Мой испорченный рай (ЛП) - Солсбери Дж. Б.. Страница 72

— Думаю, это… да?

Он усмехается.

— Достаточно близко.

Томас — потрясающий фотограф, и мы с ним сразу же подружились. Его парень Кальвин — французский визажист, и они вдвоем помогли мне освоиться в миланской культуре.

Наверное, мне стоит рассказать все с начала.

Мое портфолио было недостаточно сильным, чтобы выиграть стажировку у Леона Фабри. Но я не позволила этому помешать мне приехать в Италию

Хелена Д'Андре, которая работает с мистером Фабри, была впечатлена моей заявкой, но претендент с большим опытом получил желанное место. Я была готова умолять, поэтому спросила Хелену, возможно, сквозь слезы, знает ли она о каких-либо других возможностях трудоустройства для американского фотографа. Пожалев меня, она согласилась передать мое портфолио некоторым своим знакомым, сказав, что в связи с высоким уровнем туризма компании ищут двуязычных сотрудников. Я приврала, сказав, что мой итальянский на хорошем уровне, но не беглый. Затем занялась углубленным изучением языка с помощью программы на компьютере. Через месяц мне предложили реальную работу в компании «Басилио Фотографиа». Компания находится в самом центре Милана, но путешествует по всей Италии, работая на фрилансе для всего — от редакционных статей для журналов и интернета до роскошных свадеб и мероприятий. На прошлой неделе мы снимали помолвку члена испанской королевской семьи в Венеции.

Это привело меня сюда, на великолепную итальянскую Ривьеру, где мы провели два дня, делая фотосессию для туристического сайта.

На обратном пути в Милан Томас заставляет меня слушать итальянскую аудиокнигу. Загадочное убийство с участием то ли рыбака, то ли фермера, выращивающего персики — слова на итальянском были слишком похожи, а я постеснялась спросить.

Крошечный фургон подъезжает к моей однокомнатной квартире-студии. Она находится недалеко от университета, что означает, что все, что мне может понадобиться, находится в нескольких минутах ходьбы или на метро.

Хватаю свои сумки с заднего сиденья фургона и засовываю голову в открытое окно.

— Увидимся завтра вечером.

— Certemente³⁸.

Он понятия не имеет, что я устраиваю «счастливый час» с двумя моими единственными друзьями в городе, потому что завтра у меня день рождения. Первый, который я проведу не с Куинн. Первый за всю мою жизнь, который проведу не в Южной Дакоте. Эта мысль одновременно волнует и пугает меня.

— Sono felice che tu focaccia parte della mia vita³⁹.

Его лицо искажается в неодобрении.

— Нет.

— Но ведь достаточно близко, правда?

Он делает жест руками, как будто зажимает в каждой из них по арбузу.

— Che palle!⁴⁰

Я отхожу от машины с улыбкой.

— Увидимся завтра, Томми!

Он стонет.

— Arrivederci, Elizabetta!⁴¹

Моя квартира находится на третьем этаже пятиэтажного исторического здания. Его стены цвета жевательной резинки и увиты вьющимися лианами, словно что-то из сказки. Хотя моя комната крошечная, у нее есть маленький балкончик с коваными перилами, которые придают ей старинный итальянский шарм.

Еще месяц назад я думала, что три лестничных пролета убьют меня. Теперь добираюсь до своей двери, не переводя дыхания.

— Buonasera, Elsie!⁴² — Моя соседка Никола машет мне рукой со своей стороны здания через узкий дворик. Она задает мне вопрос по-итальянски, что-то о записке или ночи… она говорит так быстро, что я не успеваю за ней.

— Si, Grazie!⁴³ — говорю я, надеясь, что это правильный ответ.

Я вешаю сумку и куртку на крючок возле двери и скидываю ботинки. Выдыхаю и оглядываю небольшое помещение, каждый квадратный дюйм которого виден с того места, где я стою. Напрягая позвоночник, готовлюсь к удару, который, как я чувствую, приближается.

И, как каждый раз, когда возвращаюсь домой в конце долгого дня, одиночество бьет меня по грудной клетке. Я виню в этом чувстве тот факт, что всю свою жизнь я с кем-то сожительствовала. Мама, бабушка и дедушка, а потом Куинн. Это первый раз в моей жизни, когда я живу одна. К тишине нужно привыкнуть.

