Поздний развод - Иегошуа Авраам Бен. Страница 67

– А ты хотел бы оказаться последним?

– А то! До смерти люблю быть последним. Несколько раз я даже собирался притаиться где-нибудь под лестницей и посмотреть, не проследует ли к тебе кто-нибудь после меня, но мне не хотелось вовлекать тебя в какие-то разборки с соседями. Да, я был бы в восторге узнать, что я был последним… иметь основания предполагать, что сразу после того, как я уйду отсюда, откроется дверь и войдет твоя жена, напевая: «Конец, конец пришел неделе». А потом крикнет тебе: «Ну что, этот твой кудрявый красавчик педик уже ушел? Давай иди сюда, у нас на ужин сегодня цветная капуста!»

– Цветная капуста?

– Я унюхал ее запах, поднимаясь по лестнице. Может, она еще не успела об этом сказать. Тогда, значит, это сюрприз.

– А ты любишь цветную капусту?

– Я ее ненавижу.

– А это на самом деле так ты думаешь о себе – «красивый и кудрявый педик»?

– Кудрявый и красивый. В таком порядке. Я просто констатирую факт.

– Да, теперь я понимаю. Я просто хотел знать, так ли ты воспринимаешь самого себя. Согласен ли с подобным имиджем.

– Я тут ни при чем. Это то, как другие воспринимают меня.

– Ты в этом уверен?

– Думаю, что да. А ты в этом сомневаешься?

– Я только спросил.

– Но о чем я начал говорить? Ты перебил меня…

– Ты начал говорить что-то о подходящем для встреч времени, об удобном кресле, о просторной комнате…

– И что меня потянуло вернуться сюда вопреки моему решению положить этому конец…

– И вот все эти гомики, о которых ты думал, и заставили тебя вернуться.

– Ну… не только. И вся атмосфера.

– Ну да – «и вся атмосфера». И всё?

– Нет, не только это. Ты достаточно умен, чтобы оставить каждый раз небольшую наживку с крючком на тонкой леске с поплавком… это твое постоянное недовольство мною, придирки, непрерывное ворчание – все для того, чтобы я на это клюнул. И тем ухитрился заронить в меня искушение вернуться, всегда оставляя на поверхности что-то вроде буйка, бакена, чтобы я не потерял фарватер и держался на плаву. И это в неразберихе и беспорядке уходящей недели… Вот почему я отказался от мысли подать в отставку.

– Отказался от мысли?

– Да… да… хотя я и знаю, что здесь не существует такого понятия, как отказ… что в этой комнате все так значимо… Ты знаешь, что у меня есть младший брат… молодой, честолюбивый, энергичный… так вот он утверждает, что вся история человечества, его страданий и невзгод может быть сведена к нескольким простым законам, которые он хочет открыть. И он откроет их, у меня в этом нет сомнений… он их найдет. Все эти многозначительные причины бесконечно забавляют меня… Но что я хотел сказать?

– Ты начал говорить, что в наше время… что сегодня…

– И что в нем? Что в сегодняшнем дне стряслось?

– Что ты… что тебе ужасно не терпелось увидеть меня.

– Все верно.

– Послушай… Ты и в самом деле все запоминаешь. Держишь в уме всю нить любых ассоциаций, как бы широки они ни были. Я полагаю, ты рад был услышать, что я стал менее равнодушен к тебе… и можно даже сказать – более от тебя зависим.

– Не думаешь ли ты, что я хочу этого?

– Почему бы и нет? Ведь это так естественно. Мне нравится, когда люди привязываются ко мне… при условии, разумеется, что эта связь может быть оборвана в любую минуту. Есть чертова уйма людей, которые мечтали бы держать меня под каблуком.

– Например…

– Список бесконечен, поверь.

– Для начала – твой отец.

– Мой отец? Да он махнул на меня рукой давным-давно. Когда собственные его дела безнадежно запутались. Сейчас он хочет все забыть и обрести свободу, подобно мне. Тебе стоило бы посмотреть на него, когда он сошел с самолета.

– Он уже на самом деле здесь?

– Не сомневайся, почему бы ему здесь не быть? Преображенный папаша продемонстрировал свой новый облик. Молодцеватая походка, лихо сдвинутая на затылок шляпа, супермодный саквояж. Что еще? О, да – густая грива волос, ниспадающая на шею, и элегантно подобранная по цветовой гамме одежда – наверняка благодаря усилиям какой-нибудь молодой особы, заботящейся о нем. Мои сестра и зять ожидали его в терминале, но я не поленился добраться до обзорной площадки, откуда с высоты птичьего полета я взглянул на этого шестидесятичетырехлетнего кавалера, претерпевшего психосексуальную реинкарнацию в момент, когда он ступил на израильскую землю и после долгого перерыва вновь наполнил свои легкие влажным вечерним воздухом… а кроме того, увидеть его жалостливое выражение лица до прохождения паспортного контроля… наша бедная жертва убийства.

– Извини… я чего-то недопонял… Тебе не хотелось бы добавить под конец… то, чего я не расслышал?

