Словно распустившийся цветок - Митчелл Сири. Страница 39
Подойдя ко мне, преподаватель остановился:
— Должен признать, что вы подаете надежды. Если только вы сможете заставить себя следовать правильным путем, то когда-нибудь, я уверен, у вас получится недурной рисунок.
ГЛАВА 15
Поход в церковь в то воскресенье оказался вполне сносным. Я кивком поздоровалась с несколькими людьми, с которыми познакомилась в начале недели, а после окончания службы даже сумела перекинуться с ними парой слов, прежде чем мистер Тримбл потащил нас обратно домой.
С мисс Темплтон я повидалась на драматических чтениях в понедельник вечером, которые посетила в сопровождении адмирала. В ее манерах чувствовалась решительность, когда она подошла ко мне. Взяв меня под руку, она увлекла меня к стене.
— Признаюсь, что до прошлого заседания Клуба любителей акварельного рисунка я не понимала разницы между рисунком и иллюстрацией. По некотором размышлении я должна заметить, что согласна с вами в том, что Клуб акварелистов – неподходящее место для выставки ваших работ. – При этом она не сводила с меня пристального взора, следя за моей реакцией.
— Я тоже так думала, но с самого начала не хотела выглядеть чересчур педантичной. И еще мне показалось, будто вы очень хотели, чтобы я пришла.
Она улыбнулась:
— Поэтому давайте-ка попробуем ускорить ваше возвращение к работе. Итак… – Она окинула комнату взглядом. – Мистер Стенсбери здесь, и, по моему мнению, сейчас самое подходящее время, чтобы вы с ним заговорили. Хотите, я пойду с вами?
Я вздохнула:
— Всякий раз при виде его я вспоминаю тот ужасный коряжник и не могу сделать вид, будто мне интересен мужчина, настолько нечувствительный к хорошему вкусу в природе.
— Попытайтесь думать вместо этого о вашем ужасном мистере Тримбле и о том, что он занял ваше место.
— Хорошо. Попытаюсь.
— В таком случае вы должны пытаться сильнее, потому что мистер Стенсбери – эксцентрик. Он способен почти на все. В общем-то, если подумать, то просто диву даешься, сколько всего он успел натворить с тех пор, как переехал сюда, так что если удастся убедить адмирала в том, что он питает к вам серьезные намерения, то ваш батюшка более не сможет позволить себе колебания и нерешительность.
— Я все понимаю, но если вы вспомните, что мне придется выслушивать его рассказы о своем отвратительном рутарии – а, скорее всего, еще и ехать и смотреть на него, – то вам не придется просить меня быть с ним любезной.
— В таком случае я сама подойду к нему от вашего имени и заявлю, что умираю от желания увидеть его рутарий, и вот тогда, смею надеяться, он будет вынужден пригласить нас обеих на экскурсию. А если я якобы случайно обмолвлюсь, что вы уже дважды были приглашены в Оуэрвич-Холл, то представьте, что подумают люди!
— Надеюсь, они не подумают, что мне нравится его коряжник!
— Они подумают, что он начал оказывать вам знаки внимания.
— В самом деле?
— Еще бы. И тогда я смогу собственными глазами увидеть его сад! Видите ли, мне этого давно хотелось. Мистер Стенсбери, вообще, крайне необычный мужчина. Быть может, он даже устроит нам экскурсию по своему дому. В прошлый раз он этого не сделал, но я слыхала, что у него целая комната отведена под мечи и сабли, а другая занята исключительно часами – наручными, напольными и настенными. А еще я намерена сказать ему, что респектабельному поместью обязательно требуется передвижной зверинец – просто чтобы посмотреть, что он станет делать. Мне всегда хотелось взглянуть на животных с длинными шеями, не помню, как они называются. – Она вздохнула. – Какая жалость, что вы не желаете выходить за него замуж. Я лично полагаю, что это очень забавно – быть супругой такого мужчины.
— Быть может, тогда вам самой стоит им заняться.
