Спасти посольство - Корецкий Данил Аркадьевич. Страница 36

Подошёл старший лейтенант Матвеев, скомандовал:

— Становись! Для проведения занятий по парашютно-десантной подготовке построиться!

Десантники подскочили с травы и быстро заняли свои места. Ротный оглядел строй и удовлетворённо кивнул.

Афганистан. Кабул

Ночь прошла беспокойно: на улицах слышались перестрелки, очереди раздавались и у самой ограды посольства. На рассвете Шаров вышел во двор, щурясь от яркого солнца, огляделся, подошел к молодому парню в гражданском костюме и с автоматом в руке — бойцу взвода охраны, сформированному из бывших пограничников.

— Как обстановка? — спросил он, протягивая руку.

— Не очень. — Погранец невесело ответил на рукопожатие. — Царандой снял внешнюю охрану.

— Да-а-а, это плохой признак.

Шаров прошел КПП и вышел на улицу. У ворот стояли и сидели вооруженные афганцы, человек десять. Скрывая беспокойство, он подошел, поздоровался.

— Что вы здесь делаете?

— Охраняем шурави по приказу Шах Масуда, — доброжелательно, обнажив в широкой улыбке крупные жёлтые зубы, ответил невысокий черноусый крепыш в «пуштунке», скрестив руки на «калашникове». Судя по «мотороле» в нагрудном кармане — это был командир.

Шаров перевел дух:

— А ночью что за стрельба была?

— Какие-то шакалы к вам через забор лезли. Мы их убили, — буднично ответил черноусый.

— Спасибо! — произнес Шаров и возвратился в посольство.

Взглянув на часы, он сразу направился в бомбоубежище, обязательное по инженерному плану и когда-то выстроенное «на всякий случай» советскими стройбатовцами. Много лет оно не использовалось и вот теперь пригодилось. Конечно, когда объект строили, никому не приходило в голову, что оно будет использоваться по прямому назначению, а уж то, что в нём придётся кому-то жить достаточно длительное время, казалось совсем маловероятным. А сейчас здесь жили практически все сотрудники посольства — двести человек… И конечно, выяснилось, что бункер малопригоден для таких целей.

Серо-грязные бетонные стены с островками плесени под потолком, висящие тонкими лианами провода, ржавые и влажные на стыках трубы. Иногда по густо и толсто запорошенному пылью полу, шурша лапами, пробегали тощие остромордые крысы. Крысы бегали по трубам и проводам, над стоящими вдоль стен двухъярусными кроватями. Раньше они приводили женщин в ужас, но теперь к ним привыкли.

Хотя привыкнуть к новым условиям жизни было трудно, если не сказать — невозможно. Скученность, сырость, теснота… Из-за плохой вентиляции было невозможно вдохнуть полной грудью, поэтому у выходной двери всегда стояли несколько человек, чтобы вволю надышаться. Из-за неисправности электропроводки не было света. Старый керосиновый фонарь «летучая мышь» напоминал партизанский музей в керченских каменоломнях. Он стоял на узком столе, прикрученном к стене, света давал немного, создавая вокруг себя сказочную атмосферу. Но это была жуткая сказка, и изломанные, шевелящиеся на стенах тени пугали впечатлительных дам. Хорошо, что детей вывезли заранее…

«Затянули эвакуацию, затянули», — думал Шаров, пробираясь по бетонным лабиринтам. Сам он, сославшись на оперативную необходимость, по-прежнему жил наверху, в своей комнате: опытный разведчик, как и все его коллеги, обладал здоровым фатализмом — чему быть, того не миновать… Да и наверху легче контролировать обстановку.

Его мысли прервал разрыв снаряда. Похоже, рвануло совсем близко от посольства или даже на его территории. Дрогнул под ногами бетонный пол, посыпалась пыль, вскрикнула какая-то женщина.

— Спокойно, товарищи, спокойно, — послышался впереди уверенный голос Погосова.

Он проводил совещание в самом большом помещении бункера, стоя за небольшим столом с несколькими керосиновыми фонарями, вокруг, прислонившись к кроватям и стенам, тесно, как сельди в бочках, стояли сотрудники, свободные от обязательных дежурств.

Шаров подошел и стал, как обычно, рядом с послом. Он успел к самому началу.

