Синий, как море - Лайк Александр. Страница 30

— А почему вы отказались от этой версии?

— Ты слишком много помнишь о себе и о Домене.

— Да ни черта я не помню!

— Помнишь, — сказал Данк твердо. — По мелочам. Видно, что твоя память — память Райдока, только сильно ущербная. А Мертвая Радуга чужой памятью не наделяет. К тому же, не очень понятно было бы, куда делся настоящий Райдок.

— Украли. Разменяли заклятием.

— Сагастен бы почувствовал. Я так полагаю, во всяком случае. Сам он утверждает, что есть варианты, когда не почувствовал бы. Но что-то не верю я в эти варианты.

— Я сейчас готов поверить во все, что угодно, — проворчал я мрачно. Собственно говоря, мне так и приходится поступать. Сам-то я ничего не знаю, опыта набираться поздно, вот и верю, — я искоса глянул на Данка, на слово верю, кому ни попадя.

— Ну, — невозмутимо отозвался Данк, — у тебя неплохой набор первых встречных. Любой бы позавидовал.

Я решил атаковать в лоб. Раз он корчит такую серьезную морду на мои подколки…

— Слышь, дядя, отдай письмо.

— Какое такое письмо? — Данк невинно разглядывал облака.

— Мое письмо. Которое мне.

— А-а… Забудь.

— В смысле?!

— В смысле насовсем забудь. Сагастен его спрятал так, что и сам не уверен насчет достать обратно. Чуть ли не дьяволу в задницу.

— Зачем?! — я действительно был поражен.

— Чтобы ты его никоим образом не смог прочесть.

— Блин! Мать! Данк, я ведь его себе писал специально для того, чтобы обязательно прочесть!

— Кажется, да. Но теперь уже поздно. Видишь ли, тут получилась та же история, что с дейненделльским предсказанием.

— Не понял? — мрачно и агрессивно сказал я.

— Это письмо должен был прочесть ты. Ты и никто больше. Тогда, возможно, оно тебе и помогло бы. Хотя сомневаюсь. Но получилось так, что его прочитали все мы. Все, кроме тебя. Письмо должно было изменить твои действия, при том, что все остальные действовали бы без учета этой информации. Теперь, хотим мы того или не хотим, все мы изменили свое поведение. Из-за письма. И единственный способ компенсировать это — тебе придется вести себя, как ведется. Иначе начнется каскад изменений реальности будущего — знаешь, предсказание, которое пытается исполнить само себя, и в результате губит само себя и все окружающее. Нет, малыш, к сожалению, ты остался без пирожка. Раньше надо было читать, втихую. И тут же сжечь. И пепел съесть. И запить кислотой, чтоб наверняка.

— Не успел, — злобно сказал я. — Не измывайся, Оранжевый! Не можешь отдать, хоть перескажи вкратце, а?

— Я же говорю, — ласково сказал Данк, — под запретом для тебя не исписанная бумажка в конверте, а информация, которую она содержит. Значит, та часть меня, которая содержит это знание, для тебя тоже под запретом. Да не расстраивайся ты так, малыш! Поверь, все, что там написано, тебе уже не поможет. Сейчас, во всяком случае. Представь себе, что там было написано, к примеру, как нас получше обмануть. Ну, прочитал бы ты его — и что? Мы ведь это тоже узнали, так что прока тебе от такой подсказки немного…

Я подумал.

— А там действительно было написано, как вас обманывать?

— Нет, малыш, — Данк уныло засопел. — В том-то и беда, что нет. Все, что я могу тебе рассказать… В общем, Райдок почуял, что на него движется нечто пугающее и неопределенное. Он не смог определить, что именно. Это было как-то связано с Дейненделльским пророчеством, но не впрямую. Он знал, что должен измениться. Измениться до такой степени, что и Райдоком уже почти не быть. Он не мог этому противостоять. Поэтому решил предупредить события, оставив самому себе некоторые инструкции. Кое в чем он ошибся. Но к тому же Райдок успел совершить какой-то странный обряд…

— Сопричастности, — убежденно сказал я.

— Чего… что ты сказал? — Данк явно был немного потрясен.

— Сопричастности. Я знаю. Я чувствую. Это было одно из первых слов, которое я вообще вспомнил. А теперь, когда ты произнес «обряд», я твердо убежден: Райдок, то есть я… прошлый «я» имел в виду именно обряд Сопричастности.

