Мороз и ярость (ЛП) - Принс Лиззи. Страница 56

Мои веки опускаются, и я вот — вот засну, хотя у меня полно энергии. Дуя на свой кофе, я делаю глоток и обжигаю кончик языка.

— Как ты начала этим заниматься?

Эстелла делает едва заметную паузу, прежде чем вернуться к расчесыванию моих спутанных волос. — Моя мама делала прически.

Я вспоминаю о своей соседке, которая стригла меня, и улыбаюсь при воспоминании. Эстелла повторяет это выражение, прежде чем ее губы вытягиваются.

— Я выросла в Гератоне, и элита постоянно устраивала вечеринки. Моя мама ходила к ним домой, чтобы сделать им прически, и я шла с ней. В конце концов, когда я стала старше, я стала помогать, а потом начала сама брать клиентов. — По мере того, как она говорит, ее расчесывание становится медленнее и менее жесткими.

Гератон — это то, что раньше называлось округ Колумбия, в прошлом это был центр политиков и всех политических махинаций. После того, как Боги проснулись, выборы перестали проводиться, и жрецы взяли на себя управление и создание законов. Игроки, возможно, и другие, но подковерные интриги и дерьмо богачей остались прежними и спустя столько лет. По крайней мере, так утверждал мой учитель истории в восьмом классе, который был стар как мир и жил до того, как проснулись боги.

— Твоя мама все еще живет в Гератоне?

Рука Эстеллы останавливается на полпути к моим волосам, и я проклинаю себя. Я знаю, что лучше не задавать подобных вопросов. Наш мир слишком изменчив. Эстелла улыбается мне, тяжело выдыхая, прежде чем покачать головой.

— Однажды она попала в толпу. — Она понижает голос. — Она возвращалась домой с работы, когда жрецы заблокировали несколько городских кварталов и произвели беспорядочный обыск в домах.

Эстелла проводит пальцами по моим волосам, стряхивая лишнюю влагу, но ее взгляд устремлен далеко от этой комнаты. — Она оказалась не в том месте не в то время. Они сказали, что она была частью «Подполья». Что она была там, чтобы сражаться со жрецами и восстать против Богов. — Эстелла качает головой.

— Мне жаль. — Слова кажутся пустыми, даже когда я их произношу. Не потому, что я не это имею в виду, а потому, что это ни черта не меняет. Наш мир так испорчен. Жрецы правят повсюду с почти неограниченной властью над людьми, а еще есть «Подполье». Я не знаю, что я чувствую по отношению к ним. Я верю в идею того, за что они выступают. Свобода, независимость от прихотей Богов и жрецов. Однако их методы могут быть жестокими, и последствия их действий отражаются на невинных людях. Полагаю, то же самое можно сказать и о моей работе в качестве Темной руки.

Эстелла пожимает плечами. — Она была просто одной из многих. Мы обе знаем, что это не редкость.

— Но она была «кем — то» для тебя, — говорю я, останавливаясь на этом, когда Эстелла опускает голову, делая паузу в своей работе.

Я прочищаю горло, мои мысли приближаются к ярости, когда я думаю о своих собственных родителях. Смерть моего отца была слишком похожа на смерть матери Эстеллы. Это не то, о чем я должна думать прямо сейчас, если я хочу оставаться спокойной.

— В какое пыточное приспособление, которое ты называешь нарядом, ты меня сегодня оденешь? — Я меняю тему, давая нам обеим повод притвориться, что у нас все в порядке. На несколько мгновений мы можем притвориться, что не сидим в логове гадюк, которые убили так много людей.

Я выгляжу как богиня. Это нехорошо. Эстелла — волшебница. Вместо сексуального образа принцессы — воительницы с последней вечеринки, она одела меня в белое платье, в котором я выгляжу существом света и красоты. Платье флиртует с линией прикрытости и открытости одновременно. Лиф сконструирован как пыточное устройство, с двумя вставками, которые облегают мою грудь, но оставляют открытой кожу между грудями вплоть до пупка. Жесткая золотистая ткань с филигранной отделкой окантовывает грудь и формирует небольшие рукава, облегающие плечи. Та же золотая ткань с вырезами проходит под грудью, облегает живот и верхнюю часть бедер.

Белый материал юбки почти прозрачный, но, к счастью, на ней достаточно слоев, чтобы прикрыть крошечное нижнее белье, которое дала мне Эстелла. Она заплела мои темные волосы в косу и собрала их в корону, создавая невинный, но соблазнительный вид.

