Версаль. Мечта короля - Мэсси Элизабет. Страница 22

– Ты дрожишь, – нежно сказал он. – Неужели озябла от купания?

– Нет. Причины совсем другие, – ответила Генриетта.

В ее синих глазах король прочел тревогу.

– Какие же? – спросил Людовик.

– Ты. Мы. Он… Шевалье.

– Шевалье вызывает у тебя дрожь?

– Да. Этот человек меня пугает. Меня страшит, как он смотрит на меня. Как говорит про вас. То, как он пользуется добротой моего супруга, чтобы принизить Филиппа и возвеличить себя… Если бы они оба исчезли на время. Это в твоей власти. Если они наслаждаются друг другом, мы тоже имеем право на наслаждение.

– Каким надо быть королем, чтобы послать своего брата на войну?

– Я была бы только рада, если бы ты отправил туда их обоих.

Людовик поцеловал Генриетту в лоб, потом в шею.

– А помнишь, когда тебе было шестнадцать? Ты наступила на розу и до крови поранила ногу.

– Ты тогда целовал мне пальцы на ноге, – улыбнулась Генриетта.

– Мои поцелуи уняли боль?

– Мгновенно.

Руки Людовика скользнули по ее спине и обняли нежные ягодицы Генриетты.

– Я хочу, чтобы ты знала: я всегда уйму твою боль. Перестань бояться Шевалье. Я – твоя надежная гавань.

Генриетта шумно вздохнула и выгнула спину, крепко прижимаясь к королю. Людовик погладил ее живот. Затем его рука опустилась еще ниже и принялась ласкать лоно. Генриетта снова вздохнула и прошептала:

– Ты… ты убережешь меня от волн.

– Сразу же, едва они накатятся на нас, любовь моя, – пообещал Людовик.

Он подхватил свою возлюбленную и перенес на канапе. Взяв руку Генриетты, король прижал ее к своим чреслам, показывая, насколько он готов к соитию.

– Едва меня унесет отливом… – прошептал он.

Принц Аннаба и королева довольно много времени провели вдвоем. Правда, их уединение нельзя было назвать полным, поскольку у двери по-прежнему стояли гвардейцы. Разговор касался многих тем, но не выходил за рамки обычных придворных любезностей. Оба понимали: раньше срока, установленного королем, им все равно отсюда не выйти.

– Помнится, в мой прошлый приезд сюда я сделал вам подарок, – вдруг сказал Аннаба.

Королева кивнула.

– Мой подарок доставил вам удовольствие?

– Огромное удовольствие, благодарю вас, принц, – чуть помедлив с ответом, сказала Мария Терезия.

– Я рад это слышать. Тот подарок был очень дорог мне самому.

Наконец в коридоре послышались шаги. Гвардейцы отступили от двери. В комнату вошел Бонтан.

– Его величество готов вас принять, – объявил первый камердинер.

Бонтан распахнул вторую дверь, ведущую в большой светлый зал. Там было тесно от многочисленных придворных и знати. Король восседал в стоящем на возвышении массивном кресле черного дерева. Его наряд соответствовал важности и торжественности момента. За креслом на стене висело большое золотистое полотно, изображавшее восходящее солнце с человеческим лицом. Принц мгновенно узнал лицо Людовика XIV, «короля-солнце».

Мария Терезия заняла место рядом с мужем.

– Приветствую вас, принц Аннаба Ассинский, – произнес Людовик. – Добро пожаловать к моему двору.

Принц тоже поздоровался и поклонился:

– Ваше величество, красота Версаля превзошла все мои фантазии.

Людовик представил высокому гостю Филиппа, Генриетту, Кольбера и Лувуа. Все они обменялись с Аннабой учтивыми кивками.

– А с моей женой вы уже и так знакомы, – добавил Людовик, пристально глядя на африканца.

После окончания официальной части приема Людовик и Бонтан повели принца и его свиту на прогулку по садам, подробно рассказывая, чтó уже сделано и какие замыслы пока ожидают своего воплощения. Разговор касался не только садов, но и самого дворца. Африканцы кивали и, как могло показаться, находились под большим впечатлением от увиденного.

