13 сектор. Следствие против знатоков - Левандовский Михаил. Страница 32

Мои спутники немедленно полезли в джакузи.

— Присоединяйтесь, барон!

— Спасибо, виконт, я спать.

Я устроился на диване в гостиной, стараясь не обращать внимания на бурную троицу, которая за ночь умудрилась порезвиться даже, кажется, на деревянной лестнице, соединяющей спальню с гостиной. Не говоря уже о других местах, попроще.

Утро в замке было романтичным. Каменная кладка, завтрак в подвальном ресторане с расписанными сводами. Красно-белая громада замка отражалась в искусственном озере, в свое время запруженном для ее защиты. В воде плавали желтые и красные листья. Необходимость разыскивать не слишком благозвучного Николая Хвесько не помешала мне затащить друзей в замок. Квадратный, с четырьмя высоченными двадцатипятиметровыми башнями и пятой воротной, он выглядел внушительной твердыней, а сочетание красного и ярко-белого цветов придавало ей праздничный и нарядный вид. Сразу вспоминались сельскохозяйственные павильоны на ВДНХ.

На самом деле замок строился с самого начала как парадная резиденция рода Ильиничей [33]. Для ускорения строительства, как рассказала нам симпатичная дама-экскурсовод, были наняты молдавские артели. Род быстро вымер, последний граф завещал имущество сыну своего опекуна — князю Николаю Радзивиллу Сиротке [34]. Судя по приключениям князя и величине полученного им состояния, организация попечения над сиротами в Речи Посполитой была налажена отменно. Похождения Николая Радзивилла были достойны пера Александра Дюма, тем более что именно Радзивилл упустил Генриха Третьего, сбежавшего от высокой чести быть польским королем, а вместе с ним — мэтра Шико и сеньора Луи де Клермона, графа де Бюсси. Кроме дворца в Мирском замке, Радзивилл Сиротка построил знаменитый Несвижский замок, который стал столицей огромного Радзивилловского княжества. Уже другой знаменитый польский король, Стефан Баторий, даровал Несвижу Магдебургское право, а Мир так и остался второстепенной резиденцией. Впрочем, говорили, что между Несвижем и Миром Радзивиллы прокопали тридцатикилометровый тоннель. Существовало это метро или нет? Но искали его долго — ведь там, в тоннеле, по правилам исторических баек такого характера наверняка замурованы сокровища. Но мы не стали присоединяться к армиям трудолюбивых гномов, а спустились в бывшее местечко, а ныне поселок Мир.

Когда-то знаменитый ярмарочный центр, Мир был разрушен немцами почти до основания. Реставрация вернула десяткам домов черты старого польского местечка. В здании бывшей корчмы, где, по преданию, была написана песня «Когда я на почте служил ямщиком» [35], функционировал городской музей.

— Саша, ты уверен, что ты не на экскурсии? — иронизировал Роберт. — А то я могу поучаствовать: Радзивиллы мне — дальняя родня. У тех Собаньских, что с Пушкиным знались, была родня — Ржевусские. Так одна из них вышла за Радзивилла, выдающаяся была авантюристка [36]. При дворе Александра Третьего дела решала, да попросту жила с его начальником охраны Черевиным, потом ухитрилась в Южной Африке обольстить алмазного короля Сесиля Родса…

— Родса-то как? — встреваю я. — Он же своего секретаря любил [37].

— Умная была женщина. Она очень хитро втравила Родса в какие-то махинации, разругалась с ним и пошла писать книжки, подписываясь «граф Павел Василий».

— Может, и здесь ее помнят?

— Давай спросим?

— Ну кто еще будет знать всех жителей города, как не хозяин небольшого музея.

Нам повезло вдвойне. Музей оказался частным. О Екатерине Радзивилл хозяин знал, — в Мире она, увы, не бывала, а вот в Несвиже…

Он вздохнул.

Посмотрели экспозицию, повздыхали над судьбой уничтоженного нацистами и коллаборационистами населения Мира и добрались до сувенирного киоска у гардероба. Хозяин немедленно переквалифицировался из экскурсовода в продавца.

