Сделка Райнемана - Ладлэм Роберт. Страница 78

У Дэвида возникло ощущение, что кто-то стоит за его спиной. Это чувство, выработанное годами, никогда не подводило его.

Он оглянулся.

С улицы, освещаемой жгучим аргентинским солнцем, вступил в тень подворотни второй участник слежки – тот, кто наведывался к Дэвиду в дом. Он был одного роста со Сполдингом, крупный и сильный.

Дэвид, зажмурившись от яркого света, отпустил хромоногого, рассчитывая одним прыжком отскочить к противоположной стене.

Но он просчитался!

Агент гестапо, собрав последние силы, вцепился в Сполдинга.

А потом, обхватив его обеими руками, повис на нем всей тяжестью своего тела.

Дэвид выбросил вперед ногу, стараясь задержать, хоть и на какую-то долю секунды, второго противника, и одновременно двинул локтем хромоногого, державшего его сзади.

И хотя немец, не выдержав удара, разжал свою хватку и отлетел к стене, Дэвид понимал, что время упущено.

Мощная рука потянулась к его лицу. И в этом было что-то страшное и в то же время нереальное. Сполдингу показалось, что у него перед глазами прокручивается в каком-то замедленном темпе фильм ужасов. Не успев еще ни в чем разобраться, он почувствовал, как пальцы вцепились ему в волосы, и понял, что сейчас его ударят головой об стену.

Так оно и случилось. Послышался хруст, затылок взорвался страшной болью, все вокруг завертелось и куда-то поплыло.

Сполдинг, теряя сознание, полетел в пустоту.

Первое, что почувствовал Дэвид, приходя в себя, – это сильный терпкий запах. Он лежал в той же подворотне, у самой стены. Весь мокрый: его лицо, рубашка, брюки были чем-то залиты.

Дешевым виски, как понял он чуть позже. Очень дешевым и очень пахучим. Рубашка висела на нем лохмотьями. С одной ноги исчезли бесследно ботинок вместе с носком. Пояс на брюках расстегнут, застежка-«молния» наполовину спущена.

В общем, классический образ бродяги.

Сполдинг попытался сесть. Как привести себя в порядок? Сколько сейчас времени? Он хотел посмотреть на часы, но они пропали. Так же, как и бумажник. И деньги. И все остальное, что было в карманах.

Дэвид с трудом поднялся. Солнце уже село, наступила вечерняя пора. На Авенида-Парана было теперь малолюдно.

Так какой же сейчас все-таки час? Если, как казалось ему, он пролежал без сознания не более часа, время еще не столь позднее.

Интересно, ждет ли его еще Джин?

Она сняла с него одежду, приложила к затылку лед и уговорила его постоять подольше под горячим душем.

Когда Дэвид вышел из ванны, Джин дала ему выпить и присела рядом.

– Хендерсон будет настаивать на твоем переезде в посольство. Но ты, наверное, и сам догадываешься об этом, не так ли?

– Я не могу прятаться там.

– Но ведь нельзя, чтобы тебя избивали каждый день. И не говори мне, что это были воры. Ты сам не соглашался с Хендерсоном и Бобби, когда они пытались внушить тебе это после происшествия на крыше.

– То, что было тогда, и то, что случилось сейчас, – это разные вещи. Господи помилуй, Джин, меня же обобрали до нитки! – произнес Дэвид решительным тоном. Для него было важно, чтобы она поверила ему сейчас. Ведь вполне возможно, обстоятельства сложатся так, что больше они не смогут встречаться. Как ни горько было ему, он не исключал такого варианта.

– Когда грабят людей, их не обливают виски!

– Нет, обливают, если хотят выиграть время, чтобы успеть убежать. В этом нет ничего нового. К тому времени, когда в полиции выяснят, что имеют дело с трезвым человеком, а не с горьким пьяницей, бандиты будут уже за двадцать миль от места преступления.

– Я не верю тебе. И не думаю, чтобы ты действительно полагал, будто я проглочу всю эту чушь.

– Это не так. Мне и в голову не приходило, что ты не поверишь мне, поскольку все, сказанное мною, – чистейшая правда. Сама посуди, нужно быть дураком, чтобы выбросить документы, деньги, часы лишь для того, чтобы девушка тебе поверила. Хватит, Джин! У меня все болит, я хочу пить.

Она пожала плечами, очевидно понимая бесполезность спора.

