Очерки времен и событий из истории российских евреев (Уничтожение еврейского населения, 1941 – 1945) - Кандель Феликс Соломонович. Страница 63

С ним погас наш свет...

В гетто не разрешали молиться. Категорически запрещали вступать в брак и рожать детей, так как германское командование выпустило приказ: "Всеми имеющимися в распоряжении средствами следует добиваться, чтобы возможно быстрее было прекращено размножение евреев…" Для исполнения этого указания вызвали в гестапо "двух членов юденрата и уведомили их: "С сегодняшнего дня больше не должны рождаться еврейские дети". Даже офицер был обескуражен; он добавил, что получил приказ из Берлина… Впечатление, произведенное этим, было неописуемо. Все цитировали строки из Книги Исхода, где говорилось о том, как фараон наложил запрет на рождение мальчиков. Фараон двадцатого века более жесток – не рожать вообще!.." Но несмотря на строжайшее запрещение, женщины рожали в подпольных условиях под наблюдением врачей; одному из новорожденных дали имя Малина ("мелуна" – " конура", "убежище").

В гетто Вильнюса существовали школы, детские сады, дом для сирот, две иешивы на двести учеников, музыкальная школа, детский и молодежный клубы, в которых устраивали вечера и спектакли. Школьники провели в гетто судебный процесс – с участием прокурора, защитника и судей – по обвинению царя Ирода "в двойственной политике", потому что он "ввел в стране римские обычаи, враждебные и чуждые еврейской духовности"; события из далеких времен перекликались с деятельностью членов юденрата, которые также находились в двойственном положении.

Авраам Суцкевер: "Учителя хотели сохранить детей неиспорченными и сделать из них уверенных людей, обладающих чувством собственного достоинства… Сначала в школе было 150 учащихся, большей частью сироты, дети, только что оторванные от родителей. С каждым днем количество детей в школе уменьшалось…. но занятия продолжались. За день до ликвидации осталось всего лишь семнадцать ребят. А учительница Мира Беренштейн продолжала с ними занятия‚ читала им книгу Шолом-Алейхема о мальчике Мотле‚ рассказывала чудесные истории о великом мире свободы..."

Их низводили на уровень примитивного существования, но узники гетто Вильнюса не поддавались. Издалека может показаться, что это были бессмысленные поступки обреченных на неминуемую гибель, однако люди желали оставаться людьми до последней своей минуты. Нелегально собирались "миньяны" для молитв. Работали Союзы писателей, художников и артистов, организовывали в гетто творческие встречи, доклады, выставки, музыкальные вечера и утренние концерты для детей. Союз учителей и Союз инженеров проводили заседания по обсуждению профессиональных проблем, врачи гетто устраивали научные конференции с показом больных; в молитвенном доме прочитали доклад на тему "Вино, вода и слезы".

Присуждали премии на литературных и музыкальных конкурсах. Выступал симфонический оркестр под управлением Вольфа Дурмашкина; музыканты пронесли в гетто свои инструменты, а когда обнаружили в опустевшей еврейской квартире пианино, они разобрали его и по частям перенесли на огороженную территорию. "Оркестр готовит вместе с хором Девятую симфонию Бетховена. Текст четвертой части симфонии – ода Шиллера "К радости"… Там говорится, что все люди – братья… Только жаль, что гитлеровцы этого не знают…"

Работала библиотека с читальным залом на несколько тысяч абонентов, большим спросом пользовался роман Л. Толстого "Война и мир". Запрятанные радиоприемники приносили сведения из недоступного им мира. В гетто создали эстрадный оркестр (дирижер М. Векслер), джаз-оркестр и оркестр на мандолинах; перед зрителями выступали два хора, один из которых исполнял песни на иврите, а другой на идиш – его солисткой была певица Люба Левицкая (ее расстреляли из-за мешочка гороха, который она пыталась пронести в гетто).

