Колесо года (СИ) - Пронина Екатерина. Страница 10

Желудок вдруг скрутило узлом. Дэниел, пошатываясь, вышел на смотровую площадку: его чуть не вывернуло. Прислонившись спиной к шершавой крепостной стене, он подставил лицо прохладному вечернему ветру. Сумерки окутали каменные башни, над мраморной гробницей Ульриха Отважного зажглись первые звёзды.

— Вот ты их две сотни лет назад не добил, а нам расхлёбывать, — укоризненно сказал капитан Нортон, глядя на холм вдали.

Тошнота прошла, следом за ней миновал и лирический порыв. Призраки прошлого вернулись в свои могилы, но остался враг на горизонте, твёрдый камень крепостной стены и сам Дэниел Нортон. А ему, между тем, было всего-то за тридцать, и виски еще не тронула седина, и становиться новым Ульрихом он совсем не хотел, а хотел только уверенно и неспешно карабкаться по служебной лестнице.

Вернувшись под своды центральной башни, Дэниел отодвинул недоеденный ужин и сел разбирать бумаги, ища среди пыльных пожелтевших свитков записи двухсотлетней давности. Уснуть в эту ночь всё равно не вышло бы.

* * *

Он очнулся на рассвете, с затёкшими плечами и больной головой. Капитан Нортон потянулся, хрустнув позвонками. Против ожиданий, он уснул, разбирая старые свитки, как уснул бы за скучным делом всякий здоровый мужчина его лет, измученный тревогами дня. Что ж, был смысл и в этой долгой бестолковой ночи: прежде чем уронить голову на шелестящий ворох свитков, Дэниел обнаружил, что записей двухсотлетней давности нет и не может быть. Во времена Ульриха Отважного на месте крепости стояла ветряная мельница, в которой выжившие переждали ночь после кровавого боя.

Зато теперь капитан Нортон на зубок знал, из каких камней вытесаны статуи в гробнице, сколько вместе с воинами похоронено снеди, шелков и оружия (Ульрих Отважный явно не бедствует в Вечном мире!), что первый камень в основании крепости положил местный священник в знак уважения к подвигу… знал сотню мелочей, которые не помогут гарнизону выстоять в грядущей битве.

Выйдя на стену, Дэниел посмотрел в подзорную трубу. Колонны рукастых уродов с каменной кожей простирались, пока хватало взгляда. Через час вернулись разведчики. Дурные вести настигли капитана Нортона, когда он проверял укрепления на западной стене. Подтвердилось всё: и то, что об орках помнили спустя несколько поколений, и то, что считалось слухами. Заикаясь, разведчик рассказал, как они гнали через бурелом отбившегося от своих орка.

— Их не берёт оружие! — несмотря на жару, солдата бил озноб. — Мы стреляли, но он только озверел, а пули просто отскочили. Всё равно что горсть гороха кинули…

— Сталь не может разрубить их кожу, — сказал другой разведчик — этот оказался поспокойнее. — Но я смог попасть в глаз. Урод упал и, клянусь честным именем отца, был мёртвым ещё четверть часа, пока мы пытались отчекрыжить ему башку, а потом зашевелился. Раны затягиваются сами.

— Ччччёрт, но раньше их как-то убивали! Тот же Ульрих… — горло перехватило.

Махнув рукой, Дэниел ушёл к себе. Чтобы вернуться к укреплениям, приказам и планированию тактики ему требовалось хоть несколько минут тишины или ещё один ушат ледяной воды.

* * *

«Ульрих Отважный победил орков, хотя перевес был на стороне уродов. Каждый малец это знает».

Взъерошив волосы, капитан Нортон склонился над картой. Что ещё можно сделать? Что он ещё не успел?

Положим, если крепость продержится несколько суток, мирные крестьяне успеют уйти, а имперская армия укрепится в ближнем бастионе. Даст бой. Там, в столице, что-нибудь придумают. Дэниел уже описал в очередном письме открывшиеся качества орочьих воинов, а гонцом отправил мальчишку-адъютанта. Парнишка — единственный сын погибшего друга. Капитан Нортон с лёгким презрением относился к кумовству, в душе гордясь, что ему-то имя отца не помогло ни разу. Старик Нортон был знаменит только среди соседей, да и то не военным талантом, не даром дипломата или чиновника, а отличными фаршированными утками, которыми потчевал гостей на небогатых приёмах.