Направляюсь на кухню и открываю балконные двери. Они высокие и узкие, достаточно широкие, чтобы я могла проскользнуть на балкон, если повернусь боком. Открытое пространство недостаточно велико для двоих. Мягкое напоминание о том, что это пространство идеально подходит для меня. Элси Паркс — одиночка.

Вытаскиваю стул на балкон, беру бокал и наливаю то, что осталось от бутылки вина, которую открыла пару дней назад. Вечер прохладный, поэтому я укутываюсь в мягкий плед, который купила на блошином рынке в первую неделю моего пребывания здесь.

Солнце садится за зданиями университета, окрашивая небо в яркие розовые и желтые тона, и я переношусь в совсем другой вид заката. С теплым бризом, бескрайним синим океаном и песком между пальцами ног.

Я думаю о Матео.

Я думала, что отъезд с Оаху поможет мне забыть его. Может быть, потребуется неделя или несколько месяцев, чтобы полностью выкинуть его из головы. Эта новая жизнь в Италии должна была помочь мне забыть его в конце концов, верно? Но, подобно призракам Каина-Пойнт, которые отказываются совершить прыжок, он задерживается в чистилище моего разума. То, как приподнимался уголок его рта в улыбке, или как его пристальный взгляд ощущался как прикосновение пальцев к моей коже, когда парень смотрел на меня.

То, что я узнала о нем — его любовь к ферме и ее жителям, то, как он заботится о своей семье, то, как заботился обо мне, — противоречит тому, что я узнала. Что он убийца. Обвинение, которое он не отрицал. И все же, я все еще думаю о нем и удивляюсь… как я могла так ошибиться?

— Господи, уже почти год прошел, — бормочу я в свое вино, делая глоток. Одиннадцать месяцев и восемь дней, если быть точной.

Я никогда не собиралась считать дни между тем временем и сейчас, но подсознательно веду подсчет. Мое сердце и мозг противоречат друг другу.

Интересно, испытывала ли моя мама такие же чувства к своему убийце? Любила ли она его так, что не замечала, кем он был на самом деле? Возможно ли, что я похожа на нее больше, чем мне хотелось бы признать?

Такого рода размышления заведут меня на темный путь, поэтому я достаю мобильный и проверяю время. В Южной Дакоте сейчас десять тридцать утра. Я нажимаю на контакт Куинн и надеюсь, что она не работает или все еще спит — есть вероятность и того, и другого.

— С днем рождения тебя! — поет она в трубку.

— Мой день рождения только завтра, — говорю я, улыбаясь до ушей.

— Я знаю, но когда для тебя наступит завтра, я уже буду спать. Я хочу быть уверенной, что смогу первой поздравить тебя с днем рождения!

— Спасибо. — Я не говорю ей, что она не только первая, но и, возможно, единственная. — Я скучаю по тебе.

— Да, я уверена, что все эти прогулки по Тоскане и Венеции заставили тебя отчаянно хотеть вернуться ко мне.

— Я бы не стала заходить так далеко. Но я ужасно скучаю по тебе.

— Я знаю, — говорит она, ее голос нехарактерно серьезен. — Я тоже скучаю по тебе. Очень сильно.

— Ты уверена, что не можешь приехать на выходные? Тебе бы понравились Кальвин и Томас. Еще не поздно сесть на самолет.

— Ты знаешь, я бы приехала, если бы могла. У нас не хватает персонала, и я работаю сверхурочно. Здесь полная задница. Но обещаю, что как только смогу, я тут же прыгну в самолет.

Делаю еще один глоток вина. Я не могла прикоснуться к алкоголю в течение нескольких месяцев после того, как Грант накачал меня наркотиками. И задавалась вопросом, смогу ли когда-нибудь снова пить.

— Кстати, о самолетах, — говорит она, замолкая.

Тон ее голоса заставляет меня прищуриться.

— Звучит не очень хорошо.

— Это хорошо. Даже отлично. — Она делает паузу, и я представляю, как она нервно прикусывает нижнюю губу.

— Вы с Питом снова вместе?

Куинн вернулась с Оаху другим человеком. Совершенно другим. Когда Пит попытался увидеться с ней после нашего возвращения, она официально порвала с ним. Я ждала, когда она примет его обратно. И потрясена, что она продержалась так долго.