«Сандал», которого не было - Корецкий Данил Аркадьевич. Страница 10

– Вы все правильно сделали, – успокоил милиционера Бордюгов. – Я вас попрошу, съездите с моим следователем к главе села, пусть он свидетелей допросит.

– Съездим, конечно! Во-о-о-он мой уазик, можем ехать, если я больше тут не нужен.

– Нам бы еще автокран. Погрузить в «Урал», что осталось.

– Пришлю, без проблем!

Когда Юсупов со следователем и двумя спеназовцами уже садились в машину, к ним подошел Бордюгов.

– У меня есть к вам еще одна просьба…

– Слушаю! – обернулся начальник райотдела.

– Проследите, чтобы раненые между собой не общались, пока мы их не допросим.

– Это еще зачем? – удивился Юсупов.

– Положено у нас так. Следственная бюрократия.

– Ну, раз положено, – кивнул капитан. – Сделаем!

На месте катастрофы комиссия работала долго. Следователи и оперативники контрразведки уже описали и отсняли на фото место происшествия и его окрестности, допросили свидетелей, сообщили по радиосвязи в Ханкалу номера изъятых автоматов… А авиационные специалисты все еще продолжали копаться в куче пепла, откуда извлекли несколько черепов и костей скелетов.

– Это все, что от тел осталось? – спросил Бордюгов у начальника авиации, когда тот наблюдал, как прибывший автокран грузит в кузов «Урала» обгоревший двигатель.

– Как обычно, – покачал головой Бронеславов. – Да и что тут может остаться?! Дюраль жарким пламенем горит, там тысячи градусов… Хорошо, что в САРПП мощная противоогневая защита… Лишь бы найти…

– Что это такое?

– Система автоматической регистрации параметров полета. «Черный ящик», по-вашему.

– Есть! – донеслось в этот момент со стороны авиаспециалистов, возившихся в пожарище.

Чумазый инженер осторожно поднял из пепелища обгоревший ящик.

– Хорошо! – ответил Бронеславов. – Наберите пепла, чтоб в гробы положить, да будем сворачиваться. Здесь больше делать нечего.

Чечня, Мохк-Мартан, 2004 г.

Очнулся Граф в больнице. Совсем ненадолго. Обвел мутным взглядом склонившихся над ним медиков и снова провалился в забытье.

– Со сбитого вертолета… Все сгорели, а этот в рубашке родился… Ушиб головы да рана в плечо… Надо пулю вынимать… Давай наркоз… – прорывались в сознание обрывки фраз.

Но вскоре звуки пропали, и Граф провалился в тяжелый, без сновидений сон.

Бзын-н-н-нь! – лопнула натянутая бечева… Он уже слышал когда-то этот звук. И ничего приятного с ним связано не было. Скорей наоборот…

Аюб открыл глаза. Осторожно повернул голову – казалось, она сейчас лопнет – осмотрелся: четырехместная палата, свежевыкрашенные бледно-зеленые стены, стеклопластиковая дверь плотно закрыта, извне никаких звуков не слышно, окно тоже из пластика, не зарешечено, судя по дереву за ним – второй этаж. Две кровати аккуратно заправлены, а на третьей, по диагонали от Аюба, свесив на пол ноги в ботинках с высокими берцами, лежит человек в натовском камуфляже. Лицо его повернуто в сторону Аюба, но глаза закрыты – спит. Под правой рукой у незнакомца автомат, на тумбочке рядом стоит портативная радиостанция, лежат кроссворд и шариковая ручка, а из-под подушки виден свернутый ремень с пистолетом в кобуре. «Снял, чтобы не давило, – понял Граф. – Тоже мне, воин!»

Аюб приподнял простыню с одеялом, осмотрел себя. Из одежды на нем остались лишь трусы. Нащупал рукой оберег на груди – запечатанный муллой маленький кожаный мешочек с написанной на бумаге молитвой внутри. Кроме левого плеча теперь забинтована еще и голова. Ощупал – повязка не полностью и волосы не сбриты, значит, не так уж все страшно. Осмотрел край простыни, где обычно бывает штамп на больничном белье – так и есть: «Мохк-Мартановская ЦРБ».

«Значит, из Чечни улететь не успели, – размышлял Аюб. – Сбили нас над Мохк-Мартаном и доставили в ближайшую больничку. Кого, кстати, нас? И где остальные?»

– Эй! – негромко позвал он.

