Баллада о неудачниках (СИ) - Стешенко Юлия. Страница 56

К дьяволу.

Делом заниматься надо, а не оборотней по лесам гонять.

Так даже лучше.

И вообще. Какого хрена я упираюсь? Хочет шериф, чтобы по лесу разбойники бегали? Ну так пускай бегают! Хочет деньги из казны таскать? Пускай таскает! Мне-то какое дело?

К дьяволу это все. Старайся, не старайся — все равно благодарности не дождешься. Так ради чем я время трачу? Ради тех грошей, которые шериф платит?

И знает ведь, сукин сын, что мне деваться некуда. Саймон Лоншан уехал с королем Ричардом в Святую землю, а других покровителей у меня нет. Помощи от папаши ждать — как снега в июле, все знакомцы по французской кампании давно перекрестились в преданных вассалов принца Джона… Так что прибит я к Нортгемптону длиннющими, мать его, гвоздями.

Еще и Малиновка этот в задницу трахнутый. Весь Нортгемптоншир знает, что разбойнички в Рокингеме пошаливают, потому что капитан стражи с ними справиться не может. Последняя собака помнит, как я в одних подштанниках из леса вернулся.

Куда мне соваться с такой репутацией? Даже овец пасти не возьмут.

И правильно сделают. Я бы такого придурка тоже не взял. За что ни возьмется — все через задницу. Поэтому нахер. Гори оно все огнем. Все равно от работы ни денег, ни славы.

Лучше невесту богатую найду. Съеду из замка, буду жить спокойно, супругу каждую ночь по перине валять. Ну и не только супругу. В городе толпы смазливых девчонок — любезному кавалеру всегда есть на что силы потратить. Особенно если у кавалера есть деньги.

Вот, скажем, Агнесс, дочь купца Элфорда. Плосковата, конечно, и зубы вразнобой — зато личико симпатичное и поет неплохо. Ну и спокойная, как слепая корова. Такая жена будет дома сидеть и платочки вышивать — или что они там вышивают. Никаких проблем, одни сплошные выгоды!

А Элфорд ко мне, кстати, недавно с этой темой подкатывал. Так, мол, и так, сэр Марк. Дочка у меня в самом соку, но жениха достойного в Нортгемптоне не сыщешь — чтобы и благородный, и куртуазный, и ума большого. Если бы, говорит, такой вот жених сыскался — он, Элфорд, не пожалел бы в приданое и трехсот фунтов. А еще посуду серебряную, подсвечники, сарацинские ткани…

На триста фунтов я три года жить могу в праздности и роскоши. А там, глядишь, старый Элфорд помрет, и остальное его имущество отойдет ко мне по наследству.

Ублажать ради таких деньжищ щербатую Агнесс пару раз в месяц — невелика работа.

Шерифа я, скажем, ублажаю каждый день — и практически бесплатно.

И конца-края этому не видно.

— А что это вы не завтракаете, милорд? Невкусно?

Я поднял голову — взгляд уперся в крепкие и круглые, как оголовье шлема, сиськи. Можно было бы и выше посмотреть, но смысл? Лицо у служанки было широкое и плоское, как блин. Зато сиськи! Сиськи знатные.

— Вкусно. Благодарю.

Я пару раз ткнул ложкой в яичницу. Склизкий белок тянулся по тарелке, как сопли.

Мне не хотелось есть. Мне не хотелось разговаривать. Мне не хотелось идти к шерифу. Да какого хрена, мне жить-то не хотелось!

Может, меня прокляли? Родился маленький Марк, собрались вокруг него три волшебницы. Одна благословила младенца умом, другая — красотой, а третья возьми и ляпни: «Будет сей честный муж до самой смерти в Нортгемптоне жить. Служить шерифу верой и правдой, ничего за службу не взыскуя». У, сука старая. Чтоб тебя перекосило с такими пожеланиями. Найду падлу — сожгу нахрен.

— Вас, милорд, Тобиас искал, — служанка наклонилась над столом, кокетливо выпятив грудь. Обширные сиськи нависли надо мной, словно нос корабля.

— И что же понадобилось Тобиасу?

— Так вас милорд Паттишалл зовет. Обыскался уже — а вы тут сидите. Обедаете, — хихикнула дурища, и грудь колыхнулась могучей приливной волной.

Собрав хлебом растекшийся желток, я с отвращением посмотрел на липкий мякиш и бросил его в тарелку.

— Так чего же ты молчишь, идиотка? Совсем мозгов нет?!

Оттолкнув в сторону побледневшую служанку, я быстро направился к выходу.