– Знаете, принц, когда несколько лет назад я устраивал здесь торжество, мне не хватало места, чтобы оставить на ночлег всех моих друзей, – сказал Людовик. – Зато теперь во дворце четыреста комнат. Потом их станет еще больше.

Аннаба издал какой-то звук, долженствующий выражать его восхищение.

– Принц, будьте так любезны, расскажите нам об африканских странах, – попросил Бонтан.

Принц Аннаба остановился, сбросив маску учтивости. Его лицо стало хмурым.

– Когда же мы начнем переговоры? – спросил он, переводя взгляд на короля.

– Видите ли, принц, у нас во Франции принят несколько иной подход к подобным вещам, – ответил Людовик.

– Наверное, я допустил ошибку, – заявил Аннаба. – Мне нужно было вступить в переговоры с испанцами, голландцами или англичанами, которых очень заботит будущее их стран.

– Ваше высочество недовольны нашим гостеприимством? – без обиняков спросил Людовик.

Принц Аннаба смешался:

– Нет, почему же? Я… я очень доволен.

– Смею вас уверить, вы пока видели лишь малую часть. Вечером вы убедитесь в поспешности ваших выводов.

– И что же будет вечером?

– А вечером мы с вами сядем и поговорим, – ответил Людовик.

– Наш африканский гость меня воодушевил, – признался Филипп.

Он стоял перед зеркалом, примеряя к своему военному мундиру разноцветные банты и шарфы.

– Думаю, и мне нужно расширить палитру одежды. Цвет очень оживляет. И вообще, как следует одеваться, идя на войну?

Генриетта подняла голову от шитья. У нее было муторно на душе. На сердце лежала тяжесть.

– Если ты отправишься воевать, прошу… постарайся вернуться.

– Тебе это так важно? – удивился Филипп. – По-моему, если меня убьют на войне, твоя жизнь значительно упростится.

Генриетта сделала несколько стежков и только потом ответила:

– Ты же знаешь: мои сложности вообще неразрешимы. И мне хочется, чтобы ты вернулся целым и невредимым.

– Какие дивные слова я слышу от моей крошки, – усмехнулся Филипп. – Я с детских лет мечтал воевать. А ты… ты мечтала о моем брате. Смотри, как нам повезло. Очень скоро наступит день, когда мечты каждого из нас осуществятся.

Филипп вновь повернулся к зеркалу и не увидел, что его жена плачет, уткнувшись в складки платья, которое она шила.

Людовик мерил шагами приемную. Бонтан, Маршаль и Кольбер застыли в напряженном ожидании. Новость явно рассердила короля, и каждому из них хотелось предложить свое объяснение причин.

– Остановить строительство! Худшего удара придумать невозможно! Внешнее впечатление – это все. Сколько раз мне повторять вам прописные истины? В одежде нашего гостя-принца и то больше великолепия, чем у меня во дворце!

– Ваше величество, крупная партия мрамора пропала где-то по дороге, – сказал Кольбер. – Рабочим пока нечем облицовывать возведенные стены.

– Ваше величество, к великому сожалению, воровство на дорогах пока еще не искоренено, – подхватил Бонтан. – Как воровали, так и продолжают воровать.

Король остановился. Его лицо было красным от ярости.

– Это не просто воровство, Бонтан! Это организованное противодействие моим замыслам!

Хладнокровие, с каким отвечал Бонтан, стоило ему изрядного внутреннего напряжения.

– Как ни печально, но грандиозные замыслы вашего величества имеют и свою оборотную сторону. Чем больше мы строим, тем больше разнообразных материалов нам требуется. А их приходится завозить в Версаль отовсюду. Не всем по душе великолепие нового Версаля. Боюсь, что случай с мрамором – не единственный. Число таких случаев, как это ни прискорбно, будет множиться.

– Вы понимаете, к чему это может привести? – закричал Людовик. – Отдельные случаи противодействия перерастут в мятеж. Мы не успеем оглянуться, как всю Францию охватит огонь бунтов! Чтобы это упредить, мы должны показать всем и каждому: королевские дороги и королевские грузы священны и неприкосновенны! Посягательство на грузы для Версаля равнозначно объявлению войны законной власти!

– Я пошлю своих людей для охраны дорог, – заявил Фабьен.

– Сделайте это немедленно! Сегодня же! – потребовал Людовик.