Обещание сердца - Скотт Эмма. Страница 28

– Шарлотта…

– У тебя было пять приступов мигрени за неделю? Или… Люсьен упоминал, что это сильнодействующее лекарство. Неужели у тебя появилась… зависимость? – спросила она дрожащим голосом, полным страха и беспокойства. – Ной, что происходит?

От мучений Шарлотты мне становилось только хуже. Вот почему я всеми силами старался скрывать от нее головные боли, возникающие все чаще и чаще.

– Нет никакой зависимости, – ответил я, чувствуя, как затылок разрывается от боли. – Или есть? Может быть, таблетки просто-напросто уже не действуют…

– Когда приступы мигрени участились? Как давно? – Шарлотта обхватила ладонями мое лицо, вынуждая повернуть голову в ее сторону. Если бы я мог взглянуть на нее… – Ной, почему ты не сказал?

– Не хотел тебя пугать.

Или себя. Теперь, когда она узнала правду, страх, что со мной что-то не так, лишь усилился. Будто бы признание проблемы наделило его дополнительной властью.

– Ничего страшного, – произнес я, пытаясь хоть немного ее успокоить. – Просто я устал и сильно нервничал. Не стоит волноваться.

Разумеется, Шарлотта мне не поверила.

– Перестань, Ной, – твердо сказала она, хотя ее голос дрожал. – Мы ведь решили ничего не скрывать друг от друга.

– Все правда хорошо, – ответил я, отворачиваясь.

– Нет, – возразила она срывающимся голосом. – Ничего хорошего. Я так увлеклась мировым турне, что и не заметила, что с тобой происходит. Господи, как я могла не понять…

Я дернулся от ее слов, как от удара хлыстом, сдирающего кожу. Из-за меня Шарлотта терзалась чувством вины. Еще одна причина скрывать правду.

– Понять что, Шарлотта? Ты здесь ни при чем. Просто лекарства уже не действуют. Невосприимчивость или что-то в этом роде. Вот и все.

– Ладно. – Она шмыгнула носом. – Если дело в этом, то хорошо. Тогда поехали домой. Покажешься врачу, и он выпишет более действенное лекарство. Нельзя же продолжать мучиться…

– Я не могу вернуться, – ответил я. Все это так сильно расстроило меня, что боль от мигрени казалась теперь не такой мучительной. – Я и так уже проломил себе череп, чуть не остался без ноги, надрывал задницу на физиотерапии… Потом слепым путешествовал по Европе. И все ради чего? Чтобы в итоге вернуться в… – Я проглотил готовые сорваться с губ слова и покачал головой.

– Вернуться куда? – прошептала Шарлотта. – В больницу? Думаешь, тебя снова положат в отделение?

– Боже, я напугал тебя до чертиков. Именно поэтому не хотел ничего говорить. – Я поднялся на дрожащие ноги и на ощупь прошел мимо Шарлотты обратно в спальню. Я взял с кровати подушку, намереваясь лечь, но потом отбросил ее в сторону. – Просто… я думал, что все закончилось, что не будет больше ни страха, ни боли, ни витающего надо мной запаха смерти. – Я покачал головой. – Ладно, все хорошо. Я схожу к врачу, пусть выпишет лекарство посильнее. Не хочу об этом говорить. Мне нужно немного поспать.

Я забрался в постель, надеясь, что остаток утра пройдет более сносно. Еще одна попытка сделать предложение с треском провалилась. Я всеми силами гнал от себя мысли, что случившееся напугало не только Шарлотту.

Мигрень понемногу отступала. Шарлотта находилась неподалеку, наблюдала за мной, окутывая меня исходящим от нее теплом. Потом она скользнула в постель, молча легла рядом и прижалась ко мне всем телом, обхватив ногами и руками и положив мою голову к себе на грудь. Она нежно погладила меня по волосам и помассировала, прогоняя остатки боли. Постепенно напряжение ушло. Я вздохнул и расслабился в ее объятиях.

– Прости, детка… Мне так жаль.

Она поцеловала меня в висок.

– Тс-с-с, не надо. Как давно?

– Не знаю. Кажется, еще с Рима. Это было…

– В начале июля, – подсказала она, с трудом сглотнув. – Почти четыре месяца, Ной.

– Да, детка. У меня был стресс. Вот и все.

