Братья Хоторны - Барнс Дженнифер Линн. Страница 12

На территорию ипподрома не допускались ни пресса, ни личная охрана. Орен неохотно на это согласился, главным образом потому, что впервые Эйвери не была главной мишенью. Богатые. Знаменитые. Со связями. Королевские особы.

– Готов немного пошуметь? – прошептала Эйвери в ответ.

Джеймсон скользнул взглядом по мужчинам во фраках и цилиндрах и женщинам в блистательных нарядах, соперничающих за место на страницах в журнале Vogue.

– Всегда готов.

Через час шампанское и пиммз  [6] лились рекой, и слух о появлении наследницы Хоторнов распространился по ипподрому. При других обстоятельствах, присутствуй на скачках буквально все члены королевской семьи, это могло бы иметь меньшее значение. Но Эйвери готовилась вот-вот раздать двадцать восемь миллиардов долларов. Плюс тот факт, что в этих скачках участвовала ее лошадь.

Вернее, две.

– Тарикс вчера хорошо себя зарекомендовал. – Благородный джентльмен, который в данный момент составлял им компанию, был одним из многих, кто сделал подобный комментарий. – Правдивы ли слухи о том, что вы хотите расстаться с ним, мисс Грэмбс?

Тарикс. Джеймсон автоматически мысленно переставил буквы в кличке животного. Старик. Как и во всем, что делал его дед, здесь тоже крылся потаенный смысл.

– Вы же знаете, слухам нельзя доверять, – застенчиво ответила Эйвери.

Это был сигнал ему.

– Тем не менее, – сказал Джеймсон, понизив голос, но лишь настолько, чтобы все в пределах видимости могли его слышать, – должен сказать, в Великобритании тоже полно интересных слухов.

«Вы не станете спрашивать, о чем я, но и не забудете мои слова».

– А что Леди Моносерос?  [7] – спросил другой пожилой джентльмен. – Разве она сегодня не бежит? Вы поставили на свою лошадь, мисс Грэмбс?

Эйвери встретилась с ним взглядом.

– Нас с Джеймсоном интересуют другие ставки. Мы слышали, в Лондоне есть очень даже заманчивые… варианты.

Пауза в ее последнем предложении была весьма многозначительной.

– Прости, Наследница. – Джеймсон поднес к губам бокал с шампанским. – Леди Моносерос осталась без моих денег.

Он ждал, проглотит ли кто-нибудь из мужчин его наживку. Они не разочаровали его.

– На кого же вы тогда поставили?

Джеймсон ослепительно улыбнулся.

– На Милость Дьявола.

Он считал секунды в наступившей тишине.

– Вы имели в виду Поединок Дьявола? – резко сказал третий мужчина. – У него хорошие показатели.

Джеймсон снова поднял свой бокал, на этот раз медленнее.

– Конечно, Поединок Дьявола! Прошу прощения.

И так оно продолжалось: встреча за встречей, фраза за фразой, бокал за бокалом. Здесь должен быть член клуба. Кто-то из присутствующих непременно узнал название «Милость дьявола» и догадался, что это не просто ошибка. Кто-то точно поймет, что они на самом деле ищут, когда говорят о слухах и легендах, ставках, интригах и вариантах.

«И можно только догадываться, – подумал Джеймсон, – как этот кто-то отреагирует».

Глава 15

Джеймсон

Вечеринка после скачек была менее официальной. На верхних этажах частного клуба Эйвери и Джеймсон смешались с молодежью и просили, чтобы каждое фото, выложенное в Сеть, было помечено хештегом #МД.

На тусовке есть шансы привлечь к себе внимание, и чем больше они старались, тем больше Джеймсон чувствовал себя живым. Перевозбужденный, он тем не менее не упускал ничего, пока они с Эйвери проходили через толпу светских персонажей.

– Вы видели, как он целовал ее на лестничном пролете?

– Я слышал, что несколько месяцев назад у него случился передоз в Марокко.

– Вы же знаете, что братьев четверо? Как думаете, они выглядят так же?

– Если хотите знать мое мнение, вживую она не так уж хороша собой.

