Обновлённая любовь (ЛП) - Ашер Лорен. Страница 57

Я держу ключ перед ней, крепко сжимая его, чтобы она не заметила моих подергивающихся мышц.

— Оставайся на первом этаже.

Она вскидывает бровь.

— Что-то прячешь от меня?

Мое сердце бешено колотится в груди.

— Подожди и увидишь.

Далия направляется в сторону моего дома, пока я еду в город. Хотя в данный момент я не могу доставить ей суши из «Аоми», я делаю заказ в лучшем и единственном суши-ресторане Лейк-Вистерии до того, как они закроются на ночь.

Хотя я и планировал поехать домой более длинным путем, чтобы дать ей время тщательно изучить мой дом, теперь я передумал. Боюсь, что в итоге она может подняться наверх и осмотреть мою спальню только для того, чтобы удовлетворить свое любопытство.

В отличие от обычного гнетущего одиночества, которое настигает меня всякий раз, когда я сворачиваю на свою подъездную дорожку, мое тело гудит от предвкушения, когда я ставлю машину в гараж и вхожу в ярко освещенный дом.

Вдалеке раздается звук, с которым Далия возится за пианино. В отличие от Нико, она не обладает достаточным мастерством и подготовкой, чтобы сыграть что-то, кроме «Twinkle, Twinkle, Little Star».

Когда я прохожу по длинному коридору, ведущему в гостиную, у меня покалывает в позвоночнике. Никогда еще я не испытывал такого волнения в конце рабочего дня, и я останавливаюсь на месте, чтобы понять, почему.

Никакой тягостной тишины. Никакого ужасного одиночества. Ничего, кроме сильного чувства удовлетворения, когда я думаю о человеке, который меня ждет.

Ты привязываешься, раздается предостерегающий голос.

Я уверен, что все гораздо серьезнее.

Это любовь.

Во мне что-то меняется – это стало ясно, когда я вернулся к плотницкому делу после почти десятилетнего перерыва, – и это связано с Далией.

Когда она берет последнюю ноту, я вхожу в комнату.

— Ужин уже здесь.

Она вздрагивает, ударяя пальцами по клавишам.

— Ты меня напугал.

— Было интересно пошариться по моему дому?

— Очень. Посмотри, что я нашла рядом с твоей коллекцией «Маленького принца», — она встает и показывает кубок «Второй лучший», который она мне подарила.

Проклятье. Я был так сосредоточен на том, чтобы держать Далию подальше от моей спальни, что забыл об уличающем трофее.

— Я польщена, что ты сохранил его после стольких лет, — она трет на нем невидимое пятно.

— Это напоминание о моей неудачи, — слова вылетают с молниеносной скоростью.

— Значит, ты хранишь его рядом со своими самыми ценными вещами? Интересный выбор места, учитывая, насколько большой у тебя дом.

Я медленно моргаю.

Она ухмыляется.

— Я знаю, что ты специально завалил наш выпускной экзамен по физике.

— У тебя нет доказательств.

— Физика была твоим самым сильным предметом и моим самым слабым. Я никак не могла сдать его лучше тебя.

Я пользуюсь своим правом хранить молчание.

— Зачем ты это сделал? — спрашивает она.

По дому разносится гул включенного обогревателя.

Она хмурит брови.

— Ты сделал это, потому что тебе было жаль меня?

— Нет, — пролепетал я.

— Тогда почему?

— Потому что ты мне нравилась.

Ее глаза расширились.

— С каких пор?

— Не знаю точно, когда это началось, — вру я.

— Почему ты ничего не сказал?

— Не люблю рисковать, помнишь?

Она качает головой, но это не стирает с ее лица недоверия.

— Если бы я не поцеловала тебя во время вечеринки в Стэнфорде на Хэллоуин, ты бы сделал ко мне первый шаг?

— Тогда я понятия не имел, чего хочу.

Ее брови хмурятся от смущения.

— Но я тебе нравилась.

— Да.

— Тогда почему ты оттолкнул меня, когда умер твой отец?

— Из-за нескольких ошибочных причин, но в основном потому, что я был слишком горд, чтобы справиться со своим горем так, как должен был.