Дэниел презирал кумовство, но он не хотел, чтобы в Вечном мире старый друг встретил его не с улыбкой, а с заряженным пистолетом. Интересно, можно ли умереть второй раз? У орков вот получается. Они оживают, чтобы дальше убивать и жрать трупы, но Ульрих как-то победил их…

«У него был заговоренный меч», — вдруг вспомнил капитан Нортон.

Ну конечно, заговорённое оружие! Такое было у каждого в армии Ульриха Отважного. Прежде Дэниел считал, что это лишь фигура речи: «династия, благословенная богами», «проклятые земли», «заговорённый меч Ульриха».

Капитан Нортон оторвался от карты и подошёл к окну. По двору сновали солдаты, до странного молчаливые и сосредоточенные. Не слышалось ни ругательств, ни смеха, не было обыкновенной суеты: люди собирались не как на бой, а как на похоронную церемонию.

«Да, заговорённое оружие. Раздать каждому, и на несколько суток орки застопорятся, у Имперской армии будет время. Только где заговоренное оружие взять? Его давно не плавят, кому оно нужно, когда нет монстров, но есть порох».

Полосатая кошка, ловившая крыс в подвалах крепости, нырнула Дэниелу в ноги, дымчато-серая морда доверчиво ткнулась в голенище сапога. Капитан Нортон подхватил животное на руки. Рассеянно гладя свалявшуюся шерсть, он вышел на лестницу. Конечно, он знал, где достать заговорённое оружие.

* * *

Замок на дверях мраморной гробницы поддался сразу. Камень треснул, из щели повеяло холодом, с фронтона посыпался песок. Вполголоса ругнувшись, Дэниел отряхнул плечи, взъерошил волосы, платком вытер шею, но всё впустую: песок с крыши усыпальницы забивался под воротник и ранил взмокшую спину. Отдав верному Чеду топорик, которым только что осквернил гробницу, капитан Нортон плечом поддал дверь. С замогильным стоном створка отошла в сторону.

Один мародёр с топориком, и лишился бы Ульрих Отважный всех сокровищ ещё двести лет назад. Но даже за два века не нашлось такого мерзавца, который покусился бы на богатства павших героев, и усыпальница простояла нетронутой, пока в неё не вломился Дэниел Нортон.

«Проклятие тому, кто нарушит покой священного воинства», — начертал на дверях неизвестный камнетёс, кости которого давно обтачивает время. Все могилы прокляты, но крипты королей, магов и героев прокляты втройне. Духи не прощают тех, кто потревожил их сон в Вечном мире. Поэтому ветхий замок двести лет оставался на месте, поэтому ни один грабитель и разбойник не решился толкнуть створки дверей.

— Что думаешь, Чед? — это была слабость. Капитан Нортон знал, что нужно спешить, но не мог перешагнуть порог крипты, поэтому и заговорил с единственным спутником.

Мудрый вояка привычным жестом почесал шрам.

— Думаю, что вы — последний осёл, сэр. Войско орков уже на горизонте, до штурма считанные дни, а вы, вместо того, чтобы отдавать приказания из центральной башни, торчите здесь.

Дэниел выдавил кривую улыбку.

— Смотри, договоришься, — уже шагнув под сень усыпальницы, он добавил. — Я не мог кому-то приказать это, понимаешь? Я могу отправить на смерть — на то я и командир. Но не сюда.

Чед молчал, потирая шрам правой рукой, а в левой держа топорик. Привязанные лошади щипали траву и пряли ушами, лучи солнца пятнами красили их гнедые шкуры. Отсюда, из-под мрачного свода обители мёртвых, и Чед, и кони, и крепость казались далёкими и незначительными, как цветная гравюра в книжке сказок. Там, где царствует смерть, только дураки и мудрецы продолжают верить в жизнь.

Из синеватого сумрака гробницы проступали гордые колонны и повисшие, полуистлевшие знамёна. Вдоль стен тянулись ряды искусно выполненных скульптур и стояли дары мёртвым. Тускло блестело золото, переливались украшения и драгоценности. Пиалы с вином давно высохли, и только на мраморных краях остались тёмные подтёки, как будто кто-то потчевал погибших героев кровью. Сколько же здесь оружия! Чед прав: Дэниел — полный осёл, если верил, что вдвоем они смогут унести столько железа. Здесь спала целая армия — все, павшие в битве с воинством орков.