Икар из Пичугино тож - Хилимов Юрий Викторович. Страница 7

На самой окраине Пичугино тож карта показывала и вовсе нечто из ряда вон выходящее.

В поселке был Летний театр. Он был построен почти одновременно с самим дачным комплексом. Казалось, время остановилось в шестидесятых годах, сохранив особый шарм у этого места, которое очаровывало любого, кто сюда забредал. Сцена-ракушка и деревянные скамейки — что еще нужно, чтобы летний вечер удался? Театральная труппа хотя и имела свой неизменный костяк, но все же периодически обновлялась, как и репертуар, непредсказуемо меняющийся несколько раз за сезон, который длился с мая по октябрь. На сцене театра шли не только небольшие спектакли, но и концерты, творческие встречи и даже просветительские лекции. Здесь все было всерьез. У Летнего театра были свои костюмы и декорации. В преддверии спектакля по всему поселку развешивались настоящие афиши, а на некоторых особенно значимых представлениях раздавались программки. Театральные вечера действительно вызывали всеобщий живой интерес, так что в зрителях никогда не было дефицита. По степени популярности с драматическими спектаклями конкурировали лишь песенные концерты. Местные очень уж любили это дело и еженедельно собирались здесь, чтобы послушать романсы в исполнении друг друга.

И наконец, еще одним чудом дачного поселка являлся достославный пичугинотожский парк, известный на всю округу. Правда, здешние липы, дубы, клены, каштаны, акации и вязы росли вперемешку, игнорируя законы паркового искусства. За долгие годы деревья совсем разрослись, став способными в знойный день укрыть под своей тенью, приятно шелестя листвой. В парке были разбиты две длинные аллеи: одна — каштановая, другая — липовая. Их обожали велосипедисты, мамочки с колясками и неугомонные пенсионеры со своей скандинавской ходьбой.

Самой главной исторической гордостью парка были скульптуры из советской эпохи. Здесь стояли легендарная девушка с веслом, три пионера (с горном, барабаном и флагом), девочка, читающая книгу вместе с матерью, футболист, балерина и рабочий с молотом. В девяностые годы их откуда-то привез тогдашний председатель поселка Валерий Александрович Голованов — один из самых преданных подвижников Пичугино тож за всю его историю. Валерий Александрович гордился, что все скульптуры сохранили свою целостность, «не то что некоторые венеры и ники».

Парк был самым хлопотным общественным местом Пичугино тож. Он требовал достаточно серьезных усилий, чтобы поддерживать его в хорошем состоянии. Нужно было ухаживать за цветочными клумбами, подрезать деревья и кустарники, отдельного внимания требовали зеленые беседки и прочее, и прочее. За порядок тут отвечал парковый смотритель с четырьмя помощниками, однако этого было явно недостаточно, поэтому весной и осенью обязательно проводилось несколько общедачных субботников.

В Пичугино тож было еще такое, что не было отмечено на карте при въезде, но что вошло в плоть и кровь каждого дачника, в саму жизненную ткань урочища. Здесь как нигде больше любили праздники. Разумеется, для чего же нужны еще дачи? С первой оттепели и до первых заморозков в дачном календаре один праздник сменял другой. И не было такого места среди подобных, которое могло бы сравниться умением предаваться совместной радости простым и добрым вещам, как Пичугино тож.

Праздники — они что годовые отсечки, в которых нужно остановиться, свериться с чем-то грандиозным, великим, совпасть с установленным ходом вещей. На дачах, там, где все трудятся, праздники — это божья работа. Иначе и не может быть. Лишь вольное место способно соединить множество других воль для подлинного богоискательства. Где встречаются священные утес и река, всякое торжество превращается в теургию. Вот оно — настоящее упоение действием, но не поодиночке, а в совместном радении, так, что небо, земля, дома, лица и руки людей — все в едином, нерасчленимом на отдельности целом. И очень возможно, своими праздничными забавами пичугинотожцы залечивали раны всего человечества и уберегали от распада целый мир. Да что там мир — может, даже целую вселенную!