Создали театр – перед первым его спектаклем состоялась демонстрация протеста, узники гетто в черном несли плакат: "На кладбище не поют!" Но театр работал, дал за год 119 спектаклей для 35 000 зрителей; в первую годовщину его существования глава юденрата сказал: "Наши тела находятся в гетто, но наш дух не порабощен… Перед первым представлением говорили, что спектакли нельзя играть на кладбище. Да, это правда, но вся жизнь сейчас – это кладбище. Нам нельзя опускать руки. Мы должны быть сильны телом и духом…" Театр подготовил три спектакля и семь эстрадных обозрений – монологи, скетчи, песни и танцы; спектакль по пьесе А. Индика "Человек под мостом" прошел с успехом 46 раз. "К кассе театра ежедневно выстраивались длинные очереди, спектакли шли с аншлагом. Актеры на сцене с воодушевлением распевали: "Знать ничего нельзя. Если захочет Господь, выстрелит и метла!.." И всё гетто повторяло: "Знать ничего нельзя…"

В гетто Вильнюса открыли спортклуб, подготовили гимнастический зал и спортивную площадку, где молодежь устраивала соревнования. "Трудно было глазам поверить, хотелось крикнуть: "Что это – сон или явь?" От невозможности происходящего хотелось радоваться и плакать. И может быть, правы те, кто живет так, словно нет вокруг этого кошмара, кто не хочет видеть окружающей нас стены, словно забыл, что мы находимся на ладони железной руки, которая может захлопнуться в любой момент и раздавить всех, как мух…"

Тише, тише, сын мой, тише –

Удержи свой плач.

Всё равно слезы сиротской

Не поймет палач.

Берега имеет море,

Только наша скорбь

Безгранична и безбрежна –

Нет ей берегов.

Во многих гетто на оккупированных территориях запрещали проводить учебные занятия, даже с отдельными учениками – за это грозили жестокими карами, а потому школы вели нелегальное, а кое-где полулегальное существование под угрозой ликвидации. Подпольные классы существовали в гетто Риги, Каунаса, Львова, Шяуляя, Несвижа; дети учились голодные, в неотапливаемых помещениях, без необходимых учебников, часто без тетрадей – даже мел для классных досок доставали с трудом и проносили через ограждение, рискуя быть задержанными при проверке.

Гетто Каунаса: " Очистили сарай, сколоченный из досок… Ящики заменяли парты и стулья. Учились там дети от семи до двенадцати лет (с двенадцатилетнего возраста немцы заставляли работать)… Дети знали, что школа тайная, вели себя тихо и дисциплинированно…" Гетто Шяуляя: "Несмотря на тяжелые условия жизни, детишки с радостью бегут в школу, учатся охотно и со вниманием. Тридцать пять – сорок детей сидят, а то и стоят, тесно прижавшись друг к другу. В классе никакого шума…"

В гетто Каунаса издавали журнал на иврите "Ницоц" ("Искра"). Во Львове два журналиста вели хронику жизни гетто и прятали записи в подвалах здания юденрата. В Яновском лагере, несмотря на чудовищные условия жизни, тайно, по ночам, проводили литературные вечера, читали стихи и прозу, сочиненные узниками. Сохранился архив гетто Белостока: копии немецких документов‚ записи раввинов окрестных местечек о судьбах их жителей‚ песни гетто. Неизвестный собиратель спрятал их и написал: "Для будущих поколений"...

3

Ружка Корчак, гетто Вильнюса (из книги "Пламя под пеплом"):

"За воротами слева – узкий вход с крыльцом. На первом этаже дверь в нашу комнату. Сюда собирается молодежь на тайные сходки, сюда принесли первое добытое оружие, которое до поры спрятано под половицами.

Во флигеле, где некогда помещалась молельня еврейских маляров, теперь детский сад… По комнатам перекатывается смех и песни десятков детишек, старшим из которых по шесть лет… Рядом – дешевая столовая, которая обслуживает учителей и учеников. Ежедневно распределяют здесь сотни обеденных порций… По вечерам в этой столовой устраивают репетиции хора под управлением Авраама Шлепа…