Даже если ты меня ненавидишь - Арро Агния. Страница 11

Мне везёт, у нас отменяют последнюю пару, и я иду в парк, чтобы позаниматься на свежем воздухе без жужжания над ухом Ады или матери.

Устраиваюсь с учебником на скамейке под раскидистым деревом, которое уже совсем скоро полностью покроется зеленью. Вчитываюсь в материал, не обращая внимание на окружающих. Лёгкий ветер играет с волосами и пытается перевернуть страницу. Прижимаю её пальцами и замечаю нарастающую надо мной тень.

Удивлённо поднимаю взгляд. Мальчишка лет двенадцати, наверное. Раскрасневшийся, растрёпанный, с маленьким цветным букетиком в руке.

– Ты чего? – настороженно спрашиваю у него.

– Вот, – он смешно вытягивает руку с букетом. – Просили отдать.

– Мне? – захлопываю учебник.

– Ну не мне же, – фыркает мальчишка.

– Спасибо, – забираю у него цветы. – А кто передал? – оглядываюсь по сторонам, но не вижу ни одного знакомого лица.

– Он просил не говорить, – заявляет «курьер», разворачивается и удирает со всех ног.

Подношу цветы к лицу, вдыхаю мягкий, сладковатый аромат и глупо улыбаюсь. В голове снова только одна идея о том, чей подарок зажат у меня в руках. Снова оглядываюсь, в этот раз в сторону дороги, и сердце опять стучит быстро-быстро, будто хочет выпрыгнуть из груди. От обочины на другой стороне проезжей части отъезжает знакомая мне старенькая чёрная машина с наглухо поднятыми стёклами на окнах.

Глава 10

Как перестать улыбаться, глядя на этот букетик, я не знаю. Особенно после того, как он обрёл хозяина. Странного, большого, сильного, опасного. Но ведь злые люди не дарят розовых медведей и такие милые цветы. А может, это совпадение? Мало ли, зачем он оказался возле парка.

Конечно. Он же не мог знать, что я там буду. Я сама-то не знала, пару ведь отменили внезапно.

Я ищу объяснения нашим столкновениям и этим подаркам. Так сложно поверить, что это всё для меня. От него. А если нет? Если я и правда ошибаюсь? Лучше сразу вытравить из своей головы такие мысли, чем потом больно разочароваться. А то будет что-то из серии: «Сама придумала. Сама обиделась». Парень и знать меня не знает, и не думает обо мне, а я тут сочиняю.

Но мишка есть. Я прижимаю его к себе, снова уткнувшись носом в макушку. Того специфического запаха совсем не осталось, он теперь только в моей голове. Уснуть так и не смогла. Выучила всё, что задали, посмотрела фильм, послушала музыку. Бесполезно. На тумбочке у кровати стоят цветы, и я смотрю на них, опять улыбаясь. А ведь на подоконник не пошла…

Боже, как глупо это звучит!

Но не пошла. Запретила себе. Искусала губы от любопытства. Приехал или нет? Не знаю, что с этим делать. Со мной никогда ничего подобного не приключалось.

Сквозь щель между плотными занавесками видно, что на улице светает. Теперь уже можно даже не пытаться поспать, и я лезу в тайник за дневником. Подложив под спину подушки, сажусь, скрестив ноги в щиколотках, устраиваю между ними мишку и, раскрыв тетрадь, долго смотрю на пустые странички.

Рука сама выводит сердечко в центре, а внутри вопросительный знак. Как могут звать такого, как он?

На свободном месте выписываю в столбик мужские имена, примеряя их на татуированного парня.

Ярослав…

Тимур…

Руслан…

А может, вообще, Николай или Максим?

– Не-е-ет, – поморщившись, зачёркиваю последнюю строчку.

Отступаю от списка и пытаюсь нарисовать рядом череп. На его теле набиты такие. С большого расстояния разглядеть их подробнее сложно, да и художница из меня так себе.

Интересно, чтобы сделала со мной мама, если бы я пошла в тату салон и набила себе хоть что-нибудь? Маленькое, незаметное под костюмами для выступлений, иначе и Роза Марковна со мной что-нибудь сделает.

Рассмеявшись, хлопаю себя ладошкой по лбу и качаю головой. Понятно же, что ничего такого я не сделаю. Но очень и очень заманчиво.

Закрыв дневник, прячу его обратно в тайник вместе с медведем. Ещё раз глянув на букет, выбираюсь из постели. Раз уж рано встала, можно устроить лёгкую пробежку по пустым улицам.