— Ну вот, — задумчиво сказал Данк. — Я же говорил, что ты Райдок. Да, малыш, в письме ты назвал это именно так. Но никто из нас, я подразумеваю принцев, не знал, что это такое, а Сагастен просто схватился за голову и заорал: «Под действием приближающегося заклятия! В одиночку! Сопричастности!» Потом он долго ругался на всех языках и отказался комментировать действия принца Райдока. Сказал только, что это необычайно опасная процедура, особенно в твоем состоянии. И знать ее результаты могут только участники, то есть ты. Или кто угодно, кроме самого тебя.

— И что же мне теперь делать? Кем мне себя считать?

— На первый вопрос отвечу так: у нас получилось, что лучше оставить все, как есть. Тебе были добрые предвещания. Все еще может сложиться хорошо. Веди себя спокойно и… считай себя Райдоком. Собственно, эту часть разговора ты уже слышал. Ты как раз более ли менее очнулся и начал пищать из-за стенки.

— А на самом деле я кто?

— Не знаю, — устало сказал Данк. — Никто не знает. С одной стороны, Райдок и никто кроме Райдока. С другой стороны, Райдок, измененный магией настолько, что похож на прежнего не больше, чем живой на мертвого. Никто из нас не смог определить тип изменения или однозначно назвать существо, в которое ты превратился. Может, ты оборотень. Может, коллективная иллюзия. Может, воплощение Древнего бога. И давай забудем об этом на время, малыш. Какая разница? Мы имеем дело с таким тобой, каким ты есть. Неужели ты думаешь, что если мы придумаем для тебя ярлык, что-то изменится?

— Мы будем знать, как вести себя дальше, — неуверенно сказал я.

— Нет, — Данк решительно помотал головой. — Наука не знает такого зверя — тебя. Если придумать тебе название, мы не станем больше знать о твоих повадках. Ясно одно: ты не человек. Одна лишь… э-э… та, извини, жидкость, которую ты называешь своей кровью…

— Никак я ее не называю, — зло сказал я.

— Во всяком случае, ты не являешься тем, что последние две-три сотни лет считали человеком.

— Тогда хоть убей меня, Оранжевый, я не понимаю, как вы можете мне доверять. Сделать нечеловека Синим принцем Домена? Вы ведь сами говорили: принц всегда человек! Мало ли что может натворить нежить?

— Ты усложняешь проблему, а она и так непроста, — спокойно сказал Данк. — Да, изначально принц всегда человек. От рождения. Наследный и ненаследный, призванный к цвету и бесцветный. Но представь себе, что принца зачаровали и обратили… ну, например, в собаку. Человек ли он теперь? И перестал ли он быть принцем?

— Ну… наверное, нет, — согласился я. — А так бывает?

— Бывает, — улыбнулся Данк. — Вернее, бывало. Это очень, очень сложное заклятие, требующее невероятно большой энергии. А проку от него очень мало. Один-единственный принц вышел из строя — не проще ли отравить? Кстати, именно поэтому Сельфа убеждена, что ты — Райдок.

— Не понимаю я вас, — обиженно сказал я.

Я на самом деле совсем запутался. Какие-то неуловимые логические связи все время ускользали от моего внимания.

— Чего тут можно не понять? — Данк пожал плечами. — Потратить столько сил на устранение молодого неопытного принца вроде тебя можно либо в приступе безумия, либо с очень тонким и хорошо продуманным умыслом. Даже ты, утративший память и растерянный, быстро это сообразил. Безумный маг не может, пожалуй, проконтролировать заклятие такой мощи. Значит, умысел. Каким бы зловещим и коварным он не был, вряд ли его основная цель ликвидировать Райдока и подсунуть вместо него некое немыслимое создание. Зачем? Чтобы перекусать всех членов семьи во сне? Проще создать черного вампира и послать его во дворец. Шансы на успех те же. То есть, почти никаких. Но у вампира их все-таки больше. Вампир — боевой крейтлинг, очень сильная и умелая тварь. Ее несложно засечь, но справиться с ней трудно. А тебя — треножником по макушке, и все. Помнишь?

— Помню, конечно, — зачарованно сказал я. — Эх… Данк, а я умел творить вампиров?