– Боюсь, сейчас тебе ничто не поможет, кроме шотландского виски. Я куплю для тебя бутылочку в магазине на углу Талькауано. Это недалеко…

– Нет, – перебил он, вспомнив человека с громадными лапами, посетившего незадолго до этого его дом. – Лучше схожу я. Дай денег.

– А почему бы нам не пойти вдвоем? – предложила Джин.

– Зачем?.. Думаю, будет лучше, если ты, набравшись терпения, станешь ждать меня здесь. Дело в том, что мне нужно позвонить откуда-нибудь, но никак не отсюда, одному человеку и сообщить ему, что я уже дома.

– Кому же это, если не секрет?

– Кенделлу.

На улице он спросил первого встречного, где ближайший телефон. Ему объяснили – за несколько кварталов отсюда, на Родригес-Пена. В газетном киоске.

Дэвид тотчас же отправился туда.

Служитель отеля отыскал Кенделла в столовой. Продолжая жевать, Уолтер взял телефонную трубку. Сполдинг представил себе замызганного неопрятного человека. Но постарался не думать об этом: как-никак Кенделл – больной человек.

– Леон будет здесь через три дня со своими «няньками», – сказал бухгалтер. – Я снял для него дом в районе Сан-Тельмо. Тихое, уединенное место. Сообщил Свенсону его адрес. Генерал же, в свою очередь, уведомит о будущем местожительстве Леона телохранителей ученого, и те доставят его в целости и сохранности. Они свяжутся с вами.

– Мне казалось, что это я, а не вы, должен был бы подыскать для Эжена жилье…

– Как любите вы все усложнять, – перебил Дэвида Кенделл. – Что тут такого, что это сделал я, а не вы? Они позвонят вам. А может быть – я. Мне придется задержаться здесь еще на какое-то время.

– Рад слышать это… Поскольку в дело вмешалось гестапо.

– Что?!

– Я сказал, что в дело вмешалось гестапо. Вы были не совсем правы, когда утверждали, что все пройдет тихо и гладко. Кто-то пытается все же вам помешать. Лично меня это нисколько не удивляет.

– Да вы спятили!

– Вовсе нет.

– Тогда говорите, что вам известно.

Дэвид все рассказал Кенделлу и впервые за время знакомства с бухгалтером почувствовал: тот по-настоящему испугался.

– В окружении Райнемана есть чужой. Правда, это вовсе не значит, что чертежи не будут доставлены. Просто у нас возникнут дополнительные трудности. Если только, само собой разумеется, Райнеман и впрямь надежный партнер, как вы заверяли меня. Насколько я могу судить, в Берлине уже знают о хищении чертежей. Кое-кому там стало известно не только, куда и как они попали, но и, вполне вероятно, по каким конкретно каналам заветная документация должна быть вывезена из Европы и доставлена непосредственно Райнеману. Но хотя верховное командование Германии и пронюхало о сделке, оно не намерено оповещать о своем открытии кого бы то ни было. В его планы входит другое – перехватить чертежи. Что же будет потом, вам и самому нетрудно догадаться. Многие из сотрудников Пенемюнде лишатся своей головы.

– Бред какой-то… – произнес чуть слышно Кенделл. Потом пробормотал что-то, но что именно, Дэвид не разобрал.

– Повторите, пожалуйста, что вы сказали?

– Я сообщу вам сейчас адрес… Адрес Леона… В Тельмо… Там три комнаты… Помимо парадной двери, имеется черный ход… – Бухгалтер говорил так тихо, что Сполдинг с трудом различал слова.

«Да он же впал в панику!» – подумал Дэвид.

– Я едва слышу вас, Кенделл… Успокойтесь. Возьмите себя в руки, черт возьми! Вам не кажется, что сейчас самое время познакомиться мне с Райнеманом?

– Запомните адрес в Тельмо: Терраса-Верде, пятнадцать… Там спокойно и тихо.

– Через кого поддерживается связь с Райнеманом?

– О чем это вы?

– Каким образом смог бы лично я выйти на Райнемана?

– Не знаю…

– О боже, вы же проболтали с ним целых пять часов!

– Я свяжусь с вами.

Дэвид услышал щелчок. Он не знал, что и думать. Кенделл не пожелал продолжить разговор.

Сполдингу хотелось еще раз позвонить бухгалтеру, но он не стал этого делать: в этом паническом состоянии, в котором находился Кенделл, лучше его не трогать, чтобы не осложнять и без того нелегкую ситуацию.