Ее рот приоткрывается.

— Я взял на себя слишком много всего и сразу, думая, что, если я исправлю проблемный бизнес или помогу маме справиться с депрессией, моя собственная боль утихнет.

Ее нижняя губа дрожит.

— И ты не смог бы этого сделать, если бы я тебя отвлекала.

— Мне не следовало так говорить.

Она тянется к моей руке и сжимает ее.

— Мне жаль, что я не видела в твоих действиях истинного подтекста.

Я быстро моргаю.

— Что?

Это я причинил ей боль.

Это я загнал ее в объятия другого мужчины, который в итоге разбил ей сердце.

И я тот, кому потребовалось десять лет, чтобы извиниться только потому, что я был трусом, который не хотел смотреть в лицо своим страхам, предпочитая позволить своей неуверенности в собственной значимости диктовать свои действия.

— Несмотря на то, что мне было больно от твоих слов, я должна была отложить свои чувства в сторону и помочь тебе. Потому что, хотя ты и оттолкнул меня, именно я сделала сознательный выбор, чтобы все так и осталось.

У меня болят легкие.

— Ты ни в чем не виновата.

— То же самое можно сказать и о тебе.

— Давай договоримся оставить прошлое в прошлом?

— Договорились.

Я обхватываю ее за плечи и веду на кухню. Она садится на мое обычное место в углу за островком, а я наполняю два стакана водой.

— Что ты купил? — она достает бумажный пакет без надписей.

— Суши.

— Да! — она хватает верхний контейнер, а я меняю его на другой.

— Что?

— Этот – мой.

Она нахмурила брови.

— Они со сливочным сыром.

То, как мило она морщит носик, заставляет меня улыбаться про себя.

Она срывает крышку с контейнера.

— Креветки темпура?

— Вот, — я передаю ей большой контейнер, наполненный острым майонезом.

— Ты раздражающе идеально предугадываешь каждый мой шаг.

Я протягиваю ей пару палочек для еды, и она разрывает их, прежде чем взять из контейнера первый суши-ролл.

Я не сразу приступаю к еде, чем заслуживаю еще один спекулятивный взгляд.

— Ты будешь есть? — она показывает на мой контейнер.

— Да.

— Тогда ешь, — она несколько раз щелкнула палочками.

— К чему такая спешка?

— Кто-то обещал мне десерт.

Мое сердце на секунду замирает, а затем возвращается к своему обычному ритму.

— Я наслаждаюсь моментом, — признаюсь я.

Далия переваривает мои слова, медленно моргая.

— Это всего лишь ужин.

Я снимаю крышку с контейнера с едой на вынос, чтобы было чем себя занять.

— Я знаю.

— Мы можем поужинать и завтра, если хочешь, — слабый розовый румянец поднимается вверх из-за воротника ее рубашки.

— Ты бы этого хотела?

— Зависит от того, как пройдет сегодняшний вечер, — она подмигивает.

Я знаю, что ее слова были сказаны в шутку, но они, кажется, увеличивают щель в моей груди, пока боль не становится невыносимой.

Она хмурит лоб.

— Что это за взгляд?

— А?

Какое бы выражение лица она ни сделала, я чувствую себя в десять раз более жалким.

— Ничего, — я засовываю в рот суши-ролл, чтобы не выдать себя еще чем-нибудь.

— Ты выглядишь грустным.

— Я…

— Одинок? — предлагает она.

Я чуть не сломал одну из деревянных палочек для еды из-за того, что сильно сжал кулак.

На ее лице промелькнуло самое ужасное выражение.

Жалость.

— Как долго? — спрашивает она.

Слишком долго.

— Не буду врать, я ожидала, что ты уже будешь женат и с ребенком.

— Женат, да. С ребенком? Не очень.

— Ты не хочешь детей? По-настоящему? — ее горло заметно сжалось от того, как тяжело она сглотнула.

— Не совсем.

Она только сильнее нахмурилась.

— С каких пор?

— С тех пор как моя мама вернулась из больницы без моей младшей сестры.

Она обхватывает рукой мой бицепс и успокаивающе сжимает его.