– Нет, ничего… я только…

– Но ты ведь что-то сказал?

– Ничего важного.

– Ты сердишься из-за него?

– Совершенно нет. Ты взял ложный след. Меняй направление. Я кажусь тебе рассерженным? Ты, значит, не уловил сути взаимоотношений между нами. Он не имеет ко мне больше никакого отношения.

– Мне подумалось, что существует некая связь между твоим внезапным желанием сегодня… а вызвано оно тем, что ты захотел поговорить о нем.

– С чего бы это? У тебя создалось заранее подготовленное представление, такого рода теория, и ты хочешь приспособить меня к ней. Отношения типа «отец-сын», эдипов комплекс… этакая примитивная ловушка. Мне очень жаль, что я все тебе испортил.

– Во время прошлой встречи ты не переставая говорил о нем. Его появление невероятно тебя возбудило. И ты нервничаешь.

– Может быть, «нервничал»? Я этого и не отрицаю. Но оказалось, что я нервничал напрасно. Впустую потраченные эмоции… для меня лично его визит закончился, едва успев начаться.

– В каком смысле?

– В том смысле, что прошла целая неделя, прежде чем мы увиделись. А затем имел место типичный для членов семейства Каминка момент, когда ночью он прошествовал через таможню. Мы крепко обняли друг друга… в чем-то даже крепче, чем я от него ожидал… кажется, что на глаза нам набежали слезы, хотя участь настоящей плакальщицы досталась моей сестре – она с детских лет отвоевала в нашей семье это право. Ее законный муж стоял… с нею рядом, изображая нечто вроде улыбки; о слезах не было и речи, я почти уверен, что у него напрочь отсутствуют слезные железы. Но все завершилось достаточно быстро. Меня тоже начало трясти. А затем посреди всех этих чемоданов и ящиков, обрывочных разговоров о полете, еде и невозможности уснуть возник новый лейтмотив: мое сходство с ним. За три прошедших года различие между нами почти исчезло: я немного заматерел… настолько же, насколько поглупел, и голову я стал держать с таким же, как у него, наклоном… ну а он сбросил вес, отрастил свои кудри до плеч и усвоил этот молодежный стиль. Не исключаю, что когда-нибудь смогу послужить моделью вместо него – издалека. Короче говоря, мои и его гены смотрели друг на друга со взаимным удовольствием, улыбаясь друг другу. Законный муж моей сестры, он же адвокат, не в силах был пережить подобное, все, на что его хватило, это повторять в изумлении: «Я никогда не думал, что два человека могут быть так друг на друга похожи». Ты понял? Он не думал.

– И это тебя, кажется мне, раздражало?

– Да нет, пожалуй. Но это давало хороший повод порадоваться тому, что встреча не затянулась. Они взяли его с собой на север и отбыли. Кроме всего прочего, повод к спешке давало и его стремительное прибытие – долгожданный развод… Заключительная фаза их собственной столетней войны.

– Так это событие уже произошло?

– В следующее воскресенье, если Бог захочет… а точнее, если Он сможет. Но я не стал бы стопроцентно утверждать, что Ему это под силу, ибо до сих пор не происходило ничего, кроме полных провалов. Ибо они избрали самый идиотский план, состоявший из сплошных ошибок. Сначала, вместо того чтобы прямиком отправиться к ней, они двинулись обходным путем. А надо было без всяких вывертов появиться в первый же вечер перед ней, упасть перед ней на колени и сказать: «Вот я. Перед тобой. И я взываю к тебе… прости меня… я тебя недостоин, я, который был полным кретином…» Вместо этого он пошел домой и впал в летаргический сон в доме моей сестры. На целые сутки. После чего он послал этого немыслимого клоуна, адвоката, к ней с тем, чтобы она подписала соглашение. Я по телефону предупреждал их, чтобы они не отпускали этого джокера без сопровождения, потому что он провалится по всем статьям. Что и вышло – потратив целый день, он не только ничего не решил, но и запутал все окончательно. Она полностью оставила его в дураках. Затем, во вторник, вместо того чтобы увидеться с ней самолично, со словами: «Вот он, я… я пришел к тебе, униженный жизнью, недостойный даже стоять перед тобой на коленях… готов на все твои условия. Хочешь квартиру – возьми квартиру… возьми все, что хочешь, но помоги мне… Я там попал в страшную беду, будь ко мне милосердна…» – он совершил паломничество в Святой город с намерением получить поддержку – моральную – со стороны моего младшего брата и его юной жены – романтической особы с литературными претензиями, которую отец увидел впервые, поскольку не дал себе труда прилететь к ним на свадьбу. Можно ли представить себе лучшее время для исправления былых ошибок? Вместо этого он у них переночевал и в конце концов в среду организовал форменную делегацию для визита к моей матери, включив в состав команды мою сестру и ее мужа, которые не нашли ничего лучшего, чем потащить туда их маленького сына. И все это для того, чтобы, явившись перед ней, сломить ее волю.