Лотосовый Терем (СИ) - Пин Тэн. Страница 140

— Кто знает, может, несколько лет назад здесь было полно народу, в десять раз больше, чем сейчас, — наобум брякнул “Ли Э-э”.

Лу Цзяньчи покачал головой.

— Если правда так, то куда подевались все эти люди? К тому же, раз здесь постоялый двор, то должен быть большой поток гостей, но это место глубоко в горах, откуда взяться множеству путников?

— Может, много лет назад здесь и было множество путников…

Лу Цзяньчи снова покачал головой, его не покидало чувство, что с постоялым двором что-то не так.

— Завтра надо расспросить местных жителей.

Он обошёл двор по кругу, не заметил ничего подозрительного, спокойно приблизился к первой двери и толкнул её рукоятью меча. Створки медленно отворились, и в лицо ударил сильный запах затхлости. Окно в комнате было наполовину прикрыто, кисея свисала до пола, на мебели лежал толстый слой пыли.

“Ли Э-э” заглянул в комнату и тотчас замер, Лу Цзяньчи уверенно прошагал внутрь, увидел странное зрелище, и несмотря на все свои боевые навыки, почувствовал, как волосы встали дыбом.

Перед кроватью валялась скамейка, а с балки неподвижно свисала полоса серого полотна, завязанного мёртвым узлом. Лу Цзяньчи потянул серую ткань — хотя прошло много лет, она оставалась прочной. “Ли Э-э” встал за его спиной и задрал голову, глядя на балку. Лу Цзяньчи запрыгнул наверх и слегка сдвинул полосу ткани — на балке остался след, как будто на полосе серой ткани висело что-то тяжёлое. Неужели в комнате и правда кого-то повесили? Он спрыгнул и застыл в задумчивости, в голове крутились тысячи вопросов, на которые он не мог найти ответов.

“Ли Э-э” внимательно разглядывал серую ткань, хотя полотно запылилось, но не было тронуто насекомыми, и по-видимому, изначально было белым, а точнее — белым узорчатым шёлком, по краю шёл след от ножниц — как будто полосу отрезали от женской юбки. Если в комнате на самом деле кого-то повесили, то где же тело? Если тело похоронили, то почему не убрали петлю из белого шёлка и упавшую скамейку?

Он перевёл взгляд на стол — под пресс-папье всё ещё лежал лист бумаги. Лу Цзяньчи вытащил и зажёг запал. На бумаге можно было разобрать несколько слов: “ночью… призрак из четвёртой комнаты снова подглядывал в окно ничтожной… ужасу моему нет предела… лишь… на моего господина… уповаю…”

— Похоже на предсмертную записку или страницу из дневника. — Между бровей Лу Цзяньчи залегла глубокая складка, он не ожидал столкнуться с такой ситуацией. — Видимо, повешенной была женщина, а её муж так и не вернулся.

“Ли Э-э” кивнул.

— Похоже, на постоялом дворе произошло нечто ужасное, что вынудило её повеситься.

— Она упоминает “призрака”, и в главном зале развешено множество дощечек с этим же словом, — задумчиво проговорил Лу Цзяньчи. — Вот только что за “призрак” имеется в виду?

“Ли Э-э” вытаращил глаза.

— Призрак и есть призрак, во что ещё он может превратиться?

Лу Цзяньчи помолчал.

— Допустим, но в такое всегда сложно поверить…

“Ли Э-э” вздохнул.

— Может, поймём, когда осмотрим все остальные комнаты.

Лу Цзяньчи кивнул и двинулся в следующую комнату.

Вторая комната была просторнее первой, но в ней недоставало кровати — на полу остались следы, как будто её куда-то передвинули, под бронзовым зеркалом сбоку от дверей стоял медный таз для умывания. Всё в комнате было простым и в хорошем состоянии, несмотря на слой пыли, здесь царил порядок, и только в медном тазу остался кружок чёрной грязи.

“Ли Э-э” бросил на него взгляд и пробормотал:

— Это… что, тоже кровь?

Лу Цзяньчи покачал головой.

— Слишком много времени прошло, не распознать.

Больше во второй комнате ничего не было, и они перешли в третью, однако там были только голые стены, как будто никто никогда и не жил, добротная оконная бумага порвалась, вывернулась наружу, и в получившуюся сверху щель задувал ветер, эта комната выглядела более заброшенной и пыльной, чем две другие.

Четвёртая комната находилась в середине двора, дверь в неё была приоткрыта. Ещё не дойдя до проёма, на створке они снова увидели тёмные брызги, похожие на кровь.

