Дневник переводчика Посольского приказа Кристофа Боуша (1654-1664). Перевод, комментарии, немецкий о - Русаковский Олег. Страница 47

19 февраля английский посол вновь был на переговорах. У него еще раз выпытывали, намерен ли он открыть обещанные предложения и перейти к дальнейшему, на что он ни в коем случае не хотел согласиться. После этого бояре и господа переговорщики объявили ему, что Его Царское Величество не может теперь позволить свободную торговлю из-за больших военных расходов, поскольку он вовлечен в несогласия со многими государствами и войну с весьма могущественными врагами. Если же Всевышний позднее споспешествует миру его государства со всеми соседями, то некоторым английским купцам, имена которых ныне следует уточнить, из уважения к доверенной дружбе с Его Величеством королем Англии может быть дозволена беспошлинная торговля на определенную сумму. Посол, однако, не хотел принять и это заявление, вновь настаивая на подлинном обновлении и подтверждении прежних привилегий. Далее он требовал истинного и справедливого удовлетворения за оказанное ему перед его въездом неуважение, как это принято у других христианских государей. Ведь он, будучи совершенно готов к въезду, принужден был провести ночь перед царской резиденцией, не зная тому причины. В противном случае он не будет ни о чем более вести дальнейшие переговоры и вынужден настаивать на своем отъезде из-за великого неуважения к Его Королевскому Величеству и всей Английской короне. Наши же обвиняли посла в сильнейшем упрямстве и уверяли, что он, продолжая таким образом, намерен намного более разрушить доверие между обеими государями, нежели укрепить его. Вне всякого сомнения, его государь, Его Величество король Англии, который, как следует из предыдущих сношений, был настроен весьма искренне, не приказывал ему подобного. Что же касается его требования относительно неуважения, оказанного ему лично, то он перед тем и сам предложил, чтобы служители, которых найдут виновными в этом, были наказаны в соответствии с обычаями Его Царского Величества и этой страны, а самому послу не пристало придавать этому делу столь большое значение и выдвигать столь суровые требования. К тому же Его Царское Величество претерпел много большее неуважение, нежели он, посол, поскольку его люди вынуждены были напрасно ожидать целый день с утра и до темной ночи, напрасно приготовив все, посол же мог въехать вовремя, если бы сам пожелал этого. Поскольку, однако, из-за несвоевременных требований и совершенно непочтительного начала в конце концов стало слишком поздно, Его Царское Величество не желал допустить, чтобы чрезвычайный посол его доверенного друга, Его Величества короля Английского, въехал ночью, а не днем [372]. В конце концов после долгих разногласий наши поднялись и объявили послу, что Его Царское Величество желает видеть его сегодня у своего царского стола. Они же теперь не имеют времени для переговоров, а намерены сообщить все, что услышали от него, Его Царскому Величеству и дать ответ на это в другой раз. С этими словами господа переговорщики вышли из палаты, посол же оставался там со своим приставом, думным дворянином Прончищевым, пока не прибыл от Его Царского Величества стольник Никита Иванович Шереметев и не проводил господина посла к царскому столу, который был приготовлен в Грановитой палате самым роскошным образом. Его Царское Величество сидел в одиночестве за отдельным столом, господин посол с несколькими боярами – за другим и английские дворяне с несколькими русскими знатными людьми – за третьим. Все происходило с большой пышностью по обычаю этой страны и т. д.

21 февраля стряпчий Кирила Пущин, отправленный с царской грамотой к Его Величеству королю Польскому, вернулся в Москву без какого-либо письма. Польские и литовские отряды, проникавшие вплоть до Карачева на расстоянии тридцати миль от Москвы, разграбили все его пожитки, так что сам он едва спасся.

24 февраля прежний секретарь Венцлавский прибыл в Москву в качестве посланника от Его Величества короля Польского.

