Дорога в Омаху - Ладлэм Роберт. Страница 19

– Ну и?

– И тогда друзья-соратники Мака заявили о себе. Находясь в Золотом Треугольнике, я допустил небольшую оплошность: обвинил некоего генерала Этелреда Броукмайкла в участии в наркобизнесе, в то время как в действительности в этом был замешан его кузен Хизелтайн Броукмайкл. Обезумев от ярости, приятели Этелреда, а заодно и друзья Мака Хаукинза с готовностью откликнулись на призыв Хаука о помощи и охотно подыграли ему…

– Подыграли ему?.. О боже!.. Хизелтайн!.. Этелред!.. Наркотики!.. Золотой Треугольник!.. Итак, ты совершил ошибку, но ты же и снял обвинение. Не правда ли?

– Да, но было уже поздно: военные еще хуже конгрессменов. Этелред не получил своих трех звездочек, а его дружки свалили все это на меня и подсобили Маку.

– Ну и?..

– Одна из этих сволочей приковала к моему запястью кейс с наклейкой «совершенно секретно», после чего меня выставили вон с двумя тысячами шестьюстами сорока одной копией документов из не подлежавших огласке досье и не имевших, как правило, никакого отношения к Маку Хаукинзу, прикинувшемуся невинным младенцем.

Арон Пинкус, повалившись с закрытыми глазами на кушетку, коснулся плечом пришедшей в сознание, но так и не оправившейся от потрясения миссис Элинор Дивероу.

– Как я понимаю, следующие пять месяцев ты находился всецело в его власти, – чуть приподнял веки Арон.

– В противном случае мне грозили или бесконечная отсрочка моей демобилизации… или двадцать лет заключения в Ливенворсе.

– Так деньги эти ты получил в качестве выкупа?

– Какие деньги?

– А те, что ты столь щедро вложил в этот дом… Сотни тысяч долларов!.. Они ведь твоя доля выкупа, не так ли?

– Какого выкупа?

– За папу Франциска, конечно… Когда вы его освободили…

– Мы не получили никакого выкупа: кардинал Игнацио Кварце отказался заплатить.

– Какой кардинал?

– Это другая история… Так вот Кварце вполне устраивал Гвидо.

– Гвидо? А это кто такой? – Пинкуса, казалось, вот-вот хватит апоплексический удар.

– Вы кричите, Арон! – пробормотала Элинор.

– Гвидо Фрескобальди, – пояснил Дивероу. – Кузен Зио, как две капли воды похожий на него. Он был в «Ла Скала» во вспомогательном составе, третьем, и иногда ему перепадали небольшие роли.

– Хватит! – Знаменитый юрист несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь взять себя в руки. Затем, понизив голос, заговорил как можно спокойнее: – Сэм, ты вернулся домой с большими деньгами, которые получил отнюдь не от почившего в бозе богатого родственника. Откуда же они у тебя?

– Собственно говоря, Арон, это была та часть оставшегося капитала из собранных нами для нужд корпорации денежных средств, которая причиталась мне как одному из ее управляющих.

– О какой корпорации идет речь? – спросил Пинкус слабеющим голосом.

– «Шеперд компани».

– «Шеперд»?..

– Ну как в словосочетании «гуд шеперд». [29]

– В словосочетании «гуд шеперд», – повторил Арон словно в трансе. – Значит, деньги были собраны для этой корпорации…

– Вначале предполагалось получить прибыль в десять миллионов долларов на каждого инвестора. Всего же пайщиков было четверо. Образовав товарищество с ограниченной ответственностью [30], они рисковали лишь вложенным ими капиталом, который, как предполагалось, должен был принести им прибыль, превышающую инвестированную ими сумму в десять раз… Собственно говоря, никто из этих четверых не стремился к юридическому оформлению своего партнерства и предпочитал смотреть на свои капиталовложения как на доброхотные пожертвования в обмен на анонимность.

– В обмен на анонимность? Неужели она стоила сорока миллионов долларов?

– Во всяком случае, анонимность – это то, что мы действительно гарантировали им. И на чье же имя смог бы я в таком случае перевести остававшиеся у корпорации денежные средства, а, Арон?

– Ты… ты что, был юристом в этой пародии на коммерческое предприятие?