— В Кабул вошёл Шах Масуд и просочились мелкие группы хазарейцев. В городе стычки, перестрелки, анархия. Ночью стреляли прямо у нас под забором.

Погосов взглянул на Шарова, будто ожидая от него пояснений и уточнений, но тот только кивнул.

— Надо быть готовыми ко всему. И выполнять все поступающие указания. Имейте в виду, — голос посла окреп, над бровями чётко обозначились морщины, — гражданская война дошла уже до Кабула. Хаос, кровопролитие — неизбежны. Поэтому очень важна дисциплина.

Погосов оглядел приунывших подчинённых. Видимо решив, что нагнал уже достаточно жути, он ободряюще улыбнулся:

— Но не вешайте носа! Держитесь веселей! Мы сделаем всё возможное для скорейшей эвакуации на Родину!

Шаров из-за плеча посла наблюдал за Верой Индиговой. Она, как могла, сдерживала волнение и нервно покусывала нижнюю губу. На верхней губке блестели капельки пота. Нервы? Переживания? Или это следствие духоты?

— Александр Михайлович, у вас есть дополнения? — обратился посол к резиденту.

Тот кивнул:

— Да. По приказу Шах Масуда его бойцы заступили на охрану нашего посольства, заменив бросивших пост царандоевцев.

Среди слушателей прошел облегченный шумок.

— Спасибо, Александр Михайлович! — поблагодарил Погосов. И объявил: — Совещание окончено! Вопросы есть?

Все молчали, обсуждать было нечего. Присутствующие прекрасно понимали, что «всё возможное для скорейшей эвакуации» могут сделать только в России и ждать надо решения Москвы.

Касым жил один в старой деревне на склоне горы Шир-Дарваза. Жену убило при обстреле, а детей у них не было. Собственно, от деревни осталось не больше двух десятков домов, остальные были разрушены войной или, брошенные хозяевами, пустовали и приходили в негодность. Жители ушли в город или переселились к родственникам в окрестные деревни. Остались одни старики, которым некуда было идти и которые просто доживали свой век в месте, где родились и прожили всю жизнь. Несмотря на нелюдимость и замкнутость, Касым тоже собирался переехать в Кабул — Безбородый обещал найти хорошую работу. Но сейчас все изменилось: власть меняется, шурави потеряли силу и уходят, никто не знет, как сложится дальнейшая судьба тех, кто с ними сотрудничал.

Тем более, в последние дни он как будто почувствовал слежку. И хотя следили за ним какие-то сопливые мальчишки, он испытывал беспокойство. Потому что в Кабуле мальчишек часто используют серьезные и опасные люди: дети не привлекают внимания, и платить им можно гораздо меньше. А когда мальчишки выполнят свою работу, тогда и приходят те, кто за ними стоит…

Сейчас у него появились хорошие деньги, можно уехать на север, купить небольшой домик и переждать опасное время. Лучше всего было бежать немедленно, но Касым пообещал Безбородому найти родственников несчастного Бахтияра, поэтому он решил немного задержаться, до завтра. Аллах милостив и оградит его от беды на один день…

Но на этот раз Аллах милость не проявил. Незваные гости пришли перед рассветом, когда сон глубок, а силы зла чувствуют себя наиболее вольготно. От сильного удара хлипкая дверь сорвалась с петель, он не успел схватить автомат, а нож у него выбил огромный бородач с маленькой головой, но мощными плечами и руками. Когда зажгли лампу, оказалось, что он похож на орангутанга, которого Касым когда-то видел в зоопарке. А нечеловеческий взгляд заставлял вспомнить врага рода человеческого: так может смотреть только шайтан.

— Презренный сын собаки, предатель и вероотступник! — заорал он, нанося Касыму сильнейшие удары, от которых сотрясалось все тело и мутилось в голове.

— Ты спутался с гяурами, как подлый шакал! — вторил ему такой же огромный и такой же бородатый напарник, размахивая перед лицом кривым, ржавым от засохшей крови кинжалом.

Эти могучие бородачи были главными. Еще двое были у них на подхвате: они зажгли свет и, как ищейки, принялись обыскивать убогое жилище, где отродясь не водилось ничего ценного, а потому и не было мест, где ценности можно было спрятать.