Охранник лишь пошевелился во сне.

За дверью послышались шаги, и в палату вошли двое: пожилой чеченец в белом халате, судя по всему – врач, и молодой, в такой же форме, как и охранник, но из оружия лишь «Стечкин» на боку – явный признак, что он здесь старший – командир отделения, а может, даже замкомвзвода.

– Я же просил, чтобы в этой одежде сюда не заходили, – укоризненно сказал врач. – Еще и на кровать лег.

Старший охраны подошел к кровати, взял автомат подчиненного, повесил себе на плечо. Потом взял с тумбочки рацию, проверил регулятор громкости. Стерильность палаты сейчас волновала его явно меньше всего.

– Спишь?! – взревел он.

Охранник вскочил, сел на кровати, спросонья пытаясь найти автомат.

– Оружие ищешь? – не давая ему опомниться, продолжал старший. – Почему по рации не отвечал?

– Батарейка села, – попытался оправдаться охранник.

– Не села! Звук убрал, чтобы спать не мешала. Не высыпаешься, да?

Охранник надел ремень с пистолетом в кобуре и встал.

– Конечно не высыпаюсь, – сказал он. – Я же ночью в патруле был.

– Ничего, на гражданке теперь выспишься! Уходи, жди меня на улице! Скажи Маге, пусть сюда идет!

Охранник вышел.

– Как себя чувствуете? – спросил врач по-русски.

– Бывает и лучше, – тоже на русском ответил Аюб.

– Голова кружится?

– Да.

– Вы помните, что произошло?

– Не совсем.

– Травма головы получена не при ударе об землю. Если бы вы приземлились на голову, мы бы уже ничем не помогли. Похоже, вы были без сознания, когда падали. Мышцы были расслаблены. Если бы пытались сопротивляться травме, получили бы удар по сокращенным мышцам, порвали бы сухожилия…

– Сколько я проспал?

– Почти сутки.

– Где мои вещи? У вас или друзья мои забрали? – попытался совместить два вопроса в один Аюб.

– Значит, вы все-таки помните, что произошло?

– Нет.

Аюб закрыл глаза и сделал вид, что ему очень больно. Впрочем, сильно притворяться не пришлось, чувствовал он себя действительно скверно. Старший охраны следил за их разговором, внимательно рассматривая Графа.

– Ты чеченец? – неожиданно спросил он по-чеченски.

Аюб решил, что скрывать нет смысла.

– Да, я чеченец.

– Диктуй полные данные!

Граф молчал.

– Э, не засыпай! Мне ж нужно в рапорте указать.

– Ему нельзя пока долго разговаривать, – вступился за Аюба врач, тоже перейдя на чеченский.

– Ладно, – согласился старший охраны и спрятал в карман приготовленный блокнот.

В палату вошел новый охранник.

– Куда без бахил, без халата?! – замахал на него руками врач.

– Мага, иди в коридоре будь! – приказал старший.

Тот послушно исчез за дверью.

– Утка под кроватью, ее легко достать не вставая, – сказал врач. – Вода на тумбочке. Если что-то нужно, можно позвать охранника, он позовет медсестру. Вставать я категорически запрещаю!

Врач повернулся и пошел к выходу. Старшему охраны не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним.

Чечня, Ханкала, штаб объединенной группировки, 2004 г.

На очередное совещание у командующего Объединенной группировкой пришел начальник инженерно-авиационной службы, прибывший из Моздока.

– Подполковник Прохоров Алексей Иванович! – представил прибывшего начальник авиации. – Главный специалист по летным происшествиям.

Инженер как-то неловко поднялся, демонстрируя угловатость и привычки гражданского человека.

– Докладывайте, подполковник, что вам удалось выяснить! – потребовал генерал Свиридов. – Сидя докладывайте.

Прохоров сел.

– В результате проведенных исследований изъятых с места авиационного происшествия деталей установлено, что разрушение лопастей свободной турбины левого двигателя характерно для повреждений от боевой части ракеты ПЗРК, – сообщил он. – В ходе вскрытия блока САРПП-12ДМ обнаружено, что в нем отсутствует накопитель информации.

– Что это значит? – судя по тону, Свиридов начинал терять терпение.

Прохоров молчал. Начальник авиации догадался, что вряд ли его коллега сможет объяснить сказанное более доступно. Просто потому, что искренне не понимает, что тут можно еще разъяснять.