У Лу Цзяньчи, несмотря на всю храбрость, мурашки по спине побежали.

“Ли Э-э” вскрикнул и, сжавшись от страха, спрятался у него за спиной.

— Что это такое?

Лу Цзяньчи застыл на месте, чувствуя, как ладонь покрылась холодным потом, и едва удержал рукоять меча.

— Силуэт человека… — с трудом выдавил он, спустя довольно долгое время.

— А почему белый? — спросил “Ли Э-э”, по-прежнему прячась у него за спиной.

— Он сидел, прислонившись к стене, в него брызнули чем-то чёрным, затем он ушёл, а на стене остался силуэт.

В четвёртой комнате царил полный беспорядок: стол перевёрнут, стулья разбросаны — словно там произошла серьёзная битва, и на противоположной от дверей стене бросался в глаза белый силуэт сидящего человека, вокруг забрызганный чёрной грязью, покрывавшей почти всю стену.

Лу Цзяньчи вошёл в комнату. На полу, словно какие-то чудища, валялись два чёрных плаща-накидки, усеянных щепками, один из них, особенно длинный, был продырявлен множество раз. У него дрогнуло сердце — чтобы так расщепить древесину, нужно атаковать с достаточной силой и яростью, если бы не впечатляющее мастерство ударов руками и ногами хозяина этой комнаты, сила нападавшего бы пугала, но кем же тогда был хозяин? Обведя взглядом комнату, он увидел, как “Ли Э-э” нагнулся и подобрал что-то с пола. Лу Цзяньчи зажёг запал, и при свете огня они вместе принялись рассматривать находку. Это была курильница для благовоний с глубокой, тонкой и прямой вмятиной, но не треснувшая.

— Это след от сабли или от меча? — спросил “Ли Э-э”.

Лу Цзяньчи слегка поколебался.

— Думаю, от меча. Сумевший оставить такой след на медной курильнице должен быть силён в боевом искусстве. Если даже такой мастер погиб здесь, то тайна постоялого двора потрясает воображение.

“Ли Э-э” улыбнулся.

— А вы, герой Лу, смогли бы оставить такой же след мечом?

Лу Цзяньчи хохотнул, сосредоточился и с шелестом извлёк из ножен длинный меч, клинок сверкнул и устремился к медной курильнице в руках “Ли Э-э”, тот вздрогнул от неожиданности, вскрикнул и уронил её на пол. Меч ускорился, со звоном ударил по курильнице, затем рукава Лу Цзяньчи взметнулись, и до того, чем вещица упала на пол, он молниеносно подбросил её и подхватил. На медной курильнице появилась ещё одна отметина параллельно первой, но чуть-чуть — на полфэня — глубже и длиннее на три цуня.

— Похоже, боевое мастерство хозяина почти такое же, как у меня. — Лу Цзяньчи тихонько вздохнул, он чувствовал, что приложил все силы, но медная курильница была очень прочной, будь она каменной, он расколол бы её пополам этим ударом.

“Ли Э-э” покачал головой.

— Отметина от его меча короче, значит, угол удара был меньше, чем у вас, и когда он ударил, курильница, скорее всего, находилась не в воздухе, что до силы удара, раз уж техника совершенно другая, то и результат иной.

Лу Цзяньчи кивнул, в душе похолодев: этот “Ли Э-э” так естественно говорил о фехтовании, закрадывалось подозрение, что он вовсе не простой книжник, бродящий по цзянху, неужели родич Ли Ляньхуа — втайне ещё один благородный герой?

“Ли Э-э” обернулся, увидел, что Лу Цзяньчи смотрит на него горящими глазами, оглядел себя со всех сторон и снова растерянно уставился на него.

— На что вы смотрите?

Лу Цзяньчи отвёл глаза и усмехнулся.

— Ни на что.

Переведя взгляд с лица “Ли Э-э”, он вдруг заметил, как за окном мелькнул белый силуэт, и резко вскрикнул:

— Кто там снаружи?

“Ли Э-э” тут же вытянул шею и увидел, что и правда, за окном с пронзительным воплем “Ли — и-и-…” пронёсся белый силуэт.

Меч Лу Цзяньчи засверкал подобно распускающемуся цветку лотоса, он мгновенно рванулся за окно и напал на белый силуэт.

“Ли Э-э” поспешно подбежал к окну — во дворе незвестный, будучи атакованным, застонал и замахнулся, оказывая сопротивление. Послышался звон удара меча о нефрит.