персонажи – очень симпатичные (даже когда, бывает, творят они нечто незаконное). И автор любит своих героев, что важно для любого писателя, а для того, кто работает в приключенческом жанре, просто необходимо.

Автор книги, что предлагается вашему вниманию, – известный журналист. И это чувствуется – но не в смысле поспешности или верхоглядства, коими, порой, отличается «репортерская проза». Нет, в данном случае речь идет о том, что писатель знает жизнь, в разных её проявлениях. Ему внятны не только мысли, переживания и бэкграунд героя, который трудится в редакции (что естественно), но и, к примеру, артиста или работника полиции. Вовлеченность автора в жизнь и судьбу героев, а также в те перипетии, в которых они оказываются, невольно передаются читателю.

Словом, с чистым сердцем и от всей души мы можем порекомендовать вам первую книгу нового, интересного и интригующего писателя – Стасса Бабицкого. Новый автор явился!

Театральный маньяк

Вот попадется стандартному обывателю в кроссворде задание по горизонтали (даже если по вертикали, не суть): «неожиданный крах, позорный провал, бывает также полным». Шесть букв, вторая – И. Сразу шок, недоумение: ох, какие слова в газетах печатают, совсем стыд потеряли…

Но люди из культурной среды, не нам чета, – музыканты, писатели и, в первую очередь, актеры, – те сразу догадаются: речь идет о фиаско. В их культурной среде это звучит обиднее, чем предполагаемое обывателем ругательство. Особенно, когда бывает полным.

А режиссер заявил:

– Это полное фиаско!

Три недели спокойно наблюдал за репетициями из седьмого ряда партера. Благодушно кивал. Глаза мечтательно закатывал от удовольствия. Все получалось, как он задумал. И вдруг…

– Коля, ну кто так душит?! – режиссер поскреб бородку. Плохой признак. Давно замечено, если Цукатов раздражен, то его охватывает какой-то непонятный зуд. Сначала он чешет свою претенциозную эспаньолку, дальше переходит на шею, потом на правое плечо, локоть, запястье. При этом так же, по нарастающей, заводится. Повышает голос. И, пожалуйста: истерика.

– У нас тут что, ярмарочный балаган? Курортная халтурка? Весь вечер поет и пляшет Коля Копейкин? Ты Николай Рублев! Актерище! Тебе дали шанс сыграть главную роль в лучшем театре Москвы! Шекспира сыграть!!! А ты даже бабу задушить не можешь.

Актер теребил завязки венецианского камзола и покрывался красными пятнами. Грим скрыл бы реакцию, но модный режиссер Цукатов любил театральные эксперименты. По его задумке Отелло – белый, а под мавра раскрасили Яго. С первых минут показать зрителю, кто главный злодей. Черная душа, типа. Однако в остальном от классики отходить запрещалось.

– В этой сцене нужен зверь! – все больше распалялся постановщик. – Отелло не в силах совладать со своими страстями. Он коктейль Б-52, в котором слоями гнев, ревность и обида. Горит. Пылает!!! А ты мне наливаешь кока-колу, да еще и диетическую. Пузырьки щекочут нос и все.

Цукатов взбежал на сцену по трем ступенькам. Рявкнул: «Шлюха!» на привставшую с ложа Дездемону – та аж расплакалась от неожиданности.

– Вот что ты должен показать, понял? Крик! Рев! Чтобы проснулось дикое, долго скрывавшееся внутри. С чем даже великий полководец Отелло не справился. Представляешь, насколько сильное чувство должно быть? Пробуди в себе мавра. Дай мне зверя. Льва! А то сошлю в ТЮЗ, будешь там Бонифация играть.

Дальше Рублев не слушал. Бубнеж и всхлипы слились в крутящийся водоворот, куда и ухнуло его сознание. Нет, он не упал – тело продолжало угодливо кивать там, на сцене. Но разум требовал перезагрузки.

Актером Коля был не сказать, чтоб известным. К тридцати годам за плечами пара дешевеньких фильмов, три ярких сериала: мистический, детективный и про войну, конечно. Очень уж ему шла форма – не важно, солдат, летчик, полицейский. Театральное амплуа давно обозначено: герой-любовник. И в этом спектакле Рублев хотел сыграть Кассио – самое то: загар, мускулы, легкая небритость, – но вмешалась супруга Лана и с высоты своего опыта (годами постарше, да и фильмография у нее солиднее) покрутила пальцем у виска. Дурачок, только Отелло. Главная роль, афиши, интервью на ТВ. Шанс! Вся Москва придет посмотреть на белого мавра. Цукатов, конечно, тиран и изверг, сама у него на двух постановках мучилась. Зато карьера в гору – деньги в семью!

В тот же вечер Лана пригласила режиссера к ним на ужин. Мило щебетала, смеялась над банальными остротами. Даже не обиделась, когда тиран и изверг назвал ее Светочкой. Хотя свое имя по паспорту ненавидела с детства. Под занавес – а вся жизнь театр, ведь так?! – использовала главный козырь: глубокий грудной голос. С придыханием. Пошла проводить гостя до машины. Вернулась, муж домывал посуду. Достала с книжной полки томик Шекспира:

– Учи текст, Колюня! Роль твоя.

Тут он был мастер. Запоминал самые сложные стихи если не с первого, то со второго прочтения. Важное свойство для актера. Помогало в театральном институте сдавать экзамены. Трудности возникали только на занятиях, где учили искусству переживания. Учили? Скорее ковыряли старые раны, бередили чувства. Выволакивали сокровенные воспоминания, как дворняжек на живодерню. Оголяли каждый нерв и припечатывали: а теперь зафиксируй состояние. Вот тебе красная кнопка: нажмешь на нее мысленно, когда потребуется на сцене слезы лить. А эта, зеленая – для смеха. Искренне рассмеяться по заказу не менее сложно, чем заплакать. Таких рычагов у любого актера десятки, а у великих мастеров – сотни, чтобы снова и снова эксплуатировать свои эмоции. Пережитое. Перемолотое. Система Станиславского похожа на пульт для запуска межконтинентальных боеголовок. Э, нет, слишком мрачно. Подберем мирное сравнение: диджейский пульт в ночном клубе. Там тоже рычаги, тумблеры и эти, как их… А, да, микшеры. Разноцветные…