– Вы можете поверить…

Джеймсон пытался фильтровать все, что говорили о нем и об Эйвери. Он надеялся услышать нечто большее, и вот одна из фраз перекрыла все остальные: «Похоже, герцогиня решила почтить нас своим присутствием».

Джеймсон проследил за надменным взглядом говорившего и увидел элегантную женщину лет двадцати с небольшим – с темно-коричневой кожей, в изысканном и утонченном ярко-желтом платье. Из-под миниатюрной желтой шляпки струились толстые косы, собранные у основания шеи и падавшие по спине до самых бедер. Похоже, многие следили, как девушка обхватила пальцами ножку бокала с шампанским.

Джеймсон схватил Эйвери за руку и пальцем начертил на ее ладони символ. Они играли в эту игру по ночам: каждое прикосновение было сообщением, которое нужно расшифровать. Сейчас это была стрела.

Эйвери незаметно повернула голову в указанном им направлении – в сторону герцогини. Когда они приблизились к ней, она стояла спиной к стене.

– Могу я еще что-нибудь вам предложить, мадам? Сэр? – Рядом с ними снова появился официант, приставленный к Джеймсу и Эйвери в тот самый момент, как только они вошли в клуб – как и положено ВИП-гостям.

Джеймсон решил воспользоваться этой возможностью и посмотрел на свою цель.

– Что вы пьете? – спросил он у герцогини.

– Просекко и слезы моих врагов, – ее голос, с ярко выраженным британским акцентом, утонченным и аристократичным, звучал насмешливо, – с капелькой ликера из цветов бузины.

– У вас много врагов? – спросила Эйвери.

Герцогиня – если предположить, что она и правда была герцогиней, – обвела взглядом клуб.

– Сами знаете, как бывает, – ответила она Эйвери, – некоторые из нас слишком нарушают своим существованием спокойствие тех, кто предпочел бы, чтобы нас не существовало вовсе.

Наступила и прошла полночь.

– У меня есть идея, но она тебе не понравится, – сказала Эйвери и принялась чертить на ладони Джеймсона букву за буквой: «Р», «А», «З»…

Он сжал ее пальцы.

– Ты считаешь, нам следует разделиться.

– Приманка я или нет? К тому же я буду не одна. – Эйвери кивнула в сторону Орена, который незаметно укрылся поблизости. – Дай мне десять минут, и, если помощники проприетара не отыщут меня, мы поедем домой.

Джеймсон был настроен отступать и позволять кому-то другому играть вместо него, но она не была «кем-то другим».

– Десять минут, – прошептал он, – я буду на улице.

Прислонившись к стене здания, Джеймсон сунул руку в карман и нащупал часы. Три поворота минутной стрелки на определенные цифры, и пружина распрямлялась, циферблат отъезжал в сторону, открывая потайное отделение. Джеймсон думал о маленьком предмете, который сейчас там лежал. О предмете, от которого ему следовало бы избавиться еще несколько недель назад. Сразу после Праги.

Сопротивляться желанию спустить курок оказалось трудно. Шесть минут. Именно столько времени оставалось у Эйвери.

– Надоело там толкаться?

Джеймсон поднял глаза и увидел парня в черном плаще. Через секунду он узнал его. Официант.

– Типа того.

Официант склонился над своим телефоном, его поза ясно говорила о том, что у него перерыв.

– Закончил на сегодня? – спросил Джеймсон. – Или просто вышел подышать?

Официант выпрямился, половину его лица скрывала тень, другая была освещена одиноким фонарем.

– Вообще-то, – ответил он, вдруг словно став выше и шире в плечах, когда шагнул ближе к Джеймсону, убирая телефон в карман, – моя работа только что началась.

В ту же секунду в голове Джеймсона зароились разные мысли – и о его собеседнике, и о том, что они на улице одни, и о том, как внезапно замигал уличный фонарь.

Парень был моложе, чем показалось. Семнадцать, может быть? Восемнадцать максимум. Но его глаза совсем не выглядели молодыми, насыщенного темно-коричневого цвета, зрачки почти исчезали в радужной оболочке. Судя по его речи, он британец; судя по внешности – индийского или пакистанского происхождения. Черты лица угловатые и резкие, черные волосы густые, длинные – завивались.