25 февраля он был на открытом приеме у Его Царского Величества в новой деревянной палате [373]. После того как он передал королевское письмо, Его Царское Величество спросил устно о здоровье Его Королевского Величества. Он отвечал: «Когда я выехал от Его Королевского Величества, моего всемилостивейшего государя, то оставил его в добром здравии при своем войске, набранном из поляков, литовцев, немцев и других христианских народов, а также татар и казаков, под Севском на русской границе, намеренным счастливо исполнить в дальнейшем свой храбрый замысел». Эти весьма решительные слова совершенно смутили как Его Царское Величество, который до сих пор предчувствовал успех действий против поляков и не предполагал перемену судьбы, так и всех присутствовавших при этом советников. Ведь этот народ ныне совсем ни во что не ставил и совершенно презирал поляков, так что они не могли вообразить, чтобы поляки были столь дерзки и решились появиться на их границе. В этот раз, однако, они перенесли все это молча и спросили далее, уполномочен ли посланник передать что-либо на словах. Тот ответил, что данное ему поручение станет ясным после прочтения королевского письма. После этого ему дали знак выйти. Думному дворянину Нащокину и канцлеру Посольских дел Алмазу тотчас же приказали вести с ним дальнейшие переговоры и разузнать, к чему устремлены намерения польского короля. Король объявил в своем письме, что он, благодаря милостивому заступничеству Всевышнего, достаточно силен для того, чтобы не только отомстить и возместить причиненные ему поношение и оскорбления, разорение страны и людей, доверенных ему Богом, и неслыханное пролитие невинной крови, но и отплатить русскому государству сторицей за все причиненные несправедливости. Он, однако, как христианский государь, намерен предоставить все произошедшее справедливому приговору и отмщению Господа, приняв добрую склонность Его Царского Величества к миру. Он пожелал поэтому объявить через этого своего посланника свою склонность к справедливому христианскому миру таким образом, чтобы это не причинило ущерба и неудобств его стране и людям и не уронило его королевское достоинство. Также он желал осведомиться и узнать о дальнейших намерениях Его Царского Величества, о чем его посланник далее сообщит и даст разъяснения. Король просил выслушать этого посланника и принять его слова на веру.

В тот же день думный дворянин Нащокин и канцлер Алмаз явились для переговоров с польским посланником в Посольском приказе. Объявив о многих обстоятельствах, посланник сообщил, что он уполномочен Его Королевским Величеством и всей Польской республикой вести переговоры таким образом, чтобы русские комиссары в трехнедельный срок явились в Севск, имея с собой совершенные полномочия для заключения достойного мира, так как Его Королевское Величество и Польская республика уже поставили назначенных комиссаров при войске. Там обе стороны смогут через своих посланников договориться в дальнейшем о времени и удобном месте для переговоров.

Английскому послу его пристав сообщил, что король и Польская республика прислали этого своего посланника, умоляя ради Бога о мире. Господин посол, однако, не желал ничего знать об этом деле, полагая, что тот послан сообщить ему с прежней грубоватой хвастливостью о чем-то, не имеющем значения в будущем.

29 февраля вновь пригласили на переговоры посла английского короля. Во-первых, его укоряли в том, что в латинской грамоте, которую он передал, он не удостоил Его Царское Величество подобающим тому титулом, поскольку вместо «пресветлейшего» и «вельможнейшего» того написали в ней лишь «светлейшим» и «превосходнейшим». Затем вновь попытались выведать предложение, которое он должен был передать. Посол же отвечал, что он удостоил Его Царское Величество совершенно употребительного титула, если же им таковой не нравится, то им следует знать, что его король и государь повелел ему обращаться к Его Царскому Величеству с оказанием той же чести и уважения, что и к нему самому, его королю и государю. В соответствии с этим он не желает отказываться от того, чтобы в дальнейшем писать этот титул, как пожелает, им же надлежит равным образом показывать со своей стороны добрые намерения по отношению к Его Королевскому Величеству и Английскому королевству, возобновив и утвердив существовавшую издавна свободную торговлю в соответствии со старыми привилегиями. Он явился теперь выслушать решение Его Царского Величества по этому пункту в соответствии с согласием, которое дали на предыдущих переговорах, пообещав доставить требования посла Его Царскому Величеству и передать ему подробный ответ. В противном случае он полагал бесполезным являться более на переговоры. Русские объявили, что у Его Царского Величества совершенно нет ни повода, ни причины отказываться от столь значимого дохода в пользу беспошлинной торговли. Ведь во время последнего посольства, которое Его Царское Величество отправил в Англию, английские купцы отказали Его Царскому Величеству в денежном займе на нынешнюю войну, а Его Королевское Величество не поспособствовал набору обещанных трех тысяч человек [374]. На это посол отвечал: «Хотя Его Королевское Величество и позволил резиденту Его Царского Величества нанять в Англии три тысячи человек, но лишь на средства Его Царского Величества, а не на свои. Английские купцы же, потерявшие в прошедшей войне все свои средства, не могли предоставить столь большую сумму денег, которую требовал великий посол Его Царского Величества. К тому же никто не согласится покупать за деньги то, что перед Богом принадлежит ему по праву». В тот же день думный дворянин Нащокин и канцлер Алмаз имели переговоры с польским посланником и порешили, что великим комиссарам Его Царского Величества, ближнему боярину и наместнику астраханскому князю Никите Ивановичу Одоевскому со товарищи, надлежит явиться 25 марта в Новгород-Северский и оттуда договориться с поляками о встрече.