Мы купили себе и друзьям пакетик магнитиков — замок в Мире очень фотогеничен, а Наташе с Аней — модель одной из башен с немного двусмысленным видом. Добрались до доски с наклейками, где слово «мир» обыгрывалось в разных вариантах, «чемпион мира» в том числе. На российские деньги наклеек можно было купить сразу несколько.

— О, — начал я голосом тупого туриста в гавайской рубашке, — я «Джип Чероки» с такой наклейкой недавно страховал. Никто отсюда в Москву не ездил?

— Покупают туристы, — задумчиво ответил хозяин, — местные эту романтику каждый день видят, им-то зачем?

— Хм, а мне он как раз говорил, что местный, мы с ним про замок поговорили… — Я отчаянно блефовал. — Как же его зовут? Николай вроде?

— А, Николай, есть у нас такой, кажется. И вроде действительно при джипе. Только он не местный, из Минска.

Мое сердце упало. Пойди отыщи «Николая при джипе» в миллионном Минске…

— Здесь он землю купил, — продолжал хозяин. — Широко строить начал, а потом вроде обанкротился. Так и живет над гаражом. Он еще дом и гараж в готическом стиле хотел сделать, вроде как мини-замок. И от костела недалеко. Дурновкусие. Хорошо, что недостроил.

— А покажите нам еще во-он тот колокольчик, — вмешался Роберт.

В лучших традициях «Семнадцати мгновений…» — запомниться должна была последняя фраза.

Нагруженные сувенирами, не последнее место среди которых занимал местный собрат Царь-колокола, только почему-то из глины, мы погрузили добытые трофеи в багажник, спустя пару минут оставили машину поблизости и углубились в переулки.

Мы шли вдоль высоченного забора из двух видов кирпича. Он напоминал замковую стену. Правда, казалось, что замок брали штурмом. Одна из секций забора была построена примерно на метр, недостающая часть затянута двумя слоями сетки-рабицы. Я заглянул внутрь: да, похоже, что бригада гастарбайтеров рьяно взялась за дело, а потом резко остыла.

Коробка дома напоминала треугольник. Левая часть была доведена до уровня третьего этажа, украшена белым орнаментом на красном фоне, а правая поднималась над фундаментом едва на полметра. После прекращения строительных работ стройку аккуратно законсервировали. Достроить дом хозяин, без всяких сомнений, надеялся. Да, точно — большой штабель свежего кирпича сбоку от ворот. И заботливо укутанные в целлофан трубы, тоже, видимо, только что привезенные. Все завернуто в рубероид и целлофановую пленку для парника. К левому углу дома пристроен внушительный гараж. Над ним — еще одна пристройка, небольшая, судя по всему, предназначенная для шофера. В одном из окон, несмотря на дневное время, горел огонек.

— Постучимся? — спросил я Роберта.

— И что спросим?

— Предоставьте это нам, — вмешалась Аня. — Нам не откажут. Наташа, за мной!

— Если что — сделайте так.

Я забил в Анин мобильник свой номер.

— Одно нажатие — и телефон мне сам позвонит. Мы тут, за углом.

Девушки позвонили в кованую калитку, поставленную хозяином в период процветания. Опять. И опять. Им открыли. Из-за угла мы увидели какого-то мрачного типа. Наши жизнерадостные спутницы зашли в дом. Через десять минут, когда я только начал волноваться, калитка открылась, и они выпорхнули наружу.

— Ну как? — опередил меня Роберт.

— Да нормально, — ответила Аня. — Сказали, что мы студентки исторического факультета, опрос проводим с целью развития туризма — каким хотели бы видеть замок местные жители и чем могли бы помочь. Хозяин сказал, что сам не местный, посоветовать мало что может, а денег у него вкладываться сейчас нет. Кстати, не так давно, кажется, у него все было нормально, мы в комнату поднимались по лесенке из гаража, так там джип стоит, большой такой, хотя и поменьше твоего, Роберт. И с местной наклейкой на заднем стекле. У него бизнес на Россию завязан и накрылся, но надежды достроить свой дом он не теряет. Про россиян сказал, что тратят они много. Хотя он давно к вам не ездил.