Она только покачала головой.

– Завтра мы летим домой. В Нью-Йорк.

– Черт. Ты приложила столько сил, чтобы спланировать эту поездку…

– Это не важно. Сейчас главное твое здоровье, поэтому с путешествиями пока что покончено. И ты сразу же пойдешь к врачу.

Я зажмурился, признавая поражение. «Вот и все, я упустил возможность задать главный вопрос. А теперь она напугана».

– Поспи, Ной, хоть немного. – Шарлотта снова поцеловала меня, прижавшись ближе, и я почувствовал, как меня окутывает тепло ее тела и любовь ко мне.

Я устроился поудобнее и прошептал:

– Мы возвращаемся домой.

Глава 18

Возвращение в Нью-Йорк

И вот мы снова в Нью-Йорке, в родительском таунхаусе, где меня окружали те же звуки и запахи, как и в последний раз, когда я находился здесь, казалось бы, целую вечность назад. Однако теперь будто что-то изменилось. Я не воспринимал это жилище черной тюрьмой, в которой заперся после несчастного случая. Благодаря Шарлотте оно напоминало дом.

Мы записались на прием к моему бывшему неврологу в Ленокс-Хилл. Когда я разговаривал с ним по телефону, то уловил скрытое за профессиональными словами беспокойство, и в груди свинцовой тяжестью поселился страх. Безжалостные, разрывающие голову мигрени, головокружение, тошнота. Даже не имея диплома врача, я тут же представил себе наихудший вариант.

– Иди в постель, – сказала мне Шарлотта в первый вечер после приезда. – Отдохни немного. Позже допишешь.

Но я продолжал писать. Рассказывать свою историю. Я диктовал устройству слова, которые мгновенно растворялись в воздухе, но появлялись в памяти компьютера, чтобы однажды другие люди смогли их прочесть. Например Шарлотта, которой уже не терпелось ознакомиться с моей книгой. И тогда она наконец-то поймет, что для меня значит. Я мог бы до хрипоты в голосе признаваться ей в любви, но в тот вечер, глядя в неизвестность завтрашнего дня, просто постарался отыскать нужные слова и навсегда их запечатлеть.

– Шарлотта, – напоследок прошептал я в машине. – Спасибо. Спасибо, что так сильно любишь меня.

Следующим утром мы вызвали такси, чтобы отправиться в Ленокс-Хилл на встречу с неврологом. Пока мы стояли на тротуаре возле таунхауса в ожидании водителя, земля внезапно ушла у меня из-под ног. Я качнулся в сторону, и моя рука соскользнула с локтя Шарлотты. Я упал на колени, отчетливо ощущая, что асфальт под моими руками никак не хочет обретать равновесие.

В ушах шумело. Голос Шарлотты доносился откуда-то издалека, как и звук подъезжающего автомобиля. Кто-то поднял меня на ноги, а другой, прикасаясь более мягко, поддержал. Потом все мои мысли растворились в беспросветной черноте, и я больше ничего не осознавал…

Я очнулся от старого кошмара, вцепившегося в меня обеими руками. Вокруг пищали аппараты и мониторы, из коридора долетали шаги и голоса, эхом отдаваясь в ушах. Нос щекотали запахи латекса и дезинфицирующих средств.

На меня тут же нахлынули воспоминания. Несчастный случай. Голова и шея, отягощенные весом металлической пластины. Гребаная темнота. Как я лежал тогда на кровати, не в силах сдвинуться из-за фиксаторов. Как пытался содрать с глаз повязки, которых там не было, а потом умолял срывающимся от ужаса голосом включить свет. Боже, почему так темно? Почему?..

Я втянул в себя воздух и резко выпрямился. Ни фиксаторов, ни боли, одна лишь темнота. Потом память вернулась. Кто-то взял меня за руку.

Шарлотта. Нет, несчастный случай был давным-давно, а сейчас я просто попал в больницу. Однако ощущения казались пугающе похожи на те, что я испытывал в прошлый раз.

Море анализов, обеспокоенные члены семьи, еще больше анализов – так и прошел первый день. Шарлотта пыталась помочь мне пережить бесконечно тянущиеся часы, пока мы ждали, когда врачи сообщат нам, что со мной, черт подери, не так. Я боялся и в то же время злился, потому что Шарлотта была напугана куда сильнее меня.