Паттишалл не жена. Паттишалл своей очереди ждать не станет.

Глава 47, в которой Марк возвращается к гневу

Нельзя судить о людях по внешности, говорил мне отец Гуго. Тело суть греховный сосуд: мясо, кости и всяческие непотребства. О человеке говорят не одежда и не слова, а дела. Но этот сукин сын мне сразу не понравился. Рожа — гладкая, будто корова языком облизала, носик пуговкой, глазки — словно кто-то в переносицу два раза высморкался. Зеленым. И волосенки прилизанные белобрысые. Как его повитуха сразу в купели не утопила — не понимаю. Святая женщина была. Страстотерпица.

Сидел этот хмырь аккурат рядом с шерифом. Вальяжно так сидел, по-хозяйски. Винцо прихлебывал.

— О, Денфорд! — обрадовался шериф. — А мы тебя ждем. Проходи!

Может, это палач? Из Лондона. Мастер головы с одного замаха рубить. Не представляю, кому еще Паттишалл так торопился бы меня представить.

— Сэр Уильям, это Денфорд. Весьма полезный молодой человек — если, конечно, внимательно за ним приглядывать.

— Вы полагаете, мне понадобится помощник? — хмырь отхлебнул из кубка и поглядел на меня, как селянин — на гнилую репу. С глубоким, мать его, сомнением.

— Ваша предшественница регулярно прибегала к помощи нашего доблестного Денфорда. Уверен, леди де Бов удалось обучить сэра Марка хотя бы азам вашего искусства. Они так много времени проводили вместе.

Хмырь сполз со стула и направился ко мне. Остановился в двух шагах, задрал голову.

— Значит, это вы — тот самый капитан стражи. Наслышан, наслышан… Кажется, именно вам я обязан новой должностью. Рад познакомиться, сэр Марк.

И улыбнулся. Во все свои тридцать два корявых зуба.

Я стоял и тупо моргал. Мысли в голове щелкали, вставая на место, будто цветные стекляшки — в контуры мозаики. Этот хмырь приехал на место Вилл. Щелк. Если бы это был временный человек, на замену, его бы сразу прислали, не ждали черт знает сколько. Щелк. Значит, место вакантно. Щелк. И займет его этот вот кривозубый зализанный хмырь. ЩЕЛК.

Да чтоб ты сдох, гнида.

— Надеюсь оправдать ваше доверие, милорд.

Новый колдун в городе жить не захотел. Поселился он в замке, столовался там же. Каждый день за обедом я видел его блевотную рожу. Сидит напротив и свиными глазками своими лупает. Вот мало мне шерифа для аппетита — теперь еще и этот хрен с горы.

Беседы они вели вежественные и умные. О налогах, о политике, знакомыми при дворе мерялись. О бабах, опять же. Видимо, сэр Уильям был человек небедный — судя по его рассказам о любовных победах. Такому сморчку даже коза бесплатно не даст.

Происходящим в городе сэр Уильм интересовался мало. С другой стороны, и не происходило-то ничего особенного. У трактирщицы кто-то в запертом сундуке все приданое дочкино изгрыз и нагадил доверху — но тут, может, и без демонов обошлось. Замок открыть, если умеючи, несложно. А уж навоза на каждом дворе хоть лопатой черпай. Если с душой подойти и постараться, то сделать можно. Ну и дочка как раз с женишком своим рассорилась, все один к одному.

Я, правда, лично замок осмотрел — ни единой царапинки, механизм ходит ровно, нигде не клинит. Не похоже, чтобы его взламывали. Ну и говна в сундук насыпать — это просто. А вот шерсть крашеную сожрать уже сложнее. Причем именно что жевали, даже следы зубов видать — никак не мышиные... В общем, темное дело. Великая тайна сундука с говном

Но как такое солидным людям за обедом рассказывать? А больше, в общем-то, и нечего.

Так что я за столом молчал, а сэр Уильям не особо и спрашивал. Так, бросал иногда: «Надеюсь, все спокойно, серьезных происшествий нет?». И как бы самим вопросом уже подсказывал ответ. Ну, я и отвечал. Нельзя же обманывать ожидания человека, сидящего по правую руку от шерифа.

Дни тянулись один за другим, серые и одинаковые. Будто кто-то вместо бусин на нитку гальку речную нанизал. Завтрак — проверка постов — жалобщики — доклад — обед — проверка постов — трактир. Пьяный мордобой, срезанные кошельки, склоки из-за межи, склоки из-за скота, склоки, склоки, склоки… Тоска.