В особом календаре дачного поселка было пять важных праздников: открытие дачного сезона, День летнего солнцестояния, праздник пупа лета, День Пичугино тож и закрытие дачного сезона (он же Праздник урожая). Так повелось, что на разных улицах здесь были свои праздники-фавориты. Где-то с большим размахом отмечали открытие сезона, где-то — середину лета, а на Шестнадцатой улице (той самой, где жили Глебовы) таким любимцем был День летнего солнцестояния.

Нельзя было утверждать, что жители Шестнадцатой были какими-то уж особенно дружными, напротив, иногда между ними случались довольно серьезные размолвки, как это бывает между всеми соседями мира, но этот день был особенным для всех. Каждый год одна из дач назначалась ответственной за организацию праздника. Это означало, что именно она придумывала сценарий и распределяла роли между участниками. Так повелось с незапамятных времен: менялись хозяева дач, перестраивались дома и выкорчевывались старые деревья, но эта традиция продолжала жить.

Каждый раз дача-организатор старалась придумать что-нибудь эдакое, что вызывало бы всеобщее восхищение и долгое время могло быть у всех на слуху. Каждая дача пыталась сделать так, чтобы на следующий год новый организатор праздника приложил больше усилий в стремлении переплюнуть своего предшественника. Хотя такое соревнование и было добрым, но это вовсе не означало, что за ним не стояли тщеславие и гордыня — то, без чего почти невозможно быть владельцу собственного загородного участка размером в несколько соток.

История празднования Дня летного солнцестояния была богата яркими событиями. Но это вряд ли могло кого-нибудь по-настоящему удивить в округе, ведь такие незаурядные жители не могли укладывать праздник в рамки какой-то серой посредственности. Предсказуемость такого рода, конечно, лишь подогревала интерес к готовящимся торжествам, и, хотя на Шестнадцатой недолюбливали чужаков с других улиц, но никак нельзя было помешать местным зевакам любопытствовать.

Так случилось, что из-за сдвоенности участков на Шестнадцатой улице было всего шесть дачных усадебок: три на левой стороне и три на правой. Это существенно отличало улицу от всех остальных, где хозяйств насчитывалось, как правило, в два раза больше и где, как говорила соседка Глебовых Вера Афанасьевна, «все сидят друг на друге». Тут же царил простор. Улица раскинулась эдаким архипелагом, в котором утопающие в зелени крыши домов так напоминали островки суши, виднеющиеся в море листвы. Возможно, именно это обстоятельство сформировало особую потребность у обитателей Шестнадцатой держать свой мир на расстоянии вытянутой руки от мира соседнего. И все-таки до конца так и не было понятно, что же определяло такую нужду: то ли специфика межевания дач, то ли загадочным образом подобранные неведомой силой их хозяева.

ГЛАВА 5

ДНЕВНИК ЕЛЕНЫ ФЕДОРОВНЫ. ФРАГМЕНТ ПЕРВЫЙ

— Что это?

— Это тебе миссия.

— Что я должна делать?

— Помогать. Ты наш посланник.

— В чем помогать?

— Укротить стихию людскую. От тебя идет успокоение, сила.

— Сила в чем?

— В исцелении.

— Я могу лечить людей? И как?

— Зови нас, и мы поможем. Все люди больны.

— Как лечить?

— Посмотри, внимательно изучи, прикоснись.

Силы небесные! Даруйте мне истинные знания, холодный ум, способность ясно видеть суть всего, чистый слух, позволяющий услышать невысказанное, сердце, полное покоя, дающее всеобщее благо. Все узнанное, услышанное, увиденное не поколеблет меня. Мое сознание примет все то, что мне во благо!

Я нужна тому, кто послал меня с небес. Я спокойно приму Его в свои учителя, без особого восторга и страха. Я отрину иллюзии и эмоции в любом из их проявлений. Сейчас они одно, а через миг — совсем другое. Пишу во всю свою силу, во всю свою плоть, потому что Он — это Я. Я вторю Его молитве, вторю Его свету, вторю Его силе. Пусть я не стала заметной, пусть я не имею блага, которое поднимает людей до высот, но я знаю, что светит во мне и что отзывается в моей душе. Лишь только мысленно стоит призвать, и тогда Чудо! Тогда чудеса приходят одно за другим. Чудо — это то, чего не уедешь, а оно тебя находит. Это когда от встречи с ним необыкновенное состояние восторга, и так каждый раз, как будто впервые.