Бронзовые тени для век покрывают все мое веко и даже залегают под глазами. Это почти маска, которая выглядит как живой металл. Мои глаза более яркого голубого цвета, чем обычно, а губы на оттенок темнее бронзы моих глаз.

— У всех, у кого есть пульс, потекут слюнки, когда они увидят тебя сегодня вечером. — Эстелла улыбается мне, приподнимая заднюю часть моей юбки и расправляя один слой. Я привыкла к тому, что она ощупывает меня, надевая эти наряды. Это платье застегивается на ряд крючков сзади, так что потребуется, чтобы кто — нибудь другой снял его с меня. Я еще не придумала, как это сделать, но это уже проблема будущего.

— Ты случайно не знаешь, куда я иду сегодня вечером? — Заряд бодрости от взрыва энергии Ареса уже прошел, и я чертовски раздражена. Мы закончили только два испытания из двенадцати, и фантазия о том, чтобы плюхнуться на кровать в моей собственной квартире, кажется несбыточной мечтой. Затяжной эффект яда Гидры почти полностью прошел. Я не знаю, связано ли это с моим ускоренным исцелением или с приливом энергии. Несмотря ни на что, мне нужен перерыв от всех интриг, заговоров и ситуаций, угрожающих жизни, а это произойдет не в ближайшее время.

— Еще одна вечеринка с Богами, — отвечает Эстелла откуда — то из — под моего платья.

— Отлично.

Эстелла шлепает меня по заднице, встает и, скрестив руки на груди, проверяет, все ли на месте. Одобрительно кивнув, она отступает назад и открывает дверь. — Постарайся держаться подальше от Богов. Тебе не нужны лишние мишени на спине.

Как будто я нуждаюсь в напоминании.

Некоторые другие уже ждут в тренировочном зале. Я подхожу к Джасперу. Нико стоит рядом с ним, оба выглядят безупречно в костюмах. Нико одет в бледно — голубой костюм в обтяжку. Темная рубашка под его пиджаком расстегнута выше моего уровня комфорта, обнажая огромную грудь. На Джаспере костюм кораллового цвета и пиджак, которые контрастируют с его светлой кожей и черными волосами.

— Ты слышал что — нибудь о Ларк или Шафран? — спросила я. Они вдвоем с Дрейком отправились отвезти девушек к врачу.

Джаспер качает головой, опустив глаза. — Целители забрали их и заставили нас уйти. Я не знаю, как у них дела.

Эта гребаная Игра. Все, что я могу сделать, это кивнуть и ждать, пока остальные чемпионы прибудут в комнату. Следующими заходят Престон, Тайсон и Джейд, но я игнорирую их. Теперь, когда мы не объединяемся для борьбы с Гидрой, я бы предпочла притвориться, что их не существует. Следующие — Грир и Дрейк. И снова стилист Грир одел ее в кожаные брюки, которые выглядят эластичными и удобными, пару ботинок, которые могут выбить зубы, и облегающий топ без спинки, который подает самые разные сигналы. Я представляю, как какой — то парень подходит слишком близко, и Грир решает использовать эти страшные ботинки, чтобы вправить ему кишки.

— Я собираюсь попытаться выяснить, как у них дела после вечеринки, — говорит Джаспер с серьезным выражением лица. Он слишком хорош для этих Игр.

— Вероятно, они избавили их от страданий. Одним человеком, о котором нам стоит беспокоиться, меньше. — Престон хихикает, на его бледном лице появляется ликующее выражение.

Ларк ни черта не сделала плохого. Она добрая и слишком порядочная, чтобы подчиняться непостоянным прихотям Богов. И для Престона говорить о ней, как о ничтожестве, это слишком. Моя Фурия вырывается наружу прежде, чем у меня появляется шанс сдержать ее. Я слишком долго держала ее в узде.

Мое платье кружится вокруг моих ног, когда я бросаюсь на Престона. Мой кулак врезается в его щеку, производя треск, который разносится по всему залу. Престон отшатывается, но я не позволяю ему уйти далеко. Я замахиваюсь на него ногой и бросаюсь на него сверху, опрокидывая его на пол. Я бью его по лицу открытой ладонью, потому что этот кусок дерьма недостаточно важен, чтобы получить еще один удар.