Мисс Темплтон нахмурилась:
— Мой отец никогда не одобрит такой союз. Хотя он не одобряет половину из того, что я делаю или говорю, так что, по большому счету, это не должно стать непреодолимым препятствием. – Со щелчком раскрыв свой веер и начав томно обмахиваться им, она надолго погрузилась в свои грезы о мистере Стенсбери. – Вся беда в том, что он представляется мне совершенно неспособным полюбить что-либо, за исключением своей оранжереи и этого коряжника. А я решительно настроена выйти замуж за того, кто влюбится в меня без памяти. Помните? Нет, я буду придерживаться своего первоначального решения и оставлю его вам.
В промежутке между чтениями мисс Темплтон взяла меня под руку и отправилась в путешествие по комнате, обсуждая со мной прически и платья. Когда же она остановилась, чтобы раскрыть веер и оглядеться, я с удивлением обнаружила, что мы оказались как раз перед мистером Стенсбери.
Он поклонился.
Мы ответили ему реверансами.
Она сжала мою руку:
— Мисс Уитерсби много рассказывала мне о вашем… вашем… – На лоб девушки набежала морщинка.
Я одними губами прошептала:
— Коряжнике.
— Ковряжнике.
— О моем коряжнике?
— Да, вот именно! Понимаете, сама идея представляется мне настолько невероятной и фантастической, что я даже представить себе не могу, как он выглядит.
— Это – нечто вроде сада, засаженного пнями, только наоборот, корнями кверху, чтобы их было видно. Быть может, теперь вы лучше представляете, как он выглядит?
— Не совсем.
— Таковых пней всего насчитывается двадцать три. Минувшей весной я только начал их культивировать, и потому…
Нет, в самом деле, с меня довольно этих глупостей.
— Я всегда спрашивала себя – как можно культивировать пень? – Это же противоречит самой идее культивации, разве не так, когда вещь, к которой она применяется, изначально мертва? – Быть может, здесь уместнее использовать слово «сбережение»?
На лице у мисс Темплтон по-прежнему играла улыбка, хотя в глазах стыла досада.
— У меня так мало воображения, мистер Стенсбери. Боюсь, это – один из самых моих огорчительных недостатков.
Он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз с таким видом, будто полагал этот ее недостаток одним из ценнейших достоинств:
— Я и сам всегда предпочитаю практику выдумке, мисс Темплтон. И потому не вижу причин, по которым вы должны извиняться.
— Как это любезно с вашей стороны. Очень любезно. Не так ли, мисс Уитерсби?
Я недоуменно нахмурилась.
Ее же лоб, напротив, разгладился.
— Вы настолько добры, мистер Стенсбери, что я подумала, а не согласитесь ли вы оказать мне услугу?
— Ради вас я готов спуститься в соляные копи, мисс Темплтон; я даже брошу вызов тем дурно пахнущим и кипящим чанам для выварки соли.
Ее щечки порозовели:
— Я – ужасно любопытное создание. Так всегда говорит мой отец. Я всегда полагала, что это оттого, что еще в детстве я лишилась матери…
Искорки легкомыслия в глазах мистера Стенсбери погасли в мгновение ока.
— Мне очень жаль. Прошу меня простить. Я понятия не имел, что ваша матушка…
— Вам не за что просить прощения, но в любом случае я бы очень хотела взглянуть на ваш коряжник.
Прежде чем ответить, он несколько мгновений вглядывался в ее глаза, а когда заговорил, то улыбка вновь вернулась на свое прежнее место.
— Почту за честь. Что вы скажете насчет завтрашнего дня? И тогда я сам покажу его вам.
Она взяла меня под руку:
— Вы слишком добры! И так внимательны! Мы будем счастливы прийти. Не правда ли, мисс Уитерсби?
— Завтра? Не уверена, что смогу…
Она больно ткнула меня локтем под ребра.
— Да, конечно. Очень хорошо.
— Что-нибудь случилось, мисс Уитерсби? – осведомился на следующий день мистер Тримбл, когда мы сидели за обеденным столом.
— Случилось? Нет. Но почему вы спрашиваете?
— Вы так безжалостно набросились на эту ветчину…
Опустив глаза, я увидела, что искромсала ветчину ножом на мелкие кусочки: