«Сандал», которого не было - Корецкий Данил Аркадьевич. Страница 12
На третий день перед обедом в палату, как всегда без стука, зашел охранник с двумя стульями в руках, на которые уверенно уселись два неизвестных человека в военной форме.
– Следователь военной прокуратуры капитан юстиции Красковский! – представился один из гостей.
– Старший лейтенант Бараков, контрразведка! – кивнул другой.
Охранник вышел, оставив их наедине.
– Как вы себя чувствуете? – стандартно начал разговор капитан. – Врач сказал, что вас уже можно допросить.
– Ему виднее, – усмехнулся Граф.
– Вот и хорошо! Давайте так: сначала вы мне все подробно расскажете – кто вы, откуда и куда летели, что произошло, а потом я занесу это в протокол. И еще: я должен предупредить вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний.
Аюб промолчал.
– Мы вам представились, – продолжал следователь. – Представьтесь и вы нам!
Он достал из кожаной папки бланк протокола, приготовился записывать.
– Аюбов Шарип Мурадович, войсковая часть 88606, – назвал Аюб свои данные прикрытия.
При поступлении запроса в Минобороны на их проверку он незамедлительно будет направлен в Управление специальных операций. А там сразу вмешаются – по засекреченной связи инициатору проверки поступит команда оставить проверяемого в покое. Так должно быть, так объяснял Мухтарыч, и до сих пор всегда было именно так. Хотя напрямую «сандаловцы» с этим механизмом не сталкивались: это была задача подполковника в темных очках под позывным Вампир. Только где они сейчас: и Мухтарыч, и Вампир?
– Где ваши документы? – спросил Красковский.
– Не знаю. Наверное, сгорели.
– Где ваш жетон?
– Потерял, где же еще? Меня сюда без сознания доставили…
Он представил, как бы пришел в банду Саббаха с документами в кармане и с жетоном на груди и невольно улыбнулся. Следователь воспринял это по-своему.
– Я спросил что-то смешное?
– Нет, это нервное. Я себя-то плохо помню, а уж про жетон…
– Откуда вы летели?
– Не помню.
– Понятно…
Следователь повернулся к особисту.
– У этого тоже память отшибло. Что будем делать?
– Ну а что тут поделаешь?! – Бараков картинно пожал плечами. – Покопаемся в этой темной истории, запросим Министерство обороны, проверим то, что они нам напели, подсоберем факты – картина и прояснится!
– По части пения – это не о нас, – хмуро сказал Аюб. – Певцов среди нас нет!
– Хорошо, что вы это помните! – усмехнулся контрразведчик. – Значит, память возвращается!
– А логическое мышление и не исчезало! – так же хмуро продолжил Аюб. – И я понимаю, что вы к нам относитесь недоброжелательно и с недоверием!
– Не обращайте внимания, – успокоил его следователь. – Это просто профессиональный жаргон. Я вам верю. А «контрики», вы же знаете, мать родную готовы подозревать…
Красковский, вроде незаметно, подмигнул своему спутнику. И Аюб понял, что они, как в голливудских фильмах, играют в доброго и злого следователя. Впрочем, он и так это знал, без всякого кино и подмигиваний.
– Выздоравливайте, – доброжелательно улыбнулся Красковский.
– И я желаю того же! – кивнул Бараков. – Ведь мы вовсе не такие плохие, как о нас иногда думают…
Вежливо поклонившись, визитеры ушли.
Москва, декабрь 2004 г.
– Поступил запрос из военной прокуратуры Объединенной группировки, – доложил помощник оперативному дежурному по Министерству обороны. – Насчет подтверждения личности четверых военнослужащих из в/ч 88606. Такой части в реестре нет. Может она из этих… Ну, которые в отдельном списке?
Грузный подполковник достал из сейфа черную кожаную папку, просмотрел листы с грифами высокого уровня секретности и покачал головой.
– Среди частей прикрытия такой нет… Правда, эти списки меняются… Позвони на всякий случай «спецам», в их конспиративный отдел.
– Звонил. Там телефон отключен. В кадрах сказали – отдел вообще расформирован.
– Ну, раз так, – подполковник пожал плечами, немного подумал. – Подготовь ШТ: «Воинская часть 88606 в реестре Минобороны отсутствует. Перечисленные вами лица в списках личного состава не значатся…»
– Я понял, – кивнул капитан.
Передача дел заняла почти целый день. Но наконец акт передачи документации был подписан. Точнее, акт передачи почти всей документации.
– Что-то вы хмурый, Артем Николаевич! – сказал Коцубенко. – Вы не думайте, что это я торопил с приказом – слово офицера! Мне спешить некуда – месяцем раньше, двумя позже… Старшие сами решили, почему такая спешка – не знаю.
– Да я и не думаю, – ответил бывший начальник Управления специальных операций. – Меня другое заботит…
– Ну и хорошо, у меня словно гора с плеч… А давайте перекусим и махнем по рюмке! Новый год на носу, старый проводить надо…
Дединец усмехнулся.
– Это верно. Я старый, ты новый…
– Артем Николаевич! – Коцубенко развел руками. – Я же совсем не к этому…
– Мы еще дела не закончили.
– Закончим! Основное-то сделали!
– Не знаю…
– Перерыв на десять минут и закончим! – Коцубенко увлек предшественника в комнату отдыха где, оказывается, был накрыт стол. Нарезка из суджука и бастурмы, слабосоленая семга, отварная картошка, принесенные из столовой и уже остывшие отбивные, кизлярский коньяк и карачаевская водка…
Дединец покрутил головой.
– Да здесь у тебя целый банкет, – этой фразой он как бы отстранился от своего кабинета и своей комнаты отдыха, в которой пышных застолий никогда не устраивал, разве что выпивал иногда с ребятами, вернувшимися с тяжелых заданий или получившими по секретному Указу награду, которую не следовало широко «обмывать».
А теперь это были владения Коцубенко, и чувствовал тот себя в них вполне уверенно. Поручил же кому-то из новых подчиненных все это организовать и тихо, через вторую дверь сервировать стол, пока они занимались делами в кабинете. Значит, хороший организатор и умеет работать с людьми.
– За вас, Артем Николаевич, за те сложные и архиважные операции, которые вы спланировали и провели и которые изменили оперативно-тактическую и политическую обстановку во многих районах земного шара!
Коцубенко говорил красиво, патриотично и в общем-то правильно. Было сразу понятно, что он привык быть в центре внимания. Дединец же, хотя и хотел расслабиться, не мог заставить себя выпить. Лишь пригубил для вида рюмку. Не привык он так. Работать так работать, а если гулять, то дела закончить, а документы и оружие – в сейф. Но у сменщика, похоже, другие понятия. Впрочем, пока все шло в рамках приличия.
– Очень жаль, что вы уходите, – продолжал Коцубенко, торопливо закусывая и наливая по-новой. – Я на ваше место не метил, от души говорю! Я бы и в замах походил, поучился. Хуже бы не было!
– Мое время кончилось, все изменилось и будет меняться еще. Я вовремя ушел, – сказал Дединец и все-таки выпил.
Коньяк был неплохой, но не такой, как когда-то. Впрочем, не в коньяке, скорей всего, дело, а в возрасте. Раньше и вода была мокрее…
Коцубенко кивнул
– Да, сейчас никто не согласился бы запустить такую шайтан-группу в республику. Многие считают, что это провокация.
– Я же и говорю…
Дединец внезапно замолчал, будто одернул сам себя.
– Давай закончим с делами! – Он встал, прошел в угол комнаты, снял со стены картину «Пограничник в дозоре», отключил сигнализацию и набрал комбинацию цифр на открывшемся сейфе. Толстая дверца тяжело открылось. В стальном нутре лежала одна‑единственная красная папка, опечатанная сургучной печатью.
Генерал-лейтенант осторожно вынул ее и положил на стол, между бутылок, тарелок и стаканов. Аккуратно, чтобы не накрошить, сломал печать, открыл папку. В ней оказался краткий отчет о результатах работы группы и около полутора десятков тонких личных дел.
– Шестнадцать. Передаю для уничтожения, согласно приказу!
Коцубенко взял несколько дел, открыл одно, второе, небрежно полистал… С фотографий на него глядели Аюб, Док, Монтана, Мухтарыч… Он вздохнул, захлопнул очередное дело, спрятал их обратно в папку. Потом просмотрел отчет о работе: «Уничтожен готовящий теракт «Бамбук» – подрывник и брат полевого командира «Борза», уничтожена бандгруппа Исмаила Умарова, уничтожен «Борз» и его группа, предотвращен теракт в Москве с использованием шахидки Мадины, уничтожены банды Абу Усмана и амира Сайди». Ниже печатного текста написано от руки почерком Дединца: «Уничтожен международный террорист «Саббах» и его банда»…