– Да, но не по собственному почину, – попытался оправдаться Дивероу. – Поверьте, я не стремился к этому.

– Понятно. Все дело в двух тысячах и неизвестно в скольких еще секретных документах, незаконно вынесенных тобою из архива. И в страхе, что тебя не демобилизуют или упекут в Ливенворс.

– Бывает и кое-что похуже, Арон. Как я слышал от Мака, когда отдел Пентагона по связям с общественностью принимает решение об устранении того или иного лица, происходят вещи куда более тонкие, чем просто расстрел.

– Да-да, все ясно… Сэм, твоя милая мама, которая, к счастью, еще не вышла из состояния шока, только что упомянула, ссылаясь на твои слова, будто деньги принесла тебе торговля предметами культа…

– Собственно, как было четко оговорено в уставе нашего товарищества с ограниченной ответственностью, корпорация в основном занималась скупкой и продажей предметов культа, а также посредническими операциями в торговле этими товарами. Думаю, я неплохо справлялся со своими обязанностями.

– Боже милостивый! – воскликнул Пинкус, сделав глотательное движение. – Выходит, таким вот «предметом культа» и стал похищенный вами папа Франциск Первый!

– С юридической точки зрения, Арон, вы не совсем корректны. И ваше последнее замечание вполне может быть расценено как клеветническое.

– О чем ты? Взгляни лучше на фотографии на этих стенах!

– То же самое я мог бы предложить и вам. Выражаясь юридическим языком, похищение означает принудительное или насильственное удержание лица или группы лиц против их воли с целью получения выкупа за их освобождение. Хотя, как я уже говорил, мы и в самом деле тщательнейшим образом разработали план захвата папы римского и обеспечили возможность его выполнения финансовыми средствами, замысел наш провалился, и нам пришлось бы вообще остаться ни с чем, если бы не добровольное, я бы даже сказал, полное энтузиазма сотрудничество с нами этого субъекта. И едва ли эти фотографии подтвердят высказанное вами предположение о том, что на предмет нашей беседы оказывалось давление. Вы видите, выглядит он довольным и пребывающим в прекрасном расположении духа.

– Сэм, ты просто толстокожий! Неужели чудовищность того, что вы совершили, не пробила хотя бы малейшего отверстия в той броне, за которой ты укрыл свою совесть?

– У каждого свой крест, Арон!

– Это не самое удачное выражение, которое ты мог бы употребить. Право, мне неприятно об этом спрашивать, но все-таки как же вы водворили его обратно в Рим?

– В соответствии с продуманной Маком и Зио программой, окрещенной Хауком «возвращением через черный ход». Во исполнение ее Зио начал петь в опере.

– У меня нет больше сил, – прошептал Пинкус. – Я хотел бы, чтобы этого дня вообще не было. Чтобы я не слышал от тебя ничего подобного и лишился бы зрения, дабы не видеть этих снимков.

– Как вы думаете, какое у меня сейчас самочувствие? Что ощущаю я изо дня в день? Девушка, единственная, которую я полюбил по-настоящему, бросила меня. Но я сумел уже кое-что усвоить, Арон, а именно: жизнь продолжается!

– Бесподобная мысль!

– Я имел в виду, что с этим покончено. Все это в прошлом. И в каком-то смысле я даже рад тому, что случилось. Как-никак, но я обрел свободу. И могу смело идти вперед, зная, что этот сукин сын никогда больше не сунется ко мне.

И тут зазвонил телефон.

– Если это из конторы, – произнес Пинкус, – то скажи, что я в храме. Я не готов вот так сразу выйти отсюда во внешний мир.

– Будет сделано, – заверил его Сэм, направляясь к письменному столу, где продолжал трезвонить аппарат. – Мама немного не в себе, что же касается Коры, то лучше не подпускать ее к телефону… А знаете, Арон, сейчас, после того, как вы узнали обо всем, на душе у меня полегчало. Я не сомневаюсь в том, что смогу с вашей помощью найти свой путь. Я смогу противостоять любым трудностям, которые встретятся мне впереди, и буду открывать новые для себя горизонты….

– Возьми же трубку, Сэм, голова просто раскалывается от этой проклятой штуки.