Собираю волосы в пучок, переодеваюсь в спортивный костюм и всё же раздвигаю занавески. Ни-ко-го.

Если бы он вдруг там оказался в такое время, точно было бы крайне странно. И даже пугающе.

Спускаюсь на первый этаж. Так хорошо, тихо в доме. Выхожу на улицу. Глубоко вдыхаю прохладный влажный воздух, пропитанный хвоей, разминаюсь и выбегаю за территорию. Сворачиваю по дорожке сразу в сторону пруда, периодически поглядывая за пульсом на смарт-часах. Оббегаю его по специальной беговой дорожке и, сбавив темп, возвращаюсь к дому.

– Только не говори, что ты заболела? – мама ловит меня на лестнице.

– Не заболела. С чего ты взяла? – удивлённо смотрю на неё.

– Глаза блестят нездорово. Показалось, наверное, – внимательно рассматривает меня.

– После пробежки, скорее всего, – пожимаю плечами и ухожу к себе.

Приняв душ, ладонью вытираю запотевшее зеркало и смотрю на свои розовые щёки и улыбающиеся губы. Глаза и правда блестят. Это всё бабочки под кожей виноваты. Они никак не угомонятся.

За завтраком мама придирчиво меня рассматривает.

– Нет, не нравишься ты мне, – заявляет она. – Запишу тебя на сегодня к нашему терапевту.

– Со мной всё нормально, – уверяю её.

– Не спорь, пожалуйста, – морщится мама. – А то голова с утра начнёт раскалываться.

Умолкнув, допиваю свой чай без сахара и ухожу из-за стола. Дядя Лёня уже ждёт. Подмигнув, снова всовывает мне в ладошку карамельку и открывает дверь машины.

Всеми силами стараюсь не смотреть в сторону дома Калинина.

– Быстро они всё разобрали, – говорит дядя Лёня.

– В смысле, разобрали? – ухватившись за спинку его сиденья, подтягиваюсь ближе.

– Да там же целая бригада работала у него, – спокойно отвечает он. – Всё большое вывезли. Мусор только остался. Сгребут его лопатами. За пару-тройку дней повывозят. Считай, чистый участок. Можно строить заново.

Вот и решится проблема с метаниями насчёт подоконника. Странный парень исчезнет, и бабочки в моём животе впадут в спячку. Только от этой мысли вдруг начинает щипать в носу.

Уткнувшись взглядом в почти идеально чистое стекло, теперь думаю, что зря не пошла ночью к окну. Вдруг он всё же приезжал и это был последний раз?

– Ами, приехали, – доносится до меня голос водителя.

Я и не заметила, утонув в своих бесконечных сомнениях.

– Спасибо, – привычно ответив дяде Лёне и спрятав карамельку в рюкзак, отправляюсь на пытки, то есть лекции.

Какой-то умник часто ставит нам физкультуру первой. Я привычно жду, когда девочки переоденутся и уйдут из раздевалки. Захожу в числе последних, в итоге опаздывая на занятие. Преподаватель привык, и мне за это ничего не будет. Здесь я вхожу в число лучших, что сильно не нравится некоторым особам.

Нам выдают баскетбольный мяч, делят на команды и дают страт игре. Для этого вида спорта я слишком маленького роста, всего метр пятьдесят пять. Сама не забрасываю, только делаю передачи. Наша команда зарабатывает первые очки. Мяч оказывается у соперников. Я разворачиваюсь и отбегаю к краю, чтобы не мешать тем, кто выше.

Встаю спиной к стене и получаю прямиком твёрдым баскетбольным мячом в лицо. В голове происходит маленький взрыв боли, в глазах вспыхивают звёзды, а из носа стекает кровь.

– Вы что творите?! – рявкает преподаватель.

Девочки смеются и всем своим видом показывают, что это была случайность.

– Ами, ты как? – ко мне подходит одна из сокомандниц.

– Нормально, – шмыгнув носом, предплечьем вытираю кровь с губ и подбородка.

Поднимаю мяч, отскочивший от меня к скамейке, и со всей силы швыряю его обратно. Он попадает в зачинщицу «всех издевательств» надо мной. Она резко перестаёт улыбаться.

– Да я придушу тебя сейчас, Разумовская! Ты охренела?! – взвинчивается она.

– Сама ты охренела, – всхлипнув, ухожу из зала в туалет. Долго умываюсь холодной водой, зажимаю пальцами переносицу, стараясь остановить кровь. – Дуры! – по щекам текут слёзы. Сейчас опухнет всё, а мне на лёд сегодня. Роза Марковна совсем не